– В чем? – словно эхо повторила она, только шепотом. – Но почему я? – Она легко коснулась его рук. – Неужели ты не мог найти кого-нибудь получше? – повторила она. – Кого-нибудь без подобного багажа?
– Получше? И без багажа? – переспросил он, высвобождая руки. – Нет, лучше не было.
– Но ведь у тебя кто-нибудь сейчас есть? – спросила она робко.
– Есть, вернее, была. Пока я не отправился на похороны Пита и встретил там тебя.
Его признание было тем кусочком льда, который остудил жар, бушующий в Габриэле, и позволил привести в порядок свои чувства.
– И ты любил ее? – спросила она, пытаясь узнать хоть что-нибудь о своей невидимой сопернице, но тут же инстинкт подсказал ей, что настаивать на этом опасно.
– У меня были проблемы до встречи с тобой.
– Теперь мне стало гораздо спокойнее, – сказала Габриэла с облегчением. – Тогда и я не чувствую себя такой порочной. А ты мог бы, клянясь, что любишь меня, встречаться с кем-то еще?
– А тебе было бы от этого легче?
У Габриэлы на глаза навернулись слезы, и она даже не стала вытирать их.
– Да, – солгала она.
Подали десерт. Этот разговор разбередил все ее душевные раны. Уже было полдесятого, и в нью-йоркских ресторанах заканчивалось обеденное время, зал наполовину опустел.
– Может, мы все-таки придем к какому-нибудь соглашению? – Ник осмелился нарушить тишину, ставшую невыносимой. Но она уже пришла к решению и взяла дальнейшую инициативу на себя.
– Если Дина согласится, я бы хотела отвезти ее на побережье, чтобы она окончательно поправилась, потом в зависимости от ее решения я отвезу ее в колледж, чтобы она закончила учебный год, или возьму с собой в Париж.
Ей самой ее рассуждения казались логичными, хотя и чуть-чуть пространными.
Ник слушал ее молча и, казалось, со всем соглашался.
– Но это только мои предположения, – спохватилась Габриэла. – Дина может отказаться поехать со мной даже на побережье.
Ник без стеснения придвинулся к ней, потому что зал ресторана уже опустел, и крепко сжал ладонями ее лицо.
– Послушай, малышка, я купил твою историю целиком – с замужеством, с ребенком, с любовником… Ты была негодной женой, скверной матерью и, наверное, ужасной дочерью, и только Господь Бог знает, кем еще. Я во все это поверил, и меня твои эти страшные штучки из прошлого не пугают. Главное, чтобы ты от меня не бегала, а уж я от тебя никуда не убегу. Я сам выбрал свой жребий. Мне не нужна никакая другая женщина, кроме тебя.
Он не договорил, потому что Габриэла остановила движение его губ своими губами, припав к ним долгим поцелуем.
– Так что? Заключим какое-нибудь соглашение, Габи?
– Я люблю тебя, – прерывистым шепотом ответила она.
– Да?
– Да, и не собираюсь сегодня возвращаться в больницу, – начала Габриэла таким кротким голосом, что ее слова вызвали у Ника улыбку. – Я лучше отправлюсь в дом на побережье и соберу бумаги для Клер.
– Сейчас я расплачусь, и мы проведем ночь в Сэг-Харборе.
Габриэла кивнула, застигнутая врасплох его напористостью.
Снова Габриэла с удивлением смотрела на спящего рядом мужчину, прислушивалась к его ровному дыханию. Несмотря на их близость, он все равно казался ей незнакомцем. Она разглядывала черты его лица в слабом свете электронного будильника. Ей никак не удавалось уснуть – минуты складывались в часы. С фотографий, стоящих на туалетном столике, на нее смотрели разные лица – улыбающаяся Бони на пляже с мороженым в руке, респектабельные родители Ника – усатый отец и худенькая, серьезная мать. За рамку был засунут билет на концерт симфонической музыки двухнедельной давности. Ник умел хранить то, что имел. Габриэла с первой встречи отметила, что Ник относился к тем людям, чье появление сразу приковывает всеобщее внимание, где бы это ни произошло – в похоронном бюро или в кухне дома ее родителей. Мимо него нельзя было просто пройти и забыть, он надолго запечатлевался в памяти.
Удар молнии и раскаты грома бушующей за окном грозы заставили Габриэлу теснее прижаться к нему.
– Почему ты не спишь? – пробормотал спросонья Ник.
– Думаю, – шепотом ответила Габриэла, повернулась и поцеловала его в кончик носа.
– О чем? – Он сразу посерьезнел.
– О нас.
– Не надо, – взмолился он, с таким напряжением глядя на нее, что она, казалось, ощущала этот взгляд физически.
Глаза Габриэлы неожиданно наполнились слезами.
– Ник, – начала она, полная раскаяния, что разбудила его.
– Сейчас только половина седьмого, – запротестовал он.
– Ник! – Она снова и снова повторяла его имя, и это было уже похоже на истерику.
– Может быть, мне стоит немного встряхнуться, – сказал он медленно.
– Я люблю тебя. – Как просто было сказать эти слова сегодня утром. – Куда ты?
– Пойду приму душ и сварю кофе.
Габриэла уже не могла представить своей жизни без него и в то же время без своей работы. Но заставлять Ника бросать налаженное предприятие, перебираться в Париж и начинать там свой бизнес с нуля было невозможно. Да и на что он мог рассчитывать в Париже? Заключить контракт на реставрацию мансард в домах на набережных Сены? Даже если бы он пошел на это, Габриэла не приняла бы от него такой жертвы. Решиться бросить свою любимую работу и снова проводить целые дни в четырех стенах она тоже не могла.
Появление Ника, такого красивого, пахнущего свежестью, с капельками воды, блестевшими на широкой загорелой груди, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, сразу вытеснило из головы все ее трезвые рассуждения о будущем.
– Ничто не поставит твою мать снова на ноги и не вытащит из инвалидной коляски, – произнес он убежденно. – И ничто не заставит твою дочь признать тебя лучшей матерью года. Расставшись со мной, ты совершишь ошибку, Габи, обманешь себя, считая, что ты заплатила хорошую цену за грехи, совершенные тобой раньше. Сама будешь страдать и меня сделаешь несчастным. Ты этого хочешь?
Габриэла уже продумала всевозможные варианты ответов и сказала, не задумываясь:
– Нет.
– Блестящее начало решительного разговора. Тогда я чего-то недопонимаю, – сказал он, облачившись в джинсы и рубашку.
Габриэла, тоже торопливо одеваясь, ходила по комнате и убеждала его и себя:
– Я буду прилетать на Рождество, на Новый год, на все праздники. А потом ты приедешь навестить меня. Париж так прекрасен весной! А летом он вообще пустынен, там нет никого, кроме туристов, и я покажу тебе такие места, о которых мало кто знает. Ресторанчики, улочки…
Ник не стал ее слушать дальше, просто повернулся и направился из спальни, застегивая на ходу пуговицы. Габриэла бросилась за ним, но споткнулась на лестнице в незнакомом ей доме и догнала его уже в гостиной.
– Ник, пожалуйста, – взмолилась она, – пойми, я в долгу перед Диной.
– Тогда какого дьявола ты едешь в Париж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70