Вспомни, за что тебе платят: за то, чтобы ты спасал и охранял. А если ты позволишь Говарду Уэйвеллу выйти из тюрьмы, то сделаешь как раз обратное.
Последние лучи солнца упали на тропинки в саду. Мы сидим в тишине, допивая чай и не притрагиваясь к пирогу. Наконец Кибел поднимается и кладет сумку на стул – туда, откуда он ее снял. Окидывает взглядом кухню, смотрит на потолок, словно пытается пронизать дерево и штукатурку рентгеном.
– Думаешь, память к тебе вернется? – спрашивает он.
– Я тебя оповещу.
– Непременно оповести.
После его ухода Али опускает голову на стол, испытывая одновременно облегчение и отчаяние. Она напугана, но не так, как пугаются трусы. Она просто не понимает, что происходит.
Я беру сумку и кидаю ее возле двери.
– Что вы делаете? – спрашивает она.
– Мы не можем их здесь оставить.
– Но из-за них вас чуть не убили. – Ее голос звучит умоляюще.
К сожалению, сейчас я не могу придумать более удачный план. Мне нужно уходить. Единственное решение для меня – собрать утерянные фрагменты.
– А что если вы не вспомните? – шепчет она.
Я не отвечаю. Прокручивая в голове возможность неудачи, я понимаю, что любой исход ведет к одной и той же невыразимой истине. Ведь это я сажаю людей в тюрьму, а не меня сажают.
9
Моя одежда лежит в багажнике машины Али, там же находится мешок с непрочитанными письмами. Бриллианты тоже там. У меня никогда не было двух миллионов фунтов. У меня также никогда не было «феррари» или жены, которая при помощи языка завязывала бы во рту узелки на черенках от вишни. Может, мне стоит серьезнее относиться к моему нынешнему положению?
Профессор прав, я должен пройти по собственному следу: счета, телефонные разговоры, дневниковые записи. Я должен повторить проделанный ранее путь, идти по нему до тех пор, пока снова не найду письмо с требованием выкупа и не получу доказательства того, что Микки жива. Без них я не стану передавать ни единого камушка.
Сара Джордан живет за углом от Долфин-мэншн. Дверь открывает ее мать, которая меня помнит. За ее спиной на диване перед орущим телевизором пристроился мистер Джордан с «Рейсинг пост» на животе.
– Сара скоро придет, – говорит ее мама. – Она пошла в супермаркет кое-что купить. Все в порядке?
– Все прекрасно.
– Но вы разговаривали с Сарой несколько недель назад.
– Надо кое-что уточнить.
Я оставляю Али в доме, а сам иду на поиски Сары, чтобы размять ноги. Супермаркет находится за углом. Ярко освещенные проходы заставлены картонными коробками и полупустыми ящиками, создающими полосу препятствий для тележек.
Совершая второй круг по магазину, я замечаю совсем юную девушку в длинном пальто, которая маячит в конце прохода. Озираясь по сторонам, она запихивает шоколадные батончики себе в карманы. Ее правая рука прижата к боку, удерживая еще что-то, спрятанное под пальто.
Я узнаю Сару. Конечно, она выросла и теперь уже не тот пухленький ребенок, которого я помню. Светло-русая челка падает ей на лоб, прямой тонкий нос усыпан веснушками.
Я перевожу взгляд на камеру наблюдения, прикрепленную к потолку. Она направлена в сторону от девочки. Сара знает, что здесь ее не видно.
Завернувшись в пальто, она идет к кассе и кладет на ленту конвейера кукурузные хлопья и пачку пастилы. Потом берет журнал и перелистывает страницы с выражением полного безразличия на лице, пока кассир обслуживает предыдущего покупателя.
В очередь встает молодая мать с ребенком. Сара поднимает голову и, встретившись со мной взглядом, отводит глаза и начинает пересчитывать мелочь на ладони.
Магазинный охранник, индус в ярко-голубом тюрбане, наблюдает за ней сквозь окошко, спрятавшись за рекламным плакатом. Он проходит через автоматические двери, положив руку на пояс, словно достает несуществующий пистолет. Свет падает со спины, и вокруг его тюрбана возникает синий отсвет: индус-терминатор.
До самого последнего момента Сара ни о чем не подозревает. Охранник подходит сзади и заламывает ей руку за спину. Из-под пальто выпадают два журнала. Сара вырывается и кричит. Все замирают: кассирша, жующая розовую жвачку, служащий на лесенке, выкладывавший товар, мясник, резавший ветчину…
Мои пальцы обжигает замороженная куриная корма. Я не помню, как вытащил ее из холодильника. Протиснувшись сквозь очередь, я протягиваю ее кассирше.
– Сара, я же просил подождать меня.
Охранник в замешательстве.
– Простите. У нас не было корзинки.
Я залезаю Саре в карман, достаю шоколадные батончики и выкладываю их перед кассой. Потом поднимаю с пола журналы и обнаруживаю у нее за поясом пачку печенья.
– Она пыталась их украсть, – возражает охранник.
– Она просто их держала. Уберите от нее руки.
– А кто вы такой, черт возьми?
Я вытаскиваю значок.
– Человек, который может привлечь вас за насильственные действия, если вы ее не отпустите.
Сара залезает под пальто и достает из внутреннего кармана пачку чаю. Потом ждет, пока кассир пропустит покупки через кассу и сложит в пакет.
Я беру покупки, она выходит следом за мной через автоматические двери. Нас перехватывает менеджер.
– Отныне вход сюда для нее закрыт. Я не хочу, чтобы она приходила снова.
– Она платит – она приходит, – говорю я, отодвигая его и выходя на солнечный свет.
В какой-то момент мне кажется, что Сара сбежит, но она поворачивается ко мне и протягивает руку за пакетом.
– Не так быстро.
Она скидывает пальто, оставаясь в шортах цвета хаки и футболке.
– Оно тебя выдает, – показываю я на пальто.
– Спасибо за совет. – Она пытается выглядеть крутой.
– Хочешь чего-нибудь выпить?
Она не хочет. Она думает, что я прочитаю ей нудную лекцию о том, что воровать из магазинов грешно, и оставлю в покое.
Я поднимаю пакет.
– Если хочешь получить вот это, тебе придется выпить.
Мы идем в кафе за углом и садимся за столик на улице. Сара заказывает банановый коктейль, потом углядывает булочку. Глядя, как она ест, я тоже чувствую голод.
– Мы с тобой встречались несколько недель назад.
Она кивает.
– Где?
Она бросает на меня странный взгляд.
– Со мной случилось несчастье. И я кое-что забыл. Я надеялся, что ты поможешь мне вспомнить.
Сара смотрит на мою ногу.
– У вас что-то вроде амнезии?
– Что-то вроде.
Она откусывает еще один кусочек булочки.
– Зачем я с тобой встречался?
– Вы хотели узнать, отрезала ли я когда-нибудь у Микки волосы и считала ли деньги в ее копилке.
– Я объяснил, зачем мне это нужно?
– Нет.
– А о чем еще мы говорили?
– Не знаю. Думаю, о какой-то ерунде.
Сара смотрит на свои ботинки, ковыряя носком ножку стула. Солнце высокое и яркое – это его последний привет накануне зимы.
– Ты когда-нибудь думаешь о Микки? – спрашиваю я.
– Иногда.
– И я тоже. Полагаю, у тебя сейчас много новых друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Последние лучи солнца упали на тропинки в саду. Мы сидим в тишине, допивая чай и не притрагиваясь к пирогу. Наконец Кибел поднимается и кладет сумку на стул – туда, откуда он ее снял. Окидывает взглядом кухню, смотрит на потолок, словно пытается пронизать дерево и штукатурку рентгеном.
– Думаешь, память к тебе вернется? – спрашивает он.
– Я тебя оповещу.
– Непременно оповести.
После его ухода Али опускает голову на стол, испытывая одновременно облегчение и отчаяние. Она напугана, но не так, как пугаются трусы. Она просто не понимает, что происходит.
Я беру сумку и кидаю ее возле двери.
– Что вы делаете? – спрашивает она.
– Мы не можем их здесь оставить.
– Но из-за них вас чуть не убили. – Ее голос звучит умоляюще.
К сожалению, сейчас я не могу придумать более удачный план. Мне нужно уходить. Единственное решение для меня – собрать утерянные фрагменты.
– А что если вы не вспомните? – шепчет она.
Я не отвечаю. Прокручивая в голове возможность неудачи, я понимаю, что любой исход ведет к одной и той же невыразимой истине. Ведь это я сажаю людей в тюрьму, а не меня сажают.
9
Моя одежда лежит в багажнике машины Али, там же находится мешок с непрочитанными письмами. Бриллианты тоже там. У меня никогда не было двух миллионов фунтов. У меня также никогда не было «феррари» или жены, которая при помощи языка завязывала бы во рту узелки на черенках от вишни. Может, мне стоит серьезнее относиться к моему нынешнему положению?
Профессор прав, я должен пройти по собственному следу: счета, телефонные разговоры, дневниковые записи. Я должен повторить проделанный ранее путь, идти по нему до тех пор, пока снова не найду письмо с требованием выкупа и не получу доказательства того, что Микки жива. Без них я не стану передавать ни единого камушка.
Сара Джордан живет за углом от Долфин-мэншн. Дверь открывает ее мать, которая меня помнит. За ее спиной на диване перед орущим телевизором пристроился мистер Джордан с «Рейсинг пост» на животе.
– Сара скоро придет, – говорит ее мама. – Она пошла в супермаркет кое-что купить. Все в порядке?
– Все прекрасно.
– Но вы разговаривали с Сарой несколько недель назад.
– Надо кое-что уточнить.
Я оставляю Али в доме, а сам иду на поиски Сары, чтобы размять ноги. Супермаркет находится за углом. Ярко освещенные проходы заставлены картонными коробками и полупустыми ящиками, создающими полосу препятствий для тележек.
Совершая второй круг по магазину, я замечаю совсем юную девушку в длинном пальто, которая маячит в конце прохода. Озираясь по сторонам, она запихивает шоколадные батончики себе в карманы. Ее правая рука прижата к боку, удерживая еще что-то, спрятанное под пальто.
Я узнаю Сару. Конечно, она выросла и теперь уже не тот пухленький ребенок, которого я помню. Светло-русая челка падает ей на лоб, прямой тонкий нос усыпан веснушками.
Я перевожу взгляд на камеру наблюдения, прикрепленную к потолку. Она направлена в сторону от девочки. Сара знает, что здесь ее не видно.
Завернувшись в пальто, она идет к кассе и кладет на ленту конвейера кукурузные хлопья и пачку пастилы. Потом берет журнал и перелистывает страницы с выражением полного безразличия на лице, пока кассир обслуживает предыдущего покупателя.
В очередь встает молодая мать с ребенком. Сара поднимает голову и, встретившись со мной взглядом, отводит глаза и начинает пересчитывать мелочь на ладони.
Магазинный охранник, индус в ярко-голубом тюрбане, наблюдает за ней сквозь окошко, спрятавшись за рекламным плакатом. Он проходит через автоматические двери, положив руку на пояс, словно достает несуществующий пистолет. Свет падает со спины, и вокруг его тюрбана возникает синий отсвет: индус-терминатор.
До самого последнего момента Сара ни о чем не подозревает. Охранник подходит сзади и заламывает ей руку за спину. Из-под пальто выпадают два журнала. Сара вырывается и кричит. Все замирают: кассирша, жующая розовую жвачку, служащий на лесенке, выкладывавший товар, мясник, резавший ветчину…
Мои пальцы обжигает замороженная куриная корма. Я не помню, как вытащил ее из холодильника. Протиснувшись сквозь очередь, я протягиваю ее кассирше.
– Сара, я же просил подождать меня.
Охранник в замешательстве.
– Простите. У нас не было корзинки.
Я залезаю Саре в карман, достаю шоколадные батончики и выкладываю их перед кассой. Потом поднимаю с пола журналы и обнаруживаю у нее за поясом пачку печенья.
– Она пыталась их украсть, – возражает охранник.
– Она просто их держала. Уберите от нее руки.
– А кто вы такой, черт возьми?
Я вытаскиваю значок.
– Человек, который может привлечь вас за насильственные действия, если вы ее не отпустите.
Сара залезает под пальто и достает из внутреннего кармана пачку чаю. Потом ждет, пока кассир пропустит покупки через кассу и сложит в пакет.
Я беру покупки, она выходит следом за мной через автоматические двери. Нас перехватывает менеджер.
– Отныне вход сюда для нее закрыт. Я не хочу, чтобы она приходила снова.
– Она платит – она приходит, – говорю я, отодвигая его и выходя на солнечный свет.
В какой-то момент мне кажется, что Сара сбежит, но она поворачивается ко мне и протягивает руку за пакетом.
– Не так быстро.
Она скидывает пальто, оставаясь в шортах цвета хаки и футболке.
– Оно тебя выдает, – показываю я на пальто.
– Спасибо за совет. – Она пытается выглядеть крутой.
– Хочешь чего-нибудь выпить?
Она не хочет. Она думает, что я прочитаю ей нудную лекцию о том, что воровать из магазинов грешно, и оставлю в покое.
Я поднимаю пакет.
– Если хочешь получить вот это, тебе придется выпить.
Мы идем в кафе за углом и садимся за столик на улице. Сара заказывает банановый коктейль, потом углядывает булочку. Глядя, как она ест, я тоже чувствую голод.
– Мы с тобой встречались несколько недель назад.
Она кивает.
– Где?
Она бросает на меня странный взгляд.
– Со мной случилось несчастье. И я кое-что забыл. Я надеялся, что ты поможешь мне вспомнить.
Сара смотрит на мою ногу.
– У вас что-то вроде амнезии?
– Что-то вроде.
Она откусывает еще один кусочек булочки.
– Зачем я с тобой встречался?
– Вы хотели узнать, отрезала ли я когда-нибудь у Микки волосы и считала ли деньги в ее копилке.
– Я объяснил, зачем мне это нужно?
– Нет.
– А о чем еще мы говорили?
– Не знаю. Думаю, о какой-то ерунде.
Сара смотрит на свои ботинки, ковыряя носком ножку стула. Солнце высокое и яркое – это его последний привет накануне зимы.
– Ты когда-нибудь думаешь о Микки? – спрашиваю я.
– Иногда.
– И я тоже. Полагаю, у тебя сейчас много новых друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91