– Деньги за билеты не возвращаются.
– Ничего.
Тем временем я ищу электронные адреса всех центральных газет и собираю имена редакторов, старших репортеров и полицейских хроникеров. Я начинаю набирать письмо правой рукой, нажимая по одной клавише. Левую руку я запихиваю под ногу, чтобы унять дрожь.
Начинаю с представления: сообщаю имя, адрес, номер страховки и профессиональные детали. Они не должны подумать, что это липа. Им придется поверить, что я профессор Джозеф О'Лафлин, человек, убивший Кэтрин Макбрайд и Элизу Веласко.
Сейчас немного больше четырех. Редакторы отбирают статьи для нового выпуска. Я должен изменить завтрашние заголовки. Я должен выбить Бобби из колеи и заставить его сомневаться.
До этого момента он всегда находился на два, три, четыре шага впереди меня. Его акты возмездия были продуманы с блестящей логикой и исполнены с клинической аккуратностью. Он не просто поделил между нами вину – он превратил это в род искусства. Но несмотря на всю его гениальность, он способен на ошибку. Никто не безупречен. Он избил женщину, потому что она напомнила ему мать.
Всем заинтересованным.
Это мое признание и официальное заявление. Я, Джозеф Уильям О'Лафлин, решительно и определенно утверждаю, что являюсь человеком, ответственным за смерть Кэтрин Макбрайд и Элизы Веласко. Я выражаю соболезнование всем, кто скорбит об их кончине.
А тем из вас, кто был обо мне лучшего мнения, я приношу искренние извинения.
Я намерен сдаться полиции в течение ближайших 24 часов. Я не собираюсь прятаться за спины адвокатов или искать оправдания тому злу, которое я причинил. Не заявлю, что слышу таинственные голоса. Я не находился в состоянии наркотического опьянения и не получал распоряжений от сатаны. Это был свободный выбор. Погибли невинные люди. Каждый час моей жизни отягощен чувством вины.
Я перечисляю имена, начиная с Кэтрин Макбрайд. Я записываю все, что знаю о ее убийстве. Следующим идет Бойд Коссимо. Я описываю последние дни Руперта Эрскина, отравление Сони Даттон, пожар, убивший Эстер Горски и изувечивший ее мужа. В конце списка – Элиза.
Я не прошу ни о каком снисхождении. Некоторые из вас, возможно, захотят узнать больше о моих преступлениях. В таком случае вы должны поставить себя на мое место или найти того, кто это уже сделал. Такой человек существует. Его зовут Бобби Моран (он же Морган), и завтра утром он приедет в Центральный уголовный суд Лондона. Он более, чем кто-либо другой, понимает, что значит быть одновременно жертвой и мучителем.
Искренне ваш Джозеф О'Лафлин
Я подумал обо всем, кроме того, как это скажется на Чарли. Бобби был жертвой решения, принятого не по его воле. Я делаю то же самое со своей дочерью. Мой палец зависает над клавишей «Отправить».
У меня нет выбора. Письмо исчезает в лабиринте электронного почтамта.
Нэнси думает, что я сумасшедший, но тем не менее организовала мое путешествие, купив билеты на самолеты в Дублин, Эдинбург, Лондон, Париж и Франкфурт. Кроме того, заказаны купе первого класса до Бирмингема, Ньюкасла, Глазго, Лондона, Суонси и Лидса. Она также вызвала белый «воксхолл кавалер», который ждет на улице.
За все было заплачено при помощи дебетовой карты, не требующей авторизации в банке. Эта карта связана с трастовым фондом, учрежденным для меня отцом. Налог на наследство – один из любимых объектов его ненависти. Я предполагаю, что Руиз заморозил все мои счета, но до этого он добраться не может.
Дверь лифта открывается, и я иду по фойе, глядя прямо перед собой. Налетаю на пальму в горшке и понимаю, что меня снесло в сторону. Теперь при ходьбе мне постоянно приходится подстраиваться и приспосабливаться, словно при посадке самолета.
Нанятая машина припаркована напротив входа. Спускаясь по лестнице, я все жду, что мне на плечо ляжет рука или я услышу окрик узнавания или сигнал тревоги. Пальцы перебирают ключи. Передо мной стоит вереница черных кебов, но один из них уступает мне дорогу. Я следую за транспортным потоком, глядя в зеркала и пытаясь вспомнить кратчайший путь из города.
Остановившись на красный свет, я смотрю поверх голов пешеходов на многоэтажный гараж. Три полицейские машины преграждают выезд, еще одна стоит на тротуаре. Руиз оперся о дверь и говорит по рации. Его лицо словно грозовая туча.
Когда зажигается зеленый, я представляю себе, как он повернется, а я поприветствую его, словно летчик-ас времен Первой мировой войны в покореженном самолете, выживший, чтобы сражаться еще один день.
По радио передают одну из моих любимых песен. В университете я играл на бас-гитаре в группе под названием «Орущие Дики Никсоны». Мы были не так хороши, как «Роллинг Стоунз», но мы были громче. Я понятия не имел о том, как играть на бас-гитаре, но на этом инструменте легче всего имитировать игру. Мои амбиции в основном ограничивались тем, чтобы снять девочку, хотя это получалось только у нашего солиста, Морриса Уайтсайда, у которого были длинные волосы и татуировка на торсе с изображением распятия. Теперь он работает главным бухгалтером в Дойчбанке.
Я еду на запад к Токстету и паркую «кавалер» в пустынном местечке среди угля и сорняков. Кучка подростков следит за мной, скрываясь в тени центра досуга. Я еду на машине, которую они видели разве что на старых стоянках.
Я звоню домой. Джулиана берет трубку. Ее голос звучит очень близко, кристально чистый, но в нем слышится дрожь.
– Слава богу! Где ты был? Репортеры не отходят от дверей. Они говорят, что ты опасен. Говорят, что полицейские тебя застрелят.
Я пытаюсь перевести разговор в более продуктивное русло.
– Я знаю, кто это сделал. Бобби хочет наказать меня за то, что случилось очень давно. Это касается не только меня. У него есть список имен…
– Какой список?
– Бойд погиб.
– Как?
– Его убили. И Эрскина.
– Боже мой!
– Полицейские еще следят за домом?
– Не знаю. Вчера был кто-то в белом фургоне. Сначала я решила, что это Ди Джей приехал закончить отопительную систему, но он должен вернуться не раньше чем завтра.
Я слышу, как где-то вдали поет Чарли. Приступ нежности сжимает мне горло.
Полицейские попытаются отследить этот звонок. В случае с мобильным телефоном им придется шаг за шагом определять, какая антенна передавала сигнал. Между Лондоном и Ливерпулем более десяти вышек. По мере того как устанавливается новая, зона поиска сужается.
– Я хочу, чтобы ты оставалась на связи, Джулиана. Разговор закончен, но не вешай трубку. Это очень важно. – Я опускаю телефон под водительское сиденье. Ключи все еще в зажигании. Я закрываю дверь и ухожу, опустив голову, отступая в темноту, думая, следит ли Бобби за мной.
Через двадцать минут с платформы, которая выглядит заброшенной и выжженной, я с облегчением вхожу в пригородный поезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92