- Ты совершенно невоспитанная девчонка. Старшим не возражают, сказала мне тетя Люся. После этого я еще добрый час выслушивала, какая я плохая и что мне нужно делать, чтобы исправиться.
Чем дальше я слушала, тем яснее понимала, что толку из меня не будет. Ни один ребенок, разумеется, кроме Али, не мог выполнить всего, что требовалось, чтобы заслужить звание "воспитанного". Поэтому я с видом полной безнадежности смотрела в потолок и придумывала для Альки кару за все муки, которые мне из-за нее приходилось терпеть. Я мечтала о том, чтобы она когда-нибудь и в самом деле заблудилась и не пришла домой или чтобы ее хорошенько потрепал Павликов Волк.
Но, к моему огорчению, ничего такого с Алькой не случалось, а неприятности сыпались на меня одна за другой. Однажды, когда мы вышли с ней во двор, я увидела Зинку. Она издали делала мне какие-то знаки, а я стояла возле Альки, как пришитая, и даже носа не смела высунуть за калитку, чтобы узнать, в чем дело. Тогда, оглянувшись по сторонам, я подбежала к забору, подтянулась на руках и выглянула на улицу. Но Зинки уже и след простыл. И вдруг рядом со мной послышалось кряхтенье, потом над забором появилась Алькина рыжая голова.
- Что там, а? - наваливаясь всей грудью на планку, спросила она.
- Ничего. Слезай долой! - заорала я в страхе, что она сорвется и мне снова придется отвечать.
Однако Алька и не думала слезать. Осмелев, она болтала в воздухе свободной ногой, и ветер пузырил ее широкое розовое платье.
- Кому говорю, слезай! - кричала я, но Алька в ответ только щурилась и улыбалась.
Я дернула ее за ногу. Раздался треск... Когда я опомнилась, Алька уже лежала на земле, а в нашем заборе, как у Таньки в передних зубах, зияла дыра. Подол Алькиного нарядного платья украсился треугольным клином, который болтался, как собачье ухо.
На крыльце появилась тетя Люся.
- А ну-ка, поди сюда, - кивнула она мне.
Зная, чем все это кончится, я, не раздумывая, юркнула в выломанную Алькой дыру и пустилась наутек.
- Куд-кудах, тах-тах! - вытянув шею, тревожно закричала мне вслед курица. Я, не оборачиваясь, неслась прочь. Возле оврага остановилась и, переводя дух, оглянулась назад. Погони не было, и я немного успокоилась. Постояла, подумала и решила идти разыскивать Зинку. Не успела я дойти до сарая, где жила наша Буренка, как наткнулась на тетю Люсю. Она схватила меня за руку и молча поволокла в дом.
- Вот, полюбуйтесь! - торжественно объявила она, подталкивая меня к маме.
- Что ты натворила? - сердито спросила мама.
- Ничего, - сказала я.
- А почему через забор удирала?
Я молчала. Подошла Лиля и, засунув в рот палец, молча уставилась на меня.
- Вынь изо рта палец! - строго сказала ей тетя Люся.
Лиля перевела глаза на маму, как бы спрашивая: вынимать или нет? Мама, занятая мною, не обратила на нее внимания, и она, успокоившись, засунула палец еще глубже. Я улыбнулась.
- Еще и улыбается! - возмутилась тетя Люся. - Как вам нравится? Из-за нее ребенок чуть не убился, а она улыбается!
- Это она ребенок? - кивнула я на заплаканную Альку.
Та исподтишка показала мне язык.
- Ябеда она, а не ребенок! - выкрикнула я. - Ее никто не звал на забор. И вообще... вы мне надоели!
- Что?! - остолбенела тетя Люся.
В ту же секунду мама хлопнула меня по щеке. Слезы брызнули у меня из глаз, и я бросилась вон. Ничего не видя вокруг, я мчалась прочь от дома и остановилась только возле реки. Наша небольшая тихая речка как бы в дреме лежала на пестром лугу. Вода в ней казалась неподвижной и зеленой. В нее, как в зеркало, смотрелись склонившиеся лозы. Я помочила обкрапивленные по дороге ноги и, подставив их солнышку, села в густую траву. Ноги горели, как в огне, но еще больнее обида жгла сердце. Я всхлипывала, роняя слезы в подол. Монотонно жужжали пчелы, и меня начало клонить в сон. Я закинула руки за голову, легла на траву и не заметила, как уснула. Проснулась, когда вода в речке стала розовой от вечернего заката. Вскочила на ноги и вдруг увидела на лугу Леньку. Его светлая голова, едва возвышаясь над рослой травой, плыла в мою сторону. Я обрадованно замахала рукой.
- Оля, тебя мама ищет. Сказала, чтобы ты шла домой, - закричал он, заметив меня.
- Не пойду, - отрезала я, стараясь не подать и вида, что очень обрадовалась.
- А... что же ты тут будешь делать... одна? - спросил он растерянно. Скоро уже ночь...
Я молчала.
- А знаешь, - сказал он вдруг, - мне Алю жалко.
- Вот как! Тогда иди и жалей ее, и нечего было сюда приходить, сердито буркнула я.
- Нет, правда, Оля, она какая-то бедненькая... Ну, в общем, не такая, как все... - пытался он мне объяснить.
Я не стала его слушать и, быстро скинув платье, бросилась в воду.
Розовая гладь дрогнула и разошлась кругами. Я погрузилась в воду по самую шею и замерла. Вода казалась теплой, как будто подогретой.
- Вылезай, пойдем! - настойчиво сказал Ленька, но я плеснула на него водой, и он обиженно отошел. Спустя минуту его светлая макушка с задорно торчащим хохолком была уже далеко. Мне тут же расхотелось купаться, и я вылезла на берег. Сразу стало холодно. Щелкая зубами, я натянула платье. Оно неприятно липло к мокрому телу. Я села на траву и, обхватив колени руками, пыталась согреться. Холодные капли, скатываясь с мокрых волос, падали за шиворот. Обида подступала к сердцу. "Альку ему жалко, а меня нет, - думала я. - Она в нарядных платьях ходит и - бедненькая. А меня по щекам... из-за нее..." В носу защекотало, и я тряхнула головой, чтобы отогнать подступившие слезы.
Темная кромка леса вдали на светлом фоне неба стала похожа на зубчатую крепостную стену. Подтянув колени к подбородку, я смотрела туда, и мне казалось, что я и в самом деле вижу перед собой старую волшебную крепость. Может быть, в этой крепости живут сильные и справедливые люди, и они не обижают своих детей понапрасну. А может, там даже живет храбрый Орлик. Если идти в ту сторону долго-долго, то, должно быть, можно дойти до этой крепости...
Вдруг впереди я увидела какую-то фигурку, скачками приближающуюся ко мне.
- Ж-ж-их, ж-ж-их, - послышался свист рассекаемой на бегу травы, и рядом со мной оказался... Ленька.
- Все! Я убил Альку! - сказал он, тяжело дыша.
- Что?! - вскочила я. - Как это ты ее... убил?
- Я не хотел... Я нечаянно, - сказал он и в отчаянии сел на траву.
Меня обдало жаром. Опустившись рядом с Ленькой, я тихо спросила:
- Как же... ты ее?
- Я пришел домой, - начал рассказывать Ленька, - а она сидит на крылечке и такая грустная-прегрустная... Ну, мне стало жалко, и я решил ее развеселить...
- Ну, дальше, - торопила я.
- Я взял картошину, - продолжал Ленька, - воткнул в нее перо от нашего петуха, а снизу - гвоздик. Помнишь, как Павлик делал? Ну и запустил... Алька смотрела и смеялась, а картошина прямо ей в голову... гвоздиком...
- И что же? - не выдержала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51