Ты ее не застала; она несколько дней тому назад в город уехала. Она хорошая, веселая. Мы с ней даже купаться один раз ходили.
Лиля пожимает плечами.
- Мне купаться нельзя.
- А почему?
- Железы не в порядке... бронхиальные...
У меня есть подозрение, что Юра ничего не знает о железах, но он убежденно поддержал Лилю:
- А, если бронхиальные, ну, тогда конечно...
Лиля, наконец, отложила книгу и более оживленно стала расспрашивать нового знакомого:
- Почему это вас с участка не выпускают? Что вы, маленькие, что ли?
- Нельзя,- ответил Юра и облизал кисточку, отчего у него на губах запузырилась белая краска и голос стал глухим и невнятным.- Тут очень страшные леса кругом, выйдешь и сразу заблудишься. Только Гера может: он здешний, он каждый кустик в лесу знает.
- Гера - это тот... который в большущих сапогах? Невоспитанный такой?
- Гм...- поперхнулся Юра,- ну, зачем ты так? Он у нас хороший.
- А почему у вас дымом пахнет?
- Где-то в лесу торф горит; ты не бойся, это часто бывает.
- Я ничего не боюсь..
Пинька и Юра закончили плакат и не могут налюбоваться делом рук своих.
- Ну как, хорош? - спросил Юра.
Лиля смотрела совсем не на плакат, а на Юрину рубашку.
- Что это у тебя?
- Да ну, чепуха,- марганцовокислый калий. Это я опыты делаю. Не обращай внимания. Я тебя про плакат спрашиваю, а не про рубашку.
- "Дабро пожаловать!" - прочитала Лиля по слогам.- Ну, мальчик, у тебя же здесь грубейшая ошибка.
- Не может быть,- авторитетно заявил Пинька,- у него не может быть! Он у нас круглый отличник.
- И я не вижу! - Для большей точности Юра совсем склонился над кумачом, чуть не пачкая краской курносый нос.- Нет, ничего не вижу!
- Добро ты написал через "а", мальчик!
- Ну и что?
- А надо через "о"!
Нет, так легко Юра не может ей довериться!
- А ты откуда знаешь?
- Это всякий знает: безударные гласные!
- Не помню таких,- упрямится Юра.
- Он не помнит таких,- солидно подтвердил Пинька.
Но в глубине души Юра все-таки был смущен.
- Ты абсолютно уверена?
- Абсолютно.
- Ну, давай тогда поправляй собственной рукой. Не хочешь?
Мальчики были уверены, что Лиля не захочет возиться, но она неожиданно встала с дивана и начала поправлять букву. Ох, и хорошо же она рисует! И без линейки... И кажется, она так же, как и Юра, засунула кончик кисточки в рот.
Тут Таня вышла из спальни девочек и окликнула ее:
- Лиля! У тебя до сих пор постель не прибрана, ты постели.
Лиля даже не подняла головы.
- Я не умею,- сказала она, спокойно растушевывая краску,- я и дома не стелила.
Таня так удивилась, что сразу не нашлась, что и сказать. Юра и Пинька оторвались от плаката и уставились на Лилю. Вот так фрукт! На вид лет пятнадцать девахе - и не умеет постелить постель!
- Как же так не умеешь?..- усомнилась Таня.- Разве это трудно?
- Может быть, и не трудно, но я этого никогда не делала.
- Ну, хорошо... тогда я сама...
Но Гера, державший в охапке груду ковриков, преградил Тане дорогу:
- Ты не смей за нее стелить, Таня, не смей! Ишь, какая белоручка! Фря! За нее другие работать должны! Буржуйка какая!
Он - работяга Гера - весь дрожал от злости и негодования.
Но на Лилю Герино негодование совершенно не подействовало. Она подняла голову от плаката и, прямо глядя холодными голубыми глазами на Геру, сказала пренебрежительно:
- Я не с вами, кажется, разговаривала?
- Ненавижу я таких принцесс чертовых!
- Гера, зачем ты грубишь? - примирительно сказала Таня, но и ей не понравилась новая девочка.
Гера быстро зашагал во двор. Ну и достанется же сейчас коврикам!
Юра и Пинька тоже были обижены за Таню. Они с удовольствием оставили бы одну эту "принцессу", но она как раз дорисовывала восклицательный знак (и делала это, по правде сказать, превосходно). Ну, наконец, кончила и бросила кисточку.
- Теперь можно вешать? - спросил Юра.
Лиля уже уселась на диван и снова взялась за книгу:
- Пожалуйста.
- А ты нам разве не поможешь?
- Нет. Мне доктор запретил всякое физическое напряжение.
- А как же?.. Нам вдвоем не справиться.
- Не знаю,- прозвучал равнодушный ответ.
- Да ну ее! - зашептал Пинька ошеломленному Юре.- Сами справимся. Перед всякой девчонкой еще унижаться! Давай бери!
Мальчики подтянули к стене столик, поставили на него табуретку, на табуретку - маленькую скамеечку. Все это сооружение скрипело и качалось, и верный Пинька должен был подпирать его спиной, как каменный Атлант.
Юра - далеко не спортсмен - кое-как еще взобрался на скамеечку, но дальше оказался совершенно беспомощным. Он то балансировал на одной ноге, то хватался за стену, то испуганно поглядывал вниз и никак не мог прикрепить плакат.
Лениво волоча ноги, в комнату вошел Леша.
Приходилось ли вам видеть, как люди переезжают на новую квартиру? Все таскают вещи, суетятся, хлопочут, что-то прибивают, самые маленькие ребята несут горшки с цветами, овчарка охраняет вещи, сложенные на улице, и вдруг из уютной корзиночки выпрыгивает раздобревший пушистый кот. Он презрительно смотрит на всю эту суетню, ни в чем не собирается принимать участия и только недовольно поводит ушами, раздраженный шумом и беспорядком. Вот так вошел и Леша.
- Леша, помоги! - крикнул Юра, чувствуя, что он вот-вот свалится с заоблачных высот.
- Нашел дурака!
- Как тебе там, Юматик? - жалобно спрашивает Пинька.- Держишься?
- Неуютно как-то наверху. Дай молоток.
- На.
- А гвозди?
- Держи.
Кое-как приспособившись, Юматик начинает прибивать плакат. "Строительные леса" качаются. Пинька краснеет от напряжения, а на его поднятое кверху лицо сыплется то известка, то гвозди.
Пинька с ужасом думает,- чего доброго, на него свалится и молоток, но он верный друг и не оставляет Юматика в беде.
Леша, засунув руки в карманы и широко расставив ноги, то и дело покрикивал командирским голосом:
- Не так, Юрка! Выше, теперь ниже! Пыхтишь, как паровой молот, крыса маринованная! Левей, левей!
- А теперь как? Прямо? - с надеждой спросил Юра и, откинувшись назад, сокрушенно пробормотал: - Крен двадцать пять градусов.- От огорчения или от крена он пошатнулся, уронил молоток, гвозди, плакат и свалился к ногам огорченного Пиньки.
- Теперь великолепно,- иронически похвалил Леша.
И Пинька, глядя на Юру, который, морщась, растирал ушибленные места, изменил своему другу.
- Эх ты, шляпа! Надо бы сразу Хорри позвать. Хорри! Хорри!
Хорри вошел мягкими неслышными шагами, молча оглядел ребят, вспрыгнул на стол, быстро и ловко прибил плакат и привел все в порядок.
- Молодец! - бросила Лиля и в первый раз за день приветливо улыбнулась.
- Благодарю вас, мадемуазель,- раскланялся Леша,- благодарю за похвалу. Он герой! Гвоздь вбил!
Хорри даже не посмотрел на кривляющегося Лешу и вышел из комнаты.
Юра возмутился:
- Ты полегче, Лешка,- говорит он, наступая на него с кулаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Лиля пожимает плечами.
- Мне купаться нельзя.
- А почему?
- Железы не в порядке... бронхиальные...
У меня есть подозрение, что Юра ничего не знает о железах, но он убежденно поддержал Лилю:
- А, если бронхиальные, ну, тогда конечно...
Лиля, наконец, отложила книгу и более оживленно стала расспрашивать нового знакомого:
- Почему это вас с участка не выпускают? Что вы, маленькие, что ли?
- Нельзя,- ответил Юра и облизал кисточку, отчего у него на губах запузырилась белая краска и голос стал глухим и невнятным.- Тут очень страшные леса кругом, выйдешь и сразу заблудишься. Только Гера может: он здешний, он каждый кустик в лесу знает.
- Гера - это тот... который в большущих сапогах? Невоспитанный такой?
- Гм...- поперхнулся Юра,- ну, зачем ты так? Он у нас хороший.
- А почему у вас дымом пахнет?
- Где-то в лесу торф горит; ты не бойся, это часто бывает.
- Я ничего не боюсь..
Пинька и Юра закончили плакат и не могут налюбоваться делом рук своих.
- Ну как, хорош? - спросил Юра.
Лиля смотрела совсем не на плакат, а на Юрину рубашку.
- Что это у тебя?
- Да ну, чепуха,- марганцовокислый калий. Это я опыты делаю. Не обращай внимания. Я тебя про плакат спрашиваю, а не про рубашку.
- "Дабро пожаловать!" - прочитала Лиля по слогам.- Ну, мальчик, у тебя же здесь грубейшая ошибка.
- Не может быть,- авторитетно заявил Пинька,- у него не может быть! Он у нас круглый отличник.
- И я не вижу! - Для большей точности Юра совсем склонился над кумачом, чуть не пачкая краской курносый нос.- Нет, ничего не вижу!
- Добро ты написал через "а", мальчик!
- Ну и что?
- А надо через "о"!
Нет, так легко Юра не может ей довериться!
- А ты откуда знаешь?
- Это всякий знает: безударные гласные!
- Не помню таких,- упрямится Юра.
- Он не помнит таких,- солидно подтвердил Пинька.
Но в глубине души Юра все-таки был смущен.
- Ты абсолютно уверена?
- Абсолютно.
- Ну, давай тогда поправляй собственной рукой. Не хочешь?
Мальчики были уверены, что Лиля не захочет возиться, но она неожиданно встала с дивана и начала поправлять букву. Ох, и хорошо же она рисует! И без линейки... И кажется, она так же, как и Юра, засунула кончик кисточки в рот.
Тут Таня вышла из спальни девочек и окликнула ее:
- Лиля! У тебя до сих пор постель не прибрана, ты постели.
Лиля даже не подняла головы.
- Я не умею,- сказала она, спокойно растушевывая краску,- я и дома не стелила.
Таня так удивилась, что сразу не нашлась, что и сказать. Юра и Пинька оторвались от плаката и уставились на Лилю. Вот так фрукт! На вид лет пятнадцать девахе - и не умеет постелить постель!
- Как же так не умеешь?..- усомнилась Таня.- Разве это трудно?
- Может быть, и не трудно, но я этого никогда не делала.
- Ну, хорошо... тогда я сама...
Но Гера, державший в охапке груду ковриков, преградил Тане дорогу:
- Ты не смей за нее стелить, Таня, не смей! Ишь, какая белоручка! Фря! За нее другие работать должны! Буржуйка какая!
Он - работяга Гера - весь дрожал от злости и негодования.
Но на Лилю Герино негодование совершенно не подействовало. Она подняла голову от плаката и, прямо глядя холодными голубыми глазами на Геру, сказала пренебрежительно:
- Я не с вами, кажется, разговаривала?
- Ненавижу я таких принцесс чертовых!
- Гера, зачем ты грубишь? - примирительно сказала Таня, но и ей не понравилась новая девочка.
Гера быстро зашагал во двор. Ну и достанется же сейчас коврикам!
Юра и Пинька тоже были обижены за Таню. Они с удовольствием оставили бы одну эту "принцессу", но она как раз дорисовывала восклицательный знак (и делала это, по правде сказать, превосходно). Ну, наконец, кончила и бросила кисточку.
- Теперь можно вешать? - спросил Юра.
Лиля уже уселась на диван и снова взялась за книгу:
- Пожалуйста.
- А ты нам разве не поможешь?
- Нет. Мне доктор запретил всякое физическое напряжение.
- А как же?.. Нам вдвоем не справиться.
- Не знаю,- прозвучал равнодушный ответ.
- Да ну ее! - зашептал Пинька ошеломленному Юре.- Сами справимся. Перед всякой девчонкой еще унижаться! Давай бери!
Мальчики подтянули к стене столик, поставили на него табуретку, на табуретку - маленькую скамеечку. Все это сооружение скрипело и качалось, и верный Пинька должен был подпирать его спиной, как каменный Атлант.
Юра - далеко не спортсмен - кое-как еще взобрался на скамеечку, но дальше оказался совершенно беспомощным. Он то балансировал на одной ноге, то хватался за стену, то испуганно поглядывал вниз и никак не мог прикрепить плакат.
Лениво волоча ноги, в комнату вошел Леша.
Приходилось ли вам видеть, как люди переезжают на новую квартиру? Все таскают вещи, суетятся, хлопочут, что-то прибивают, самые маленькие ребята несут горшки с цветами, овчарка охраняет вещи, сложенные на улице, и вдруг из уютной корзиночки выпрыгивает раздобревший пушистый кот. Он презрительно смотрит на всю эту суетню, ни в чем не собирается принимать участия и только недовольно поводит ушами, раздраженный шумом и беспорядком. Вот так вошел и Леша.
- Леша, помоги! - крикнул Юра, чувствуя, что он вот-вот свалится с заоблачных высот.
- Нашел дурака!
- Как тебе там, Юматик? - жалобно спрашивает Пинька.- Держишься?
- Неуютно как-то наверху. Дай молоток.
- На.
- А гвозди?
- Держи.
Кое-как приспособившись, Юматик начинает прибивать плакат. "Строительные леса" качаются. Пинька краснеет от напряжения, а на его поднятое кверху лицо сыплется то известка, то гвозди.
Пинька с ужасом думает,- чего доброго, на него свалится и молоток, но он верный друг и не оставляет Юматика в беде.
Леша, засунув руки в карманы и широко расставив ноги, то и дело покрикивал командирским голосом:
- Не так, Юрка! Выше, теперь ниже! Пыхтишь, как паровой молот, крыса маринованная! Левей, левей!
- А теперь как? Прямо? - с надеждой спросил Юра и, откинувшись назад, сокрушенно пробормотал: - Крен двадцать пять градусов.- От огорчения или от крена он пошатнулся, уронил молоток, гвозди, плакат и свалился к ногам огорченного Пиньки.
- Теперь великолепно,- иронически похвалил Леша.
И Пинька, глядя на Юру, который, морщась, растирал ушибленные места, изменил своему другу.
- Эх ты, шляпа! Надо бы сразу Хорри позвать. Хорри! Хорри!
Хорри вошел мягкими неслышными шагами, молча оглядел ребят, вспрыгнул на стол, быстро и ловко прибил плакат и привел все в порядок.
- Молодец! - бросила Лиля и в первый раз за день приветливо улыбнулась.
- Благодарю вас, мадемуазель,- раскланялся Леша,- благодарю за похвалу. Он герой! Гвоздь вбил!
Хорри даже не посмотрел на кривляющегося Лешу и вышел из комнаты.
Юра возмутился:
- Ты полегче, Лешка,- говорит он, наступая на него с кулаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35