Велеть молчать: так власти нет;
Просил: так просьба не берет.
Придумал, наконец, и за соседом шлет.
Пришел сосед.
"Приятель дорогой, здорово!"
"Челом вам бьем за ласковое слово".
"Ну что, брат, каково делишки, Клим, идут?"
(В ком нужда, уж того мы знаем, как зовут.)
"Делишки, барин? Да, не худо!"
"Так от того-то ты так весел, так поешь?
Ты, стало, счастливо живешь?"
"На Бога грех роптать, и что ж за чудо?
Работою завален я всегда;
Хозяйка у меня добра и молода:
А с доброю женой,-кто этого не знает,
Живется как-то веселей".
"И деньги есть?"-"Ну нет, хоть лишних
не бывает,
Зато нет лишних и затей".
"Итак, мой друг, ты быть богаче не желаешь?"
"Я этого не говорю;
Хоть Бога и за то, что есть, благодарю;
Но сам ты, барин, знаешь,
Что человек, пока живет,
Все хочет более: таков уж здешний свет.
Я чай, ведь и тебе твоих сокровищ мало,
И мне бы быть богатей не мешало".
"Ты дело говоришь, дружок:
Хоть при богатстве нам есть также неприятства,
Хоть говорят, что бедность не порок,
Но все уж коль терпеть, так лучше от богатства.
Возьми же: вот тебе рублевиков мешок:
Ты мне за правду полюбился.
Поди: дай Бог, чтоб ты с моей руки разжился.
Смотри, лишь промотать сих денег не моги,
И к нужде их ты береги!
Пятьсот рублей тут верным счетом.
Прощай!" Сапожник мой,
Схватя мешок, скорей домой
Не бегом - лётом;
Примчал гостинец под полой;
И той же ночи в подземелье
Зарыл мешок-и с ним свое веселье!
Не только песен нет, куда девался сон
(Узнал бессонницу и он!);
Все подозрительно, и все его тревожит:
Чуть ночью кошка заскребет,
Ему уж кажется, что вор к нему идет:
Похолодеет весь, и ухо он приложит.
Ну, словом, жизнь пошла - хоть кинуться в реку.
Сапожник бился, бился
И, наконец, за ум хватился:
Бежит с мешком к Откупщику
И говорит: "Спасибо на приятстве,
Вот твой мешок, возьми его назад:
Я до него не знал, как худо спят.
Живи ты при своем богатстве:
А мне, за песни и за сон,
Не надобен ни миллион".
И. Крылов.
Сюжет заимствован из новелл Бонавентура де Перье (прим. к б. 122). На русский язык, кроме Крылова, басню переводили Сумароков ("Ремесленник и Купец") и Хвостов.
145. Лев, Волк и Лиса
(Le Lion, le Loup et le Renard)
Страдающий подагрой дряхлый Лев,
От старости найти лекарство повелев,
Ждал излечения, и слово "невозможно"
Могло навлечь монарший гнев,
Произнесенное в ответ неосторожно.
Себе врачей повсюду ищет он,
Среди зверей породы всевозможной,
И всех сортов врачи к нему со всех сторон
Толпой являются. Сидела смирно дома
Одна Лиса. В часы вечернего приема
Присутствовать на нем имея честь,
Спешит перед царем Лисицу Волк обнесть.
Лев шлет гонца, приказ давая строгий:
Лисицу выкурить немедля из берлоги.
Она является, и зная, кем она
Пред Львом была обнесена,
Так говорит монарху лицемерно:
"Великий государь! боюсь я, что неверно
Отсутствие мое объяснено:
Паломничеством вызвано оно
За ваше здравие, и в странах отдаленных
Я видела мужей, наукой умудренных,
И им о слабости я говорила той,
Которая страшна в годах преклонных;
Но ей помочь возможно теплотой,
Лишь заживо снимите с Волка шкуру
И обернитесь ею вы,
Еще дымящейся, от ног до головы:
Халатом пусть, он вам так нужен,
Послужит Волк". Понравился совет;
И Волк, ободранный, попал царю на ужин,
А шкурою его был старый Лев одет.
Довольно вам губить друг друга,
Льстецы придворные! Коварная услуга
Наушнику, на тот иль на другой манер,
Сторицею воздастся, без сомненья.
Избрали вы одну из тех карьер,
Где ждать нельзя пощады и прощенья.
О. Чюмина.
Из басен Эзопа и из старинного романа о Лисице.
146. Сила Басен
(Le Pouvoir des Fables)
Г-ну де Барильон
Посланника высокое призванье
Решится ль снизойти до басенок простых?
Могу ль я предложить для вашего вниманья
Мой легкокрылый стих?
Пусть он порою своевольно
Величественный вид дерзает принимать,
Вы дерзким ведь его не станете считать?
Я знаю: Кролика с Куницей разнимать
Не вам, и без меня вам трудных дел довольно.
Прочтете вы меня иль нет, но только вот
Прошу: устройте так политикой умелой,
Чтоб на плечи теперь нам не взвалили гнет
Европы целой.
Пускай на нас насядет враг
Из тысячи краев вселенной,
Все ничего; но вот что не понять никак:
К нам лезет Англия со злобой несомненной.
Еще ль Людовику не время отдыхать?
Какой же, наконец, Геракл не утомится
Бороться с гидрою такою? Ведь решиться
Под сильную его десницу подставлять
Ей новую главу-смешно...
Коль ум ваш властный
И красноречие и ловкость укротят
Сердца врагов и отвратят
Удар несчастный,
Баранов сотню я заклать согласен вам,
А это жителю обители Парнасской
Не шутка... О, примите с лаской
В дар этот слабый фимиам,
Привет мой непритворный
И посвященный вам рассказец стихотворный.
Сюжет его-для вас; теперь молчу: ведь вы
Не любите, когда хвалой вас беспокоют,
Хотя заслуг у вас не скроют
Уста завистливой молвы.
В Афинах некогда, к толпе пустой и вялой,
Узнав, что родины опасный час настал,
Оратор некий речь держал.
С трибуны мощью небывалой
Стремился он зажечь в сердцах народных пыл;
Он о спасении отчизны говорил.
Его не слушали. Всю силу выраженья,
Он все уменье напрягал,
Бездушных, кажется, могло б объять волненье;
Он страстно убеждал,
Он мертвых пробуждал
В могилах,
Гремел, все высказал, что только было в силах,
Все вихрь умчал.
Пустоголовый люд и не внимал нисколько,
По сторонам зевали только.
Оратор увидал, как все вдруг увлеклись...
Не речью, нет: в толпе ребята подрались!
Что ж ритор? Речь его сюжет переменила:
"Церера, - начал он, - откуда-то спешила,
С ней угрь и ласточка. Случись
Река им на пути. Не думая нимало,
Угрь в волны-прыг,
А ласточка-на крыльях. В миг
Перебрались..."
Толпа тут в голос закричала:
"Ну, а Церера-то? Что сделала она?"
"Что сделала она? О, гнев внезапный ею
Тут овладел, она разгневалась на вас:
Как! Сказками детей народ ее сейчас
Здесь забавляется? Опасностью своею
Вы не тревожитесь, хотя бы край погиб?
Что ж вы не спросите, что делает Филипп?"
И вся толпа таким упреком
Поражена,
И выслушала речь в молчании глубоком:
На пользу басня сложена!
Как те афиняне, мы все без исключенья:
Теперь, когда пишу свое нравоученье,
Пусть об Ослиной шкуре сказ
Начнут мне,-без сомненья,
Я увлекуся им сейчас.
Толкуют: мир наш стар! но все же побасёнка
Нужна и для него, как малого ребенка.
П. Порфиров.
Заимствована у Эзопа. Де Барильон, которому посвящена басня-посланник в Англии, друг Лафонтена и мадам де Севинье.
147. Человек и Блоха
(L'Homme et la Puce)
Желанием пустым и смертных недостойным
Богам надоедать стремимся мы подчас,
И убеждением исполнены спокойным,
Что нет у них иной заботы, кроме нас,
И что ничтожнейший из жалких человеков,
По поводу его поступков и шагов,
Не менее самих троянцев или греков
Достоин вящего внимания богов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67