– Теперь всё дело в скорости. Рысью он не побежит, с пустым брюхом рысью не бегают. А рюкзачка с бутербродами у гражданина не наблюдалось. Так что придётся нам с вами поднажать.
– Придётся, – без воодушевления согласился горный инспектор и предложил перекусить. Костя, так кстати напомнивший о бутербродах, не стал отказываться.
Поев, Иван Александрович попросил студента вырезать палку – «батожок». Костя раскрыл нож, с которым не расставался в путешествиях, поискал глазами подходящее деревцо.
– Вон сосенка стоит, – подсказал горный инспектор.
Вырезанную палку он подкинул на руке, примеряясь к её тяжести, удовлетворенно хмыкнул и только тогда поднялся.
Следы сапог перестали попадаться на глаза. Но справа громоздились скальные обрывы сопок, слева шумела река. Оставались две дороги – вниз по реке и вверх. Вниз «геологу» как будто незачем поворачивать? Значит, можно идти вперёд, не особенно присматриваясь к следам.
Теперь передовым вышагивал Костя, куда более лёгкий на ногу. Путь пролегал по камням и галечным россыпям. Пряхин то и дело отставал, то привлеченный слишком уж соблазнительной веткой малины, то высматривая дорогу поудобнее. Студент недовольно крутил головой, но поджидал товарища.
Вдруг он стремительно вскинул руку знакомым уже Пряхину жестом.
– Ти-ше…
Из-за каменистого мыска, поросшего ивняком, выставляла черный нос лодка. На реке против неё торчала из воды окрашенная суриком веха с примотанным на конце пучком прутьев. Веха то наклонялась, прижимаемая течением, то силилась встать прямо.
Подошедший Пряхин понимающе закивал:
– Бакенщик. Идёмте, идёмте…
За скалой стояла выбеленная известкой избушка. Возле, на красно-белом полосатом столбе с перекладиной наверху, ветер колыхал красные шары и треугольники. В желтом сухом песке купались куры. Широкую спину их хозяина, одетого в защитную гимнастёрку, удалось разглядеть не сразу. Пристроившись в тени за избушкой, он вязал сеть. Рядом, прислоненное к кусту смородины, стояло двуствольное ружье.
– Бог в помощь, – по-старинке приветствовал Иван Александрович бакенщика.
– Здравствуйте, – степенно ответил тот, пытливо рассматривая пришедших. Пряхин открыл было уже рот, чтобы объяснить вторжение, как вдруг Костя наступил ему на ногу и отчаянно скосил глаза. Следуя этому молчаливому указанию, горный инспектор увидел приклеившийся к камню окурок папиросы.
В зубах у бакенщика дымилась кривая трубка.
Иван Александрович поперхнулся приготовленными словами.
– Сеть вяжете? – глядя не на сеть, а на ружье, спросил Костя, чтобы начать с чего-то.
– Ай не видишь?
– А как рыбка ловится?
– Как смогеш поймать. Ну, ещё чего?
Костя растерялся. За окурком на песке, дерзкой нелюбезностью бакенщика и его ружьём угадывалось недоброе.
– Да ничего больше…
– Глазы бы мои на вас не смотрели, – сказал бакенщик, и брови его сдвинулись к переносице, занавешивая глаза. – Прямо житья не стало. Говорю – бесполезные ваши труды. Нет у меня самоловов, ау!
Он развел руками, смешно растопыривая при этом пальцы.
Бывалый Пряхин угадал причину дедова недовольства.
– Мы самоловами не интересуемся, старина…
– Тёще своей скажи. Я рыбнадзор, что твой кобель, за версту чую. Моторку-то, поди, под шиверой кинули? Понапрасну старались, паря! Учён!
– Верно тебе говорю, – начал было горный инспектор, но старик отмахнулся только:
– Иди-кось ты…
– Грамотный? – теряя терпение, спросил Пряхин.
– Ежели найдёшь снасть – протокол подпишу. Могу «кошку» дать. Поплавай пошарься, коли охота.
Иван Александрович, выдернув из кармана туго набитый бумажник, раскопал в нём служебное удостоверение, протянул бакенщику.
– На, смотри! Я, брат, по другому делу инспектор, не по рыбному.
Старик неуверенно, точно опасался подвоха, взял документ. Повертел, не раскрывая, в руках.
– Может, очки дать?
– Пошто? И так угляжу. – Перелистав, вернул удостоверение, кивнул на Костю: – А тот что?
– Океанограф. Течения да глубины изучает.
– Я его, паря, по фуражке за рыбнадзоровского моториста признал, будь ты неладна, – меняя гнев на милость, пробурчал бакенщик. – А он, выходит, вроде по нашей части? Насчёт глубин?
– Именно.
– Эвона что. Ну, пущай изучает. Только у нас глубины постоянной нету, река с карахтером.
– Красавица река! – подхватил Пряхин.
– Река ничего себе, только рыбнадзору много. Допёк меня, паря, рыбнадзор. Намедни новый перемёт спалили, да еще акт составили. Какая это жизнь, скажи?
– Да-а… – сочувственно протянул Костя, продолжая поглядывать на ружье и окурок. – Жизнь неважная…
– То-то и оно, – обрадовался старик. – Однако ступайте в избу, я вас ухой накормлю. Утресь чалбушишко подходящий попал. До вас потчевал гостя – поглянулась ушица.
Костя вторично отдавил Пряхину ногу. Оба подобрались, готовые к неожиданной встрече. Но в избушке никого не было. Горный инспектор стянул с головы шляпу – на лысине блестели бисеринки пота.
Бакенщик закопошился возле печки.
Избушка оказалась светлой и просторной. Печь, опрятно застланная койка, стол с двумя сосновыми чураками подле. Над койкой самодельный патронташ, набитый до отказа патронами, нож в ножнах из какой-то звериной шкуры. В «красном углу» тускло поблескивал засиженный мухами оклад иконки. На столе из помятой консервной банки, служащей пепельницей, торчала недокуренная папироса «Беломорканал».
Косте тотчас представилось, как сидят друг против друга на сосновых кряжах два человека. Один – озлобленный на существующие порядки браконьер, считающий, что его засиженный мухами бог простит всё. Другой – профессиональный враг, сильный, ловкий, опытный. Он молод, но это не мешает ему находить общий язык со стариком. Ну что ж! Общий язык с ним постарается найти и Костя Моргунов – чтобы вызнать, куда направился тот, второй! Не трудно угадать, как следует разговаривать здесь.
– Не дают жить спокойно, сволочи! – Костя незаметно подмигнул удивленному Пряхину. – До чего дошло: рыбу ловить не смей! А?
– Кому нельзя, паря, а кому и можно! Начальникам всяким там – можно.
– Начальникам всегда можно, – поддакнул Костя.
– А я про что? Теперича скажи, – кто виноват?
– Власти! – без промедления ответил Костя.
– А кто же ещё? Строгости должной нет. Уж я знаю…
– Чиновники, – неопределенно подсказал студент.
– Опять же почему? – старик сунул под дрова брызгающуюся искрами берестину, поднял к потолку указательный палец. – Отдаляются от народа. Как его в райсовет или начальники выдвинут, так он и жонку свою в райпо не пущает, в очереди язык почесать. Требовает, чтоб на самолучший курорт везли – переутомился. А покуль не в чинах ходил, от всех болестей лечился веником на полке… Вот как, паря!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39