Конечно, присутствие милиционера вряд ли упростит дело, но другого выхода нет.
Подклёнов подошёл к парадной двухэтажного каменного дома, к фасаду которого с одной стороны примыкал высокий, глухой забор. Только на мгновение приостановился, чтобы взглянуть на номерной знак дома. Толкнул тяжёлую дверь и, войдя, даже не позаботился притворить её за собой.
Трое остановились, не сговариваясь.
– Люда, бегите звонить в милицию. Пусть едут скорее. Запомните дом и улицу. Мы останемся тут.
Девушка неохотно оторвалась от них и молча пошла вперёд. Было видно, как она приостановилась на углу, раздумывая, куда идти, и, перебежав улицу, исчезла из глаз.
Выпростав руку через прорезь накидки, Костя коснулся плеча товарища.
– А если парадная проходная? Видишь – забор! Значит, есть выход в сад?
– С первого этажа можно и через окно…
Костя, кивнув, спросил:
– Что делать?
– Я загляну в парадную, а ты проверь следующий дом. Может, через него в сад?…
Шелестя мокрой накидкой, Семён протиснулся в непритворенную дверь парадной. Костя помедлил немного, а затем шагом гуляющего человека двинулся вдоль забора. На фасаде бревенчатого одноэтажного дома дверей не было. Зато имелись деревянные ворота и калитка между этим домом и другим, опять двухэтажным. Заглянув в калитку, Костя увидел проход, стиснутый стенами двух домов. Проход заворачивал направо. За углом оказался вход в дом, а дальше застроенный сарайчиками двор и сад, забор которого видели они с Семёном. В этот сад смотрели и окна того дома, куда скрылся Подклёнов. Значит, этим путем он мог уйти! Закурив папиросу, Костя встал под железный навес крыльца так, чтобы видеть окна, одно из которых могло внезапно распахнуться и… При мысли об этом мышцы начинали напрягаться, а челюсти стискивались сами собою.
Он курил, радуясь, что дождь усилился ещё больше – его примут за прохожего, пережидающего ливень. Уличный фасад контролирует Семён. Значит, все пути бегства Подклёнову отрезаны. Только поскорее бы приехали из милиции!
Мысленно Костя рассчитывал: вот Люда добралась до телефонной будки. Вот её соединили с дежурным. Разговор. Теперь дежурный идёт докладывать начальнику. Докладывает. Начальник отдает распоряжение. Люди садятся в машину. Он в это время закурит ещё разок. Едут… Едут… Проклятие, почему они так долго едут? Он прикурил от догоревшей папиросы следующую и щелчком отшвырнул окурок. Сколько можно ехать, где же знаменитая оперативность?
Вторую папиросу он курил с нарочитой неторопливостью. Во двор вошли двое мужчин, видимо здешние жители. На крыльце приостановились; один спросил:
– Вам кого, молодой человек?
– Пережидаю дождь, – сказал Костя.
Тот, что задержался на нижних ступеньках, тоже разминая папиросу, опустил руку в карман плаща, но спички доставать не стал. Чуть щурясь, попросил:
– Можно посмотреть ваши документы?
Тогда второй вынул ярко-красную книжечку, а Костя прочел тисненое золотом слово «Удостоверение» и облегчённо вздохнул:
– Наконец-то! – и, доставая документы, объяснил: – Вот в том доме. Вход с улицы…
Он сделал движение, намереваясь спуститься с крыльца, но ему сказали, возвращая паспорт:
– Не спешите. Там наши сотрудники. Вы – один из товарищей, о которых говорила девушка? А где второй?
– На улице… или в парадной, я думаю. Понимаете, так получилось… – начал он, но его вежливо остановили:
– Вы потом всё объясните.
Слово «потом» заставило вспомнить о времени.
– Знаете, у нас билеты на самолёт…
– Это уладят, – успокоили его.
Чувствуя себя несправедливо обиженным холодностью этих людей, Костя снова полез за папиросами. Минут десять все трое молча курили. Потом из-за угла дома показался ещё человек. Один из разговаривавших с Костей пошёл навстречу ему, вполголоса обменялся несколькими словами и кивнул стоявшему на крыльце.
– Пошли, товарищ! – предложил тот Косте.
Поодаль стояла дымчатая «победа». Костин провожатый услужливо распахнул дверцу:
– Прошу.
Начиная нервничать, Костя нагнулся и увидел в машине Люду.
– А Сенька? – спросил он.
– Я ничего не знаю, – сказала девушка. – Что-нибудь произошло?
Косясь на спутника, занимающего место рядом с шофёром, студент передернул плечами:
– Видите, делают из всего тайну.
К автомобилю подошёл ещё человек, через стекло внимательно оглядел Костю. Отворив дверцу, спросил:
– Как одет ваш товарищ?
– Как и я, – сказал Костя и презрительно шмыгнул носом. – В черной флотской накидке. Китель, фуражка.
– Благодарю вас, – сказал человек, закрывая дверцу «Победа» сорвалась с места, заставив Костю и Люду откинуться на мягкую спинку сидения.
– Смешно, – сказал студент девушке. – Создается впечатление, что они ищут Семёна, а не этого…
– Я попрошу вас не разговаривать, – обернулся сосед шофёра.
Костя опять раздраженно фыркнул и хотел возмутиться, но мысль остановилась на им же произнесенном слове: «ищут!» Ищут Семёна? Значит, Семёна нет? Да что за чертовщина такая?…
Машина остановилась у подъезда милиции.
В коридоре, по которому пришлось проходить, Семёна не было. Не было и в том, где их попросили присесть и подождать – опять-таки в присутствии неразговорчивого человека в штатском. Минуты ожидания казались часами. Росло беспокойство за судьбу товарища, и чего только не приходило в голову!
Например, зачем спрашивали, как одет Семён? Какая им разница? Если только… если только не требовалось установить, кто Гостинцев, а кто – Подклёнов? А это нужно, когда… когда люди ничего не могут сказать о себе. Только так! Неужели Семён погиб? Нет, конечно! В крайнем случае – тяжело ранен, без памяти. Но ведь выстрелов не было? И, потом, у Семёна с собой документы. Из них же ясно, кто он такой!
– Пройдите, гражданка!
Это Люду пригласили в кабинет. Одёрнув плащ, она поднялась и, даже не посмотрев на Костю, скрылась за дверью.
– Можно курить? – спросил Костя опекуна.
– Закурите.
Жадно затягиваясь, он представил Семёна, входящего в дом. Удар рукояткой пистолета из-за угла – неожиданный, зверский. Преступнику нужны документы, он обшаривает неподвижное тело. И – спокойно выходит на улицу, пока растяпа Костя Моргунов, открыв рот, разглядывает сад. Пока Люда ищет телефонную будку. Пока милиция раскачивается, собираясь ехать…
Наконец, дверь снова открылась.
– Пройдите, гражданин!
Не почувствовав ожога, пальцами потушил папиросу. Ноги слушались неохотно. Непомерно широким плечом накидки задел за косяк.
– А вы плащ-то снимите, чтобы не мешал, – посоветовали ему.
Костя покорно стянул накидку, повесил рядом с чьим-то серым, военного образца, плащом.
Покорно прошёл к глубокому креслу возле массивного письменного стола и, только опускаясь в него, увидал, что напротив, в точно таком кресле, сидит Люда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Подклёнов подошёл к парадной двухэтажного каменного дома, к фасаду которого с одной стороны примыкал высокий, глухой забор. Только на мгновение приостановился, чтобы взглянуть на номерной знак дома. Толкнул тяжёлую дверь и, войдя, даже не позаботился притворить её за собой.
Трое остановились, не сговариваясь.
– Люда, бегите звонить в милицию. Пусть едут скорее. Запомните дом и улицу. Мы останемся тут.
Девушка неохотно оторвалась от них и молча пошла вперёд. Было видно, как она приостановилась на углу, раздумывая, куда идти, и, перебежав улицу, исчезла из глаз.
Выпростав руку через прорезь накидки, Костя коснулся плеча товарища.
– А если парадная проходная? Видишь – забор! Значит, есть выход в сад?
– С первого этажа можно и через окно…
Костя, кивнув, спросил:
– Что делать?
– Я загляну в парадную, а ты проверь следующий дом. Может, через него в сад?…
Шелестя мокрой накидкой, Семён протиснулся в непритворенную дверь парадной. Костя помедлил немного, а затем шагом гуляющего человека двинулся вдоль забора. На фасаде бревенчатого одноэтажного дома дверей не было. Зато имелись деревянные ворота и калитка между этим домом и другим, опять двухэтажным. Заглянув в калитку, Костя увидел проход, стиснутый стенами двух домов. Проход заворачивал направо. За углом оказался вход в дом, а дальше застроенный сарайчиками двор и сад, забор которого видели они с Семёном. В этот сад смотрели и окна того дома, куда скрылся Подклёнов. Значит, этим путем он мог уйти! Закурив папиросу, Костя встал под железный навес крыльца так, чтобы видеть окна, одно из которых могло внезапно распахнуться и… При мысли об этом мышцы начинали напрягаться, а челюсти стискивались сами собою.
Он курил, радуясь, что дождь усилился ещё больше – его примут за прохожего, пережидающего ливень. Уличный фасад контролирует Семён. Значит, все пути бегства Подклёнову отрезаны. Только поскорее бы приехали из милиции!
Мысленно Костя рассчитывал: вот Люда добралась до телефонной будки. Вот её соединили с дежурным. Разговор. Теперь дежурный идёт докладывать начальнику. Докладывает. Начальник отдает распоряжение. Люди садятся в машину. Он в это время закурит ещё разок. Едут… Едут… Проклятие, почему они так долго едут? Он прикурил от догоревшей папиросы следующую и щелчком отшвырнул окурок. Сколько можно ехать, где же знаменитая оперативность?
Вторую папиросу он курил с нарочитой неторопливостью. Во двор вошли двое мужчин, видимо здешние жители. На крыльце приостановились; один спросил:
– Вам кого, молодой человек?
– Пережидаю дождь, – сказал Костя.
Тот, что задержался на нижних ступеньках, тоже разминая папиросу, опустил руку в карман плаща, но спички доставать не стал. Чуть щурясь, попросил:
– Можно посмотреть ваши документы?
Тогда второй вынул ярко-красную книжечку, а Костя прочел тисненое золотом слово «Удостоверение» и облегчённо вздохнул:
– Наконец-то! – и, доставая документы, объяснил: – Вот в том доме. Вход с улицы…
Он сделал движение, намереваясь спуститься с крыльца, но ему сказали, возвращая паспорт:
– Не спешите. Там наши сотрудники. Вы – один из товарищей, о которых говорила девушка? А где второй?
– На улице… или в парадной, я думаю. Понимаете, так получилось… – начал он, но его вежливо остановили:
– Вы потом всё объясните.
Слово «потом» заставило вспомнить о времени.
– Знаете, у нас билеты на самолёт…
– Это уладят, – успокоили его.
Чувствуя себя несправедливо обиженным холодностью этих людей, Костя снова полез за папиросами. Минут десять все трое молча курили. Потом из-за угла дома показался ещё человек. Один из разговаривавших с Костей пошёл навстречу ему, вполголоса обменялся несколькими словами и кивнул стоявшему на крыльце.
– Пошли, товарищ! – предложил тот Косте.
Поодаль стояла дымчатая «победа». Костин провожатый услужливо распахнул дверцу:
– Прошу.
Начиная нервничать, Костя нагнулся и увидел в машине Люду.
– А Сенька? – спросил он.
– Я ничего не знаю, – сказала девушка. – Что-нибудь произошло?
Косясь на спутника, занимающего место рядом с шофёром, студент передернул плечами:
– Видите, делают из всего тайну.
К автомобилю подошёл ещё человек, через стекло внимательно оглядел Костю. Отворив дверцу, спросил:
– Как одет ваш товарищ?
– Как и я, – сказал Костя и презрительно шмыгнул носом. – В черной флотской накидке. Китель, фуражка.
– Благодарю вас, – сказал человек, закрывая дверцу «Победа» сорвалась с места, заставив Костю и Люду откинуться на мягкую спинку сидения.
– Смешно, – сказал студент девушке. – Создается впечатление, что они ищут Семёна, а не этого…
– Я попрошу вас не разговаривать, – обернулся сосед шофёра.
Костя опять раздраженно фыркнул и хотел возмутиться, но мысль остановилась на им же произнесенном слове: «ищут!» Ищут Семёна? Значит, Семёна нет? Да что за чертовщина такая?…
Машина остановилась у подъезда милиции.
В коридоре, по которому пришлось проходить, Семёна не было. Не было и в том, где их попросили присесть и подождать – опять-таки в присутствии неразговорчивого человека в штатском. Минуты ожидания казались часами. Росло беспокойство за судьбу товарища, и чего только не приходило в голову!
Например, зачем спрашивали, как одет Семён? Какая им разница? Если только… если только не требовалось установить, кто Гостинцев, а кто – Подклёнов? А это нужно, когда… когда люди ничего не могут сказать о себе. Только так! Неужели Семён погиб? Нет, конечно! В крайнем случае – тяжело ранен, без памяти. Но ведь выстрелов не было? И, потом, у Семёна с собой документы. Из них же ясно, кто он такой!
– Пройдите, гражданка!
Это Люду пригласили в кабинет. Одёрнув плащ, она поднялась и, даже не посмотрев на Костю, скрылась за дверью.
– Можно курить? – спросил Костя опекуна.
– Закурите.
Жадно затягиваясь, он представил Семёна, входящего в дом. Удар рукояткой пистолета из-за угла – неожиданный, зверский. Преступнику нужны документы, он обшаривает неподвижное тело. И – спокойно выходит на улицу, пока растяпа Костя Моргунов, открыв рот, разглядывает сад. Пока Люда ищет телефонную будку. Пока милиция раскачивается, собираясь ехать…
Наконец, дверь снова открылась.
– Пройдите, гражданин!
Не почувствовав ожога, пальцами потушил папиросу. Ноги слушались неохотно. Непомерно широким плечом накидки задел за косяк.
– А вы плащ-то снимите, чтобы не мешал, – посоветовали ему.
Костя покорно стянул накидку, повесил рядом с чьим-то серым, военного образца, плащом.
Покорно прошёл к глубокому креслу возле массивного письменного стола и, только опускаясь в него, увидал, что напротив, в точно таком кресле, сидит Люда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39