Выспрашивали документы у него, Сергей Михайлович?
– Нет, в голову не пришло. Ведь меня предупреждали по рации, что он за человек.
– По рации? – опять насторожился Семён.
– Ну да. Я ежедневно передаю замеры…
Фёдор Фёдорович ухватился за мысль Семёна о документах.
– Правильно, спросим сначала документы. А там увидим.
– Пошли! – повернулся к выходу Скурихин.
– У него оружие, – предупредил Семён.
Гидролог кивнул:
– Знаю. Пистолет. Он по дороге глухаря застрелить изловчался.
Сомнений не оставалось. Фёдор Фёдорович нащупал рукоятку маузера, Семён крепче стиснул шейку ружья.
Мир купался в тепле и свете щедрого солнца. Гудели пчёлы, торопясь собрать последнюю дань с запоздалых цветов. В листве берёз кое-где просвечивала первая желтизна, очень робкая, еле заметная. Но людям было не до любования миром. Для них существовали в нём только неплотно притворенные двери сенного сарая. Туда надлежало войти, может быть, для того, чтобы никогда больше не увидеть солнечного света, работящих пчёл и листвы берез.
Дверь распахнулась легко, без скрипа. В темный сенник хлынул солнечный свет. Кто-то, не видимый снизу, зашуршал сеном, спрашивая весело и беспечно:
– Что, заспался? Чувствую, чувствую, Сергей Михайлович! Я сейчас, только вот сапоги надену.
Сено продолжало шелестеть. Наконец над краем сеновала показались подошвы сапог и, помедлив мгновение, заскользили вниз.
Лица съехавшего по сену человека сначала нельзя было разглядеть – так искажал черты бесконечно-долгий, блаженный зевок. Человек зевал и потягивался, расправляя стиснутые в кулаки руки, точно демонстрировал их мощь. Но Семёну не нужно было видеть лицо, – и без того понял, что Скурихин провел их.
– Нас интересует человек с полевой сумкой, слышите! – крикнул ему студент. – Где он?
Тот, что зевал и потягивался, смотрел безбоязненно, продолжая щуриться после сна. Он ответил вместо гидролога.
– Я к вашим услугам, товарищи. Прошу прощения за свой вид, конечно…
– Вы? – ожидая подвоха, удивился Семён.
Между ними упала тень, кто-то остановился у двери, Но Семен даже не успел обернуться.
– Вы? – это спрашивала Люда, и студента поразил тон вопроса. Оглянувшись, он перехватил её взгляд – растерянный и вместе с тем радостный. – Значит, это вы, а не Василий?…
– Простите, я не совсем понимаю. Я безусловно не Василий, а Владимир…
– Но это же вы… прыгнули с поезда?
Человек молчал. Всем казалось, что молчанию этому никогда не будет конца.
Глава вторая
В зале ожидания Чита-1 было по обыкновению людно. Следовало прикусить языки, чтобы не обращать на себя внимание досужей публики. Впрочем, особенной охоты к разговорам никто не проявлял – понурые головы да усталые, без искры оживления, глаза объясняли главное.
– Вот так, значит, – печально вздохнул Пряхин, пожимая руку Семёну. – Не повезло, знаете…
– Нам тоже, – в тон ему ответил Гостинцев, осматриваясь по сторонам: можно ли добавить несколько слов?
Но горный инспектор его предупредил:
– То есть, вам-то ещё повезло. На нет и суда нет. А вот мы, – он покосился на Костю Моргунова, нервно крутившего в пальцах незажжённую папиросу, – мы прохлопали. В самый ответственный момент оплошали. Да, именно так. Только так! И никак больше!
В голосе прорывались раздражение и гнев. Моргунов смял папиросу и швырнул мимо урны.
– Иван Александрович, можно подумать, что виноват один я. Но ведь с голыми руками…
– Мы виноваты, – оборвал его Пряхин. – Мы. Я так и сказал, кажется. И вообще здесь не совеем уместно разговаривать. Вы давно нас ждёте, Люда?
– Да нет. Не очень…
– Со вчерашнего вечера, Иван Александрович, – уточнил Гостинцев.
– Ясно. Ну что ж… Может, пойдём перекусим где-нибудь и поговорим?
– Так тут в ресторан можно…
– Гм… Разговоры-то у нас такие…
– Разговаривать пойдём в сквер. Там пусто.
Иван Александрович согласно кивнул.
– Добро. Мы перекусить потом успеем, а у вас время для этого было. Пойдёмте.
В сквере и в самом деле почти все скамейки пустовали. Пряхин облюбовал стоявшую на отлёте и тяжело на неё опустился.
– Нехорошо получилось. Обидно. Помогал очень хороший и дельный товарищ, и всё-таки… Одним словом, на подробностях останавливаться не стану, некогда. Выследили, догнали, но… Собака спутала след. Вернее, пошла в самый ответственный момент по другому. По Медвежьему. Понимаете, – охотничья собака, не служебная. Ну и… хозяин её, столкнувшись со зверем, оступился и сломал ногу. Медведя он сумел застрелить, но выстрелы ввели нас, повторяю, нас, – Иван Александрович значительно посмотрел на Костю, – в заблуждение. Решили, что он стрелял по преступнику, задержал или… убил его. Потеряв осторожность, пошли на выстрелы и неожиданно нарвались на этого… ну, «геолога»…
– Я нарвался, – глядя в землю, буркнул Костя.
– Нарвались на «геолога», – повторил горный инспектор. – Неожиданно. Конечно, трудно что-нибудь сделать в таких неравных условиях. Почти невозможно. Кулаки против пистолета. Естественно, преступник ушёл…
– Стрелял? – испуганно заглядывая в глаза Пряхину, спросила Люда.
– Нет, по счастью, – покачал тот головой. – Но мы потеряли возможность продолжать преследование.
– Я виноват, – продолжая прятать лицо, сказал Моргунов. – Нечего вам себя путать.
Пряхин махнул рукой:
– Э-з, бросьте!.. Никто, конечно, не виноват. Судьба. Случай. Мы не имели права бросить в тайге переломившего ногу товарища, да и собака его не пошла бы с нами. А без собаки как найдёшь? В общем, пока мы доставляли к лодке Степных – это тот бакенщик, что убил медведя, – «геолог», безусловно, не терял времени… Мне кажется, что следует пойти в МВД и рассказать там. Пойти не откладывая, сейчас же. Надеюсь, что возражать не будет никто? Предупреждаю, что возражения не изменят лично моего решения.
– Решение правильное, – согласился Семён.
Люда кивнула, а Костя промолчал – Пряхин знал о его согласии.
– Тогда… – горный инспектор извлек часы и, глядя на них, продолжил: – Тогда так: я отправлюсь в МВД. Думаю, что со всеми сразу там говорить не станут. А вы… ну, скажем, часа через два подходите сюда же. Согласны?
– Договорились, – за всех ответил Семён.
Пряхин поднялся, застегнул плащ.
– Значит, через два часа. Если опоздаю, – подождите. Ну, а… в случае непредвиденных обстоятельств… Если, например, меня задержат почему-либо… Тогда действуйте по собственному усмотрению.
– Не беспокойтесь, – сказал Костя. – От ответственности никто уклоняться не станет.
– Ну, я пошёл. – Горный инспектор повернулся рывком и зашагал к боковой аллейке.
Трое оставшихся молча провожали его взглядами. Внезапный порыв ветра швырнул вслед Пряхину скомканную конфетную бумажку и обтянул сзади складки плаща.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Нет, в голову не пришло. Ведь меня предупреждали по рации, что он за человек.
– По рации? – опять насторожился Семён.
– Ну да. Я ежедневно передаю замеры…
Фёдор Фёдорович ухватился за мысль Семёна о документах.
– Правильно, спросим сначала документы. А там увидим.
– Пошли! – повернулся к выходу Скурихин.
– У него оружие, – предупредил Семён.
Гидролог кивнул:
– Знаю. Пистолет. Он по дороге глухаря застрелить изловчался.
Сомнений не оставалось. Фёдор Фёдорович нащупал рукоятку маузера, Семён крепче стиснул шейку ружья.
Мир купался в тепле и свете щедрого солнца. Гудели пчёлы, торопясь собрать последнюю дань с запоздалых цветов. В листве берёз кое-где просвечивала первая желтизна, очень робкая, еле заметная. Но людям было не до любования миром. Для них существовали в нём только неплотно притворенные двери сенного сарая. Туда надлежало войти, может быть, для того, чтобы никогда больше не увидеть солнечного света, работящих пчёл и листвы берез.
Дверь распахнулась легко, без скрипа. В темный сенник хлынул солнечный свет. Кто-то, не видимый снизу, зашуршал сеном, спрашивая весело и беспечно:
– Что, заспался? Чувствую, чувствую, Сергей Михайлович! Я сейчас, только вот сапоги надену.
Сено продолжало шелестеть. Наконец над краем сеновала показались подошвы сапог и, помедлив мгновение, заскользили вниз.
Лица съехавшего по сену человека сначала нельзя было разглядеть – так искажал черты бесконечно-долгий, блаженный зевок. Человек зевал и потягивался, расправляя стиснутые в кулаки руки, точно демонстрировал их мощь. Но Семёну не нужно было видеть лицо, – и без того понял, что Скурихин провел их.
– Нас интересует человек с полевой сумкой, слышите! – крикнул ему студент. – Где он?
Тот, что зевал и потягивался, смотрел безбоязненно, продолжая щуриться после сна. Он ответил вместо гидролога.
– Я к вашим услугам, товарищи. Прошу прощения за свой вид, конечно…
– Вы? – ожидая подвоха, удивился Семён.
Между ними упала тень, кто-то остановился у двери, Но Семен даже не успел обернуться.
– Вы? – это спрашивала Люда, и студента поразил тон вопроса. Оглянувшись, он перехватил её взгляд – растерянный и вместе с тем радостный. – Значит, это вы, а не Василий?…
– Простите, я не совсем понимаю. Я безусловно не Василий, а Владимир…
– Но это же вы… прыгнули с поезда?
Человек молчал. Всем казалось, что молчанию этому никогда не будет конца.
Глава вторая
В зале ожидания Чита-1 было по обыкновению людно. Следовало прикусить языки, чтобы не обращать на себя внимание досужей публики. Впрочем, особенной охоты к разговорам никто не проявлял – понурые головы да усталые, без искры оживления, глаза объясняли главное.
– Вот так, значит, – печально вздохнул Пряхин, пожимая руку Семёну. – Не повезло, знаете…
– Нам тоже, – в тон ему ответил Гостинцев, осматриваясь по сторонам: можно ли добавить несколько слов?
Но горный инспектор его предупредил:
– То есть, вам-то ещё повезло. На нет и суда нет. А вот мы, – он покосился на Костю Моргунова, нервно крутившего в пальцах незажжённую папиросу, – мы прохлопали. В самый ответственный момент оплошали. Да, именно так. Только так! И никак больше!
В голосе прорывались раздражение и гнев. Моргунов смял папиросу и швырнул мимо урны.
– Иван Александрович, можно подумать, что виноват один я. Но ведь с голыми руками…
– Мы виноваты, – оборвал его Пряхин. – Мы. Я так и сказал, кажется. И вообще здесь не совеем уместно разговаривать. Вы давно нас ждёте, Люда?
– Да нет. Не очень…
– Со вчерашнего вечера, Иван Александрович, – уточнил Гостинцев.
– Ясно. Ну что ж… Может, пойдём перекусим где-нибудь и поговорим?
– Так тут в ресторан можно…
– Гм… Разговоры-то у нас такие…
– Разговаривать пойдём в сквер. Там пусто.
Иван Александрович согласно кивнул.
– Добро. Мы перекусить потом успеем, а у вас время для этого было. Пойдёмте.
В сквере и в самом деле почти все скамейки пустовали. Пряхин облюбовал стоявшую на отлёте и тяжело на неё опустился.
– Нехорошо получилось. Обидно. Помогал очень хороший и дельный товарищ, и всё-таки… Одним словом, на подробностях останавливаться не стану, некогда. Выследили, догнали, но… Собака спутала след. Вернее, пошла в самый ответственный момент по другому. По Медвежьему. Понимаете, – охотничья собака, не служебная. Ну и… хозяин её, столкнувшись со зверем, оступился и сломал ногу. Медведя он сумел застрелить, но выстрелы ввели нас, повторяю, нас, – Иван Александрович значительно посмотрел на Костю, – в заблуждение. Решили, что он стрелял по преступнику, задержал или… убил его. Потеряв осторожность, пошли на выстрелы и неожиданно нарвались на этого… ну, «геолога»…
– Я нарвался, – глядя в землю, буркнул Костя.
– Нарвались на «геолога», – повторил горный инспектор. – Неожиданно. Конечно, трудно что-нибудь сделать в таких неравных условиях. Почти невозможно. Кулаки против пистолета. Естественно, преступник ушёл…
– Стрелял? – испуганно заглядывая в глаза Пряхину, спросила Люда.
– Нет, по счастью, – покачал тот головой. – Но мы потеряли возможность продолжать преследование.
– Я виноват, – продолжая прятать лицо, сказал Моргунов. – Нечего вам себя путать.
Пряхин махнул рукой:
– Э-з, бросьте!.. Никто, конечно, не виноват. Судьба. Случай. Мы не имели права бросить в тайге переломившего ногу товарища, да и собака его не пошла бы с нами. А без собаки как найдёшь? В общем, пока мы доставляли к лодке Степных – это тот бакенщик, что убил медведя, – «геолог», безусловно, не терял времени… Мне кажется, что следует пойти в МВД и рассказать там. Пойти не откладывая, сейчас же. Надеюсь, что возражать не будет никто? Предупреждаю, что возражения не изменят лично моего решения.
– Решение правильное, – согласился Семён.
Люда кивнула, а Костя промолчал – Пряхин знал о его согласии.
– Тогда… – горный инспектор извлек часы и, глядя на них, продолжил: – Тогда так: я отправлюсь в МВД. Думаю, что со всеми сразу там говорить не станут. А вы… ну, скажем, часа через два подходите сюда же. Согласны?
– Договорились, – за всех ответил Семён.
Пряхин поднялся, застегнул плащ.
– Значит, через два часа. Если опоздаю, – подождите. Ну, а… в случае непредвиденных обстоятельств… Если, например, меня задержат почему-либо… Тогда действуйте по собственному усмотрению.
– Не беспокойтесь, – сказал Костя. – От ответственности никто уклоняться не станет.
– Ну, я пошёл. – Горный инспектор повернулся рывком и зашагал к боковой аллейке.
Трое оставшихся молча провожали его взглядами. Внезапный порыв ветра швырнул вслед Пряхину скомканную конфетную бумажку и обтянул сзади складки плаща.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39