Оба они представляли школу «здравого смысла» в литературе.
Это знаменитый Эжень Скриб, пользовавшийся на поприще драматургии такой же славой, как Дюма в области романа, и тоже работавший с помощью сотрудников. Скриб поставил на сцене свыше трехсот пьес, сочинил либретто почти всех выдающихся опер, появившихся в его время, и нажил на этом несколько миллионов. Над своей роскошной виллой он сделал благодарственную надпись:
«Мерси, прохожий! Вам обязан я, быть может».
Это драматург Александр Дюма-сын, светский моралист и бытописатель, и прославленный автор водевилей и драм Викторьен Сарду, ставший знаменитостью лишь потому, что прославленная актриса Дежазе «провела» его пьесы на сцену и играла в них главные роли.
Это Франсуа Коппе, автор гладких стихов, и Жюль Кларети, автор гладких романов; только литературоведы помнят их имена…
Посмотрим же, кого в эти годы читала Франция, точнее – чьи книги расходились в наибольшем тираже?
С этой точки зрения в сороковые годы XIX века во Франции безраздельно господствовали два представителя «индустриальной школы» в литературе, ее создатели: все тот же Александр Дюма и его соперник Эжень Сю – автор обошедших весь мир романов «Парижские тайны», «Вечный жид» («Агасфер»), «Тайны народа», поверхностных, но затрагивающих глубокие и злободневные социальные проблемы.
Но для Второй империи даже эти писатели были чересчур серьезными, а их произведения – слишком утонченными. В эту эпоху на сцену выступил жанр уголовного и полицейского романа, завоевавшего миллионную аудиторию, покорившего всех тех, кто лишь недавно научился читать, но еще не привык мыслить. Новое литературное направление с предельной откровенностью выражало идеал империи, олицетворяя его в непойманном преступнике и полицейском сыщике. Творцами нового жанра были Понсон дю Терайль и Габорио.
Пьер Алексис виконт Понсон дю Терайль происходил из аристократической фамилии, служил во флоте, но предпочел сменить морской кортик на перо фельетонного романиста. При первом же его появлении на литературной сцене стареющий Дюма признал себя побежденным безусловно: за два года Понсон дю Терайль, работая без помощников, написал и издал 6о томов романов, которые он печатал параллельно в целом ряде газет. В его произведениях уже нет и намека на жизненную правду или искусство, но в этом не нуждался автор и не этого искали читатели.
Венцом его творчества был «великий» «рокамболь», появившийся на свет в 1864 году. Он завершил «творческие искания» автора, который в последующие годы, том за томом, выпускал продолжения ходкого романа. Понсон дю Терайль пережил империю всего лишь на один год: он умер, совершенно истощив свои силы, сорока двух лет.
Его соперник, Эмиль Габорио, был моложе его на шесть лет. Уроженец провинции, он мечтал о карьере приказчика или владельца мелкого магазина, а стал «властителем дум» парижан. Вершины славы он достиг своим полицейским романом «Мсье Лекок», вышедшим в свет в 1869 году. Последующие годы Франция была наводнена «Лекоком» во всех видах: новыми изданиями, продолжениями, подражаниями, переделками для сцены и просто подделками. Смерть самого Габорио в 1873 году ничуть не смутила издателей: разве не существовало безыменных и голодных литературных ремесленников, жаждавших за несколько франков продолжить приключения пресловутого сыщика?
И, наконец, существовала и французская приключенческая литература, представительница «классического» крыла этого жанра. Когда-то ее неплохо начал Луи Беллемар, писавший под псевдонимом Габриель Ферри, но вскоре она вошла в единое русло «индустриального направления», превратившись в механизированную скоропись. В годы империи ее представителем был Оливер Глу, еще ребенком попавший в Америку, объехавший Европу и Ближний Восток, писавший под псевдонимом «Густав Эмар» и окончивший свои дни в доме сумасшедших. Позже его место заняли Луи Жаколио, Луи Буссенар и их безыменные продолжатели. Они уже не имели ни биографии, ни литературной репутации. Как стая шакалов, они шли по следам пролагателей путей – Купера, Ферри, Майн Рида, позже Жюля Верна, подбирая крохи и на каждую новую тему или идею отвечая целым фейерверком романов. Мы найдем среди них и кругосветные путешествия, и экспедиции к полюсам, и приключения в Индии, и подвиги пиратов. Они писали и о победах науки и о чудесах техники. Помнит ли читатель хотя бы названия их книг, несомненно читанных им в детстве?…
Таковы были только некоторые струи гигантского водоворота, называемого Парижем. Следует помнить, что он бушевал не только в пространстве, но и во времени: как-то развивался, куда-то двигался. Это движение было незаметно для одних и достаточно явственно для других. Жюль Верн принадлежал к числу тех немногих, кто ощущал его очень отчетливо.
Немногих… Да, Жюль Верн не был человеком толпы, он принадлежал к ничтожнейшему меньшинству, но меньшинству, определяющему эпоху. Он и ему подобные заслоняют от нас и маленького Наполеона, и его империю, и академию «бессмертных», и литературную промышленность. Это о них мы говорим: вот девятнадцатый век, вот Франция!
Что же отличает Жюля Верна от его современников, представителей различных течений многообразного жанра приключенческой литературы? Что делает его в наших глазах не только создателем научно-фантастического романа, но и обновителем таких форм классической приключенческой литературы, как роман путешествий – географический и морской?
Сила Жюля Верна в тех элементах реализма, которыми пронизано его творчество, реализма, бесконечно поднимающего его над современниками, перечисленными выше, и сближающего его с великими реалистами – Стендалем, Бальзаком, Флобером, Золя.
Типические герои в типических обстоятельствах – так привыкли мы определять реализм. Для творчества Жюля Верна эта формула верна лишь наполовину. Несмотря на значительную долю схематичности, его герои наделены чертами, типическими для своей эпохи. Эти необыкновенные герои по сути своей очень обыкновенные люди, – этим они близки читателям: их можно любить, им можно подражать. Но действуют они в обстоятельствах необыкновенных – в ледяных просторах Арктики, на дне океана, в глубинах Земли, в межпланетном пространстве. Типические характеры в необыкновенных обстоятельствах – так можно охарактеризовать реалистическое по своим тенденциям творчество Жюля Верна и созданное им направление реалистической приключенческой литературы.
Но и эта необыкновенная обстановка романов Жюля Верна совсем не свободное творение его фантазии, но особый мир, синтетически созданный, сотканный из реальных подробностей, с огромной художественной, почти гипнотической убедительностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Это знаменитый Эжень Скриб, пользовавшийся на поприще драматургии такой же славой, как Дюма в области романа, и тоже работавший с помощью сотрудников. Скриб поставил на сцене свыше трехсот пьес, сочинил либретто почти всех выдающихся опер, появившихся в его время, и нажил на этом несколько миллионов. Над своей роскошной виллой он сделал благодарственную надпись:
«Мерси, прохожий! Вам обязан я, быть может».
Это драматург Александр Дюма-сын, светский моралист и бытописатель, и прославленный автор водевилей и драм Викторьен Сарду, ставший знаменитостью лишь потому, что прославленная актриса Дежазе «провела» его пьесы на сцену и играла в них главные роли.
Это Франсуа Коппе, автор гладких стихов, и Жюль Кларети, автор гладких романов; только литературоведы помнят их имена…
Посмотрим же, кого в эти годы читала Франция, точнее – чьи книги расходились в наибольшем тираже?
С этой точки зрения в сороковые годы XIX века во Франции безраздельно господствовали два представителя «индустриальной школы» в литературе, ее создатели: все тот же Александр Дюма и его соперник Эжень Сю – автор обошедших весь мир романов «Парижские тайны», «Вечный жид» («Агасфер»), «Тайны народа», поверхностных, но затрагивающих глубокие и злободневные социальные проблемы.
Но для Второй империи даже эти писатели были чересчур серьезными, а их произведения – слишком утонченными. В эту эпоху на сцену выступил жанр уголовного и полицейского романа, завоевавшего миллионную аудиторию, покорившего всех тех, кто лишь недавно научился читать, но еще не привык мыслить. Новое литературное направление с предельной откровенностью выражало идеал империи, олицетворяя его в непойманном преступнике и полицейском сыщике. Творцами нового жанра были Понсон дю Терайль и Габорио.
Пьер Алексис виконт Понсон дю Терайль происходил из аристократической фамилии, служил во флоте, но предпочел сменить морской кортик на перо фельетонного романиста. При первом же его появлении на литературной сцене стареющий Дюма признал себя побежденным безусловно: за два года Понсон дю Терайль, работая без помощников, написал и издал 6о томов романов, которые он печатал параллельно в целом ряде газет. В его произведениях уже нет и намека на жизненную правду или искусство, но в этом не нуждался автор и не этого искали читатели.
Венцом его творчества был «великий» «рокамболь», появившийся на свет в 1864 году. Он завершил «творческие искания» автора, который в последующие годы, том за томом, выпускал продолжения ходкого романа. Понсон дю Терайль пережил империю всего лишь на один год: он умер, совершенно истощив свои силы, сорока двух лет.
Его соперник, Эмиль Габорио, был моложе его на шесть лет. Уроженец провинции, он мечтал о карьере приказчика или владельца мелкого магазина, а стал «властителем дум» парижан. Вершины славы он достиг своим полицейским романом «Мсье Лекок», вышедшим в свет в 1869 году. Последующие годы Франция была наводнена «Лекоком» во всех видах: новыми изданиями, продолжениями, подражаниями, переделками для сцены и просто подделками. Смерть самого Габорио в 1873 году ничуть не смутила издателей: разве не существовало безыменных и голодных литературных ремесленников, жаждавших за несколько франков продолжить приключения пресловутого сыщика?
И, наконец, существовала и французская приключенческая литература, представительница «классического» крыла этого жанра. Когда-то ее неплохо начал Луи Беллемар, писавший под псевдонимом Габриель Ферри, но вскоре она вошла в единое русло «индустриального направления», превратившись в механизированную скоропись. В годы империи ее представителем был Оливер Глу, еще ребенком попавший в Америку, объехавший Европу и Ближний Восток, писавший под псевдонимом «Густав Эмар» и окончивший свои дни в доме сумасшедших. Позже его место заняли Луи Жаколио, Луи Буссенар и их безыменные продолжатели. Они уже не имели ни биографии, ни литературной репутации. Как стая шакалов, они шли по следам пролагателей путей – Купера, Ферри, Майн Рида, позже Жюля Верна, подбирая крохи и на каждую новую тему или идею отвечая целым фейерверком романов. Мы найдем среди них и кругосветные путешествия, и экспедиции к полюсам, и приключения в Индии, и подвиги пиратов. Они писали и о победах науки и о чудесах техники. Помнит ли читатель хотя бы названия их книг, несомненно читанных им в детстве?…
Таковы были только некоторые струи гигантского водоворота, называемого Парижем. Следует помнить, что он бушевал не только в пространстве, но и во времени: как-то развивался, куда-то двигался. Это движение было незаметно для одних и достаточно явственно для других. Жюль Верн принадлежал к числу тех немногих, кто ощущал его очень отчетливо.
Немногих… Да, Жюль Верн не был человеком толпы, он принадлежал к ничтожнейшему меньшинству, но меньшинству, определяющему эпоху. Он и ему подобные заслоняют от нас и маленького Наполеона, и его империю, и академию «бессмертных», и литературную промышленность. Это о них мы говорим: вот девятнадцатый век, вот Франция!
Что же отличает Жюля Верна от его современников, представителей различных течений многообразного жанра приключенческой литературы? Что делает его в наших глазах не только создателем научно-фантастического романа, но и обновителем таких форм классической приключенческой литературы, как роман путешествий – географический и морской?
Сила Жюля Верна в тех элементах реализма, которыми пронизано его творчество, реализма, бесконечно поднимающего его над современниками, перечисленными выше, и сближающего его с великими реалистами – Стендалем, Бальзаком, Флобером, Золя.
Типические герои в типических обстоятельствах – так привыкли мы определять реализм. Для творчества Жюля Верна эта формула верна лишь наполовину. Несмотря на значительную долю схематичности, его герои наделены чертами, типическими для своей эпохи. Эти необыкновенные герои по сути своей очень обыкновенные люди, – этим они близки читателям: их можно любить, им можно подражать. Но действуют они в обстоятельствах необыкновенных – в ледяных просторах Арктики, на дне океана, в глубинах Земли, в межпланетном пространстве. Типические характеры в необыкновенных обстоятельствах – так можно охарактеризовать реалистическое по своим тенденциям творчество Жюля Верна и созданное им направление реалистической приключенческой литературы.
Но и эта необыкновенная обстановка романов Жюля Верна совсем не свободное творение его фантазии, но особый мир, синтетически созданный, сотканный из реальных подробностей, с огромной художественной, почти гипнотической убедительностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76