Не заметив, что они подошли слишком близко к воде, Ульрик не был готов к тому, что большая волна внезапно накатит на берег, залив его водой до колен. Этого, конечно, было бы недостаточно, чтобы свалить рыцаря, но Пендрагон, выведенный из себя ледяной водой, намочившей ему брюхо и круп, переступая с ноги на ногу, подтолкнул своего хозяина прямо в воду.
Когда Бронуин забралась, наконец, в седло с милостивой и услужливой помощью понятливого коня, то, обернувшись, увидела мужа выбирающимся из воды, явно не остудившей его ярости. И хоть не в том она была настроении, чтобы смеяться, все же не смогла не хихикнуть при виде этого зрелища: плащ, прилипший к телу рыцаря, был весь в песке, и вода переливалась через край сапог из тонкой кожи.
– Вот как, милорд! А вы, в отличие от меня, кажется, замочили не только ноги!
– С глаз моих долой, хладнокровная ведьма, пока я не проверил, как твоя природная выносливость выдержит зимой купание в твоем любимом море!
Предусмотрительно отъехав на безопасное расстояние, Бронуин глянула на Пендрагона, выбравшегося на сушу.
– Кажется, ваш скакун любит море не больше вас, милорд. Поймать его для вас?
Ответ Ульрика не подходил для ушей леди. Бронуин имела полное право негодующе умчаться на своем коне. Но не возмущение заставило ее пустить Макшейна в галоп. Смех! Ульрик, конечно, заслуживал унижения, поджидавшего, когда он войдет в замок, больше похожий на мокрую крысу, чем на лорда, думала Бронуин, пытаясь не расплываться в веселой улыбке столь безудержно. Но у лорда Карадока было такое… выражение лица! Никогда не видела она его красивые черты искаженными в столь сокрушительном смущении.
ГЛАВА 20
– Я видела тебя на берегу, девочка. Не годится так обращаться со своим мужем, – мягко обратилась к ней тетя Агнес. – Могу поклясться, никогда еще я не видела тебя такой строптивой. Обычно ты ведешь себя более сдержанно, особенно в отношении мужчин.
– Ульрик оказался самым несносным мужчиной, которого когда-либо создавал Господь.
Бронуин закрыла затянутое пергаментом окно солярия. Солнечные лучи проникали через пергамент, но холодный воздух не проходил. Все женщины, не занятые приготовлением пищи или уборкой, были созваны сюда, чтобы проявить свое мастерство в умении обращаться с иглой. На случай, если придется принимать Жиля де Клера Меринвитского и его свиту, следовало починить простыни для людей этого лорда, чьи владения располагались на границе Уэльса и Англии. Англичанин, равный Ульрику по знатности, выразил через гонца желание поздравить с женитьбой нового верховного лорда Карадока, с которым он рука об руку сражался во время уэльского восстания.
– Думаю, он достойный человек, – заметила Мириам, орудуя иглой. – Мне же приходилось видеть и настоящих тиранов.
Одобрительное хихиканье прекратилось, когда Бронуин обратилась к своей служанке:
– Я, кажется, твоим мнением не интересовалась, Мириам.
– Ну, не веди себя так высокомерно и властно со своей служанкой только потому, что муж взъерошил тебе перышки, – вмешалась тетя Агнес. – На этот раз нужно проглотить свою гордость и упрямство и позволить ему их пригладить.
– Я не покорюсь человеку, который меня не уважает.
Агнес рассмеялась.
– Ха, ты хочешь получить все сразу: любовь, уважение…
– Он меня не любит! – настаивала Бронуин. – Может, он и питает ко мне страсть, но…
Агнес покачала головой, пощелкивая языком, из-за чего негодующая тирада племянницы осталась незаконченной.
– Он любит тебя, девочка. В противном случае муж затащил бы тебя в свою постель за волосы и воспользовался своими правами с твоего согласия или без оного. Я думаю, пожалуй, он даже слишком сильно тебя любит.
Бронуин была озадачена тем, как решительно тетка встала на защиту Ульрика.
– Ты хочешь, чтобы я склонилась перед человеком, который, не исключено, стоит за убийством моих родителей?
Агнес встала со своего кресла и отложила иглу.
– Пожалуй, нам лучше поговорить наедине, дорогая, – прошептала она, подмигивая, чтобы хоть как-то переменить настроение племянницы.
Однако подмигивание не помогло. Бронуин холодно извинилась перед работницами и последовала за пожилой дамой в ее комнату, которую, как выяснилось, отвел ей в отсутствие лорда Бланкард. Комнатка была весьма уютной, с очагом в форме улья. Очаг распространял еще тепло, хотя угли только тлели, но расходовать дрова было неразумно, потому, как Агнес расхаживала по замку в дневные часы. Единственное окно, выходившее на юг, пропускало солнечный свет сквозь створку, затянутую пергаментом.
Агнес села на свою постель – длинное узкое ложе, с трех сторон окруженное занавесями для защиты от сквозняков – и похлопала по матрацу рядом с собой, приглашая Бронуин присесть тоже.
– Глупая ты девочка, но, думаю, рано или поздно любовь всех нас делает глупцами.
Бронуин опустила глаза на свои пальцы, бездумно переплетя их.
– Не уверена, что это любовь, тетя Агнес. Я испытываю к Ульрику множество противоречивых чувств, и некоторые из них меня пугают.
Тетка успокаивающе пожала ей руку.
– Одними следует, наверное, пренебречь, дорогая, другие же могут представлять серьезный повод для беспокойства. Знаешь, твой муж не повинен в смерти твоих родителей.
Утверждение заставило Бронуин поднять глаза от сплетенных пальцев и удивленно взглянуть на лицо Агнес.
– Ты видела того, кто это сделал?
– Нет, я пустила по воде два ваших волоса, и каждый раз золотистый и черный встречались, что было бы невозможно, если б Ульрик убил твоих отца и мать.
Бронуин раздумывала над словами Агнес. Однажды леди Гвендолин рассказала ей, что Агнесс всегда точно предсказывала счет в играх. Расспрашивать подробнее было бесполезно.
– Значит… значит, ты полагаешь, я напрасно жду уважения за все свои старания спасти шкуру этого самоуверенного лорда?
Агнес тихо хмыкнула.
– Он ведет себя именно так, а не иначе, потому что любит тебя, и ты ведешь себя подобным образом по этой же причине. Уважение придет само собой, если постараетесь вы оба, – старая дама нежно взяла руки племянницы в свои. – Оба вы напоминаете мне Гвендолин и Оуэна. У них были трудные времена, пока ты не была зачата. Им пришлось многое узнать друг о друге, пока все не наладилось.
Как было бы здорово, если б мать оказалась здесь, с ней рядом, печально думала Бронуин. Это, конечно, не значит, что она не принимает тетю Агнес всерьез, но просто, несмотря на все ее мудрые советы, тетка сама никогда не была замужем и вряд ли знала, как чувствуешь себя, будучи женой.
– Пожалей его, Бронуин – терпеливо продолжала Агнес. – Он седьмой сын, и это о чем-то говорит! И учти: не все люди, сколь бы одаренными ни были, так настроены к тому, что неведомо простым смертным, как мы, уэльсцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114