Вчера и сегодня я, товарищ врач и один офи-
цер осматривали дворы в поселке Суворовском и станционные постройки в
Борзе. На днях выезжаем на ст. Оловянная для такого же осмотра и при-
нятия мер к соблюдению чистоты.
На прошедшей неделе занимался прививкой оспы всем казакам. Привил
оспу и себе - к счастью, принялась, и теперь все-таки спокойно можно
себя чувствовать.
С театра военных действий начинают поступать известия о сухопутных
стычках наших с Японцами. Наши пока не особенно отличаются, как ты са-
ма можешь судить по газетным известиям. Уже немало перебили наших офи-
церов и еще больше ранили и контузили. Вообще говоря, утешительного
немного.
Об открытии в Борзе лазарета Красного Креста что-то говорить перес-
тали. Очевидно переменился начальный проэкт.
Вот и все о нашей жизни. Прибавлю к этому, что мы продолжаем ежед-
невно почти кататься верхом, продолжаем скучать и скучать. Теперь же,
когда масса офицеров ушли из Борзи с сотнями для охраны дороги, тут
будет еще скучнее и пустыннее. Остается одно - терпеливо ожидать новых
распоряжений.
Ты, дорогая деточка, немножко ленишься пописывать, а получить здесь
письмо - радость. Впрочем, я не в претензии на тебя, если у тебя все
благополучно.
Все же напиши, милая, где будешь проводить лето, когда уедешь из
Москвы? Куда тебе летом писать? Кажется все меньше и меньше остается
надежды на то, чтобы мы скоро могли увидаться! А как бы хотелось пови-
дать тебя, моя дорогая!
Желаю тебе весело и приятно провести наступающее лето. Передай при-
вет Грете, твоим родителям, всем меня помнящим. Сердечно приветствую
г-жу Горчакову и шлю ей мои наилучшие пожелания.
Сам я вполне здоров и благополучен. Целую тебя, мой ангел, крепко,
крепко и жму твою руку! Весь твой Н. Кураев. Рискуя быть заподоз-
ренным в нерасположенности или предвзятости к пос-
леднему российскому коронованному самодержцу, не скрою чувства удов-
летворения, когда в дневниковой записи от 8-го мая прочитал "Меня
скрючило..." И дело совсем не в том, что скрюченный царь мне по-чело-
вечески ближе, нет, дело в том, что и деда скрючило, о чем он тоже на-
пишет 8-го мая! Чем неожиданней рифма, тем она драгоценней. Пишу о
частной жизни современников, и жизнь эта причудливо и произвольно пе-
рекликается, аукается, вспыхивает секундными зеркальными отражениями,
представляя все, как и следует по законам зеркал, в перевернутом виде.
А в ситуации со "скрюченностью" мы имеем случай двойного отражения,
когда второе отражение возвращает нас к истине. Они оба и в скрюченном
виде остались верны своему призванию и долгу: дед лечил, царь смотрел
войска и показывал войскам себя.
Дневник императора. 8-го мая. Суббота. Меня скрючило в левом плече
и шее. В 9 час. приехали в Рязань и спер-
ва посетили три собора, весьма интересные в историческом отношении.
Вернувшись в поезд, доехали до места лагеря 1-й бригады 35-й пех. див.
Здесь отлично представились 137-й пех. Нежинский и 138-й пех. Болховс-
кий полки и 35-я арт. бригада. В сопровождении громадной толпы доехали
до жел. дор. и отправились дальше. Погода была довольно прохладная.
В Москву приехали в 4 1/2. На дворе у Николаевского вокзала стоял
17-й саперный батальон в мобилизованном составе. Напутствовал его как
и остальные части. Затем поехал с Мишей к Иверской, оттуда на несколь-
ко минут по нужде во дворец и, наконец, в Успенский собор, где был
отслужен молебен. В 6 час. покинул Москву.
Ст. Борзя. Мая 8-й д. 1904 г. Дорогая деточка Кароля! Получил два
твои письма. Не мог ответить на них тотчас же, потому что
лежал в постели больной... Да, милая, я таки прихворнул; заболел 30
Апреля и целую неделю, почти не вставая, провел в постели с То 40 гра-
дусов. Только вчера, 7-го мая, начал вставать, но даже сидеть долго не
могу от слабости и головокружения. Теперь остается именно эта общая
слабость. Была очевидно инфлуэнца, но все-таки я не помню даже, когда
я так хворал, чтобы лежать, не поднимаясь, более недели. Ах как это
скучно! Да еще в самый разгар болезни привезли больного, которому нуж-
но было делать вправление вывиха плеча. Другой врач был в отлучке, и я
с То 40 пошел делать вправление. Вправить-то вправил вывих и скоро, но
сам так обессилел, что едва-едва не упал в обморок. Ну, теперь, слава
Богу, все идет хорошо. Нужно набираться сил. - Я совсем пропадаю от
бездействия; дела у нас тут никакого. И самочувствие становится все
хуже и хуже.
Как отрадно и приятно было получить в это скучное время лежанья
твои два письма! Я бесконечно рад за тебя, голубка, что Ты с таким
удовольствием изучаешь медицинские науки. Как приятно видеть из письма
это твое удовольствие! Дай Бог тебе и дальше силы и охоту к продолже-
нию этих занятий! От души желаю успехов! Немножко удивился я раньше,
когда пришлось прочитать в одном из твоих писем восторженный отзыв о
проф. Мороховце. Не знаю, что и как он вам читал, но знаю, что это ду-
рак набитый и попал в профессора очевидно по какому-то недоразумению.
Вообще мне кажется он позорит Моск. Университет, занимая там кафедру.
Твои же восторги по поводу лекций других профессоров вполне разде-
ляю; не особо интересен, положим, и Огнев, ну да все же он хоть много
умнее и дельнее Мороховца.
У меня особых перемен нет. Полк все так же стоит на охране дороги
от Байкала до Манчжурии, и штаб полка (а с ним и я) в Борзе. Перемен в
скором времени что-то не предвидится. Чего доброго войны-то так и не
придется нам увидеть. Это бы впрочем и ничего, если бы здесь была
цель, а то от бездействия можно прямо сойти с ума. Назначают нас все в
санитарные комиссии ездить осматривать станции. Но это так неинтересно
и так скучно и бесцельно, что нисколько не улучшает положения.
Ну пиши ты, деточка! Как твое здоровье? Я о своей болезни не телег-
рафировал тебе потому, что надеялся на благоприятный исход и не хотел
попусту тебя тревожить. Простудился я по-видимому в вагоне поезда,
когда мы в комиссии возвращались со ст. Оловянная.
Очевидно вот, чего доброго на днях придется опять ехать для участия
в санитарной комиссии по станциям ж.д. Я хоть и поправлюсь через денек
вовсе, думаю уже выходить, но слабость еще не пройдет так скоро, а
участвовать в комиссии нужно порядочно сил. Но может б. мне удастся
отвертеться от этого участия, хотя в военном ведомстве это и трудно
сделать.
Передай, моя дорогая, Грете, что ее письмо я получил недавно, сер-
дечно ее благодарю, а напишу ей попозднее.
Пока до свидания, мой дорогой ангел! Крепко целую тебя, жму твою
руку! Приветствую твоих родителей и братьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
цер осматривали дворы в поселке Суворовском и станционные постройки в
Борзе. На днях выезжаем на ст. Оловянная для такого же осмотра и при-
нятия мер к соблюдению чистоты.
На прошедшей неделе занимался прививкой оспы всем казакам. Привил
оспу и себе - к счастью, принялась, и теперь все-таки спокойно можно
себя чувствовать.
С театра военных действий начинают поступать известия о сухопутных
стычках наших с Японцами. Наши пока не особенно отличаются, как ты са-
ма можешь судить по газетным известиям. Уже немало перебили наших офи-
церов и еще больше ранили и контузили. Вообще говоря, утешительного
немного.
Об открытии в Борзе лазарета Красного Креста что-то говорить перес-
тали. Очевидно переменился начальный проэкт.
Вот и все о нашей жизни. Прибавлю к этому, что мы продолжаем ежед-
невно почти кататься верхом, продолжаем скучать и скучать. Теперь же,
когда масса офицеров ушли из Борзи с сотнями для охраны дороги, тут
будет еще скучнее и пустыннее. Остается одно - терпеливо ожидать новых
распоряжений.
Ты, дорогая деточка, немножко ленишься пописывать, а получить здесь
письмо - радость. Впрочем, я не в претензии на тебя, если у тебя все
благополучно.
Все же напиши, милая, где будешь проводить лето, когда уедешь из
Москвы? Куда тебе летом писать? Кажется все меньше и меньше остается
надежды на то, чтобы мы скоро могли увидаться! А как бы хотелось пови-
дать тебя, моя дорогая!
Желаю тебе весело и приятно провести наступающее лето. Передай при-
вет Грете, твоим родителям, всем меня помнящим. Сердечно приветствую
г-жу Горчакову и шлю ей мои наилучшие пожелания.
Сам я вполне здоров и благополучен. Целую тебя, мой ангел, крепко,
крепко и жму твою руку! Весь твой Н. Кураев. Рискуя быть заподоз-
ренным в нерасположенности или предвзятости к пос-
леднему российскому коронованному самодержцу, не скрою чувства удов-
летворения, когда в дневниковой записи от 8-го мая прочитал "Меня
скрючило..." И дело совсем не в том, что скрюченный царь мне по-чело-
вечески ближе, нет, дело в том, что и деда скрючило, о чем он тоже на-
пишет 8-го мая! Чем неожиданней рифма, тем она драгоценней. Пишу о
частной жизни современников, и жизнь эта причудливо и произвольно пе-
рекликается, аукается, вспыхивает секундными зеркальными отражениями,
представляя все, как и следует по законам зеркал, в перевернутом виде.
А в ситуации со "скрюченностью" мы имеем случай двойного отражения,
когда второе отражение возвращает нас к истине. Они оба и в скрюченном
виде остались верны своему призванию и долгу: дед лечил, царь смотрел
войска и показывал войскам себя.
Дневник императора. 8-го мая. Суббота. Меня скрючило в левом плече
и шее. В 9 час. приехали в Рязань и спер-
ва посетили три собора, весьма интересные в историческом отношении.
Вернувшись в поезд, доехали до места лагеря 1-й бригады 35-й пех. див.
Здесь отлично представились 137-й пех. Нежинский и 138-й пех. Болховс-
кий полки и 35-я арт. бригада. В сопровождении громадной толпы доехали
до жел. дор. и отправились дальше. Погода была довольно прохладная.
В Москву приехали в 4 1/2. На дворе у Николаевского вокзала стоял
17-й саперный батальон в мобилизованном составе. Напутствовал его как
и остальные части. Затем поехал с Мишей к Иверской, оттуда на несколь-
ко минут по нужде во дворец и, наконец, в Успенский собор, где был
отслужен молебен. В 6 час. покинул Москву.
Ст. Борзя. Мая 8-й д. 1904 г. Дорогая деточка Кароля! Получил два
твои письма. Не мог ответить на них тотчас же, потому что
лежал в постели больной... Да, милая, я таки прихворнул; заболел 30
Апреля и целую неделю, почти не вставая, провел в постели с То 40 гра-
дусов. Только вчера, 7-го мая, начал вставать, но даже сидеть долго не
могу от слабости и головокружения. Теперь остается именно эта общая
слабость. Была очевидно инфлуэнца, но все-таки я не помню даже, когда
я так хворал, чтобы лежать, не поднимаясь, более недели. Ах как это
скучно! Да еще в самый разгар болезни привезли больного, которому нуж-
но было делать вправление вывиха плеча. Другой врач был в отлучке, и я
с То 40 пошел делать вправление. Вправить-то вправил вывих и скоро, но
сам так обессилел, что едва-едва не упал в обморок. Ну, теперь, слава
Богу, все идет хорошо. Нужно набираться сил. - Я совсем пропадаю от
бездействия; дела у нас тут никакого. И самочувствие становится все
хуже и хуже.
Как отрадно и приятно было получить в это скучное время лежанья
твои два письма! Я бесконечно рад за тебя, голубка, что Ты с таким
удовольствием изучаешь медицинские науки. Как приятно видеть из письма
это твое удовольствие! Дай Бог тебе и дальше силы и охоту к продолже-
нию этих занятий! От души желаю успехов! Немножко удивился я раньше,
когда пришлось прочитать в одном из твоих писем восторженный отзыв о
проф. Мороховце. Не знаю, что и как он вам читал, но знаю, что это ду-
рак набитый и попал в профессора очевидно по какому-то недоразумению.
Вообще мне кажется он позорит Моск. Университет, занимая там кафедру.
Твои же восторги по поводу лекций других профессоров вполне разде-
ляю; не особо интересен, положим, и Огнев, ну да все же он хоть много
умнее и дельнее Мороховца.
У меня особых перемен нет. Полк все так же стоит на охране дороги
от Байкала до Манчжурии, и штаб полка (а с ним и я) в Борзе. Перемен в
скором времени что-то не предвидится. Чего доброго войны-то так и не
придется нам увидеть. Это бы впрочем и ничего, если бы здесь была
цель, а то от бездействия можно прямо сойти с ума. Назначают нас все в
санитарные комиссии ездить осматривать станции. Но это так неинтересно
и так скучно и бесцельно, что нисколько не улучшает положения.
Ну пиши ты, деточка! Как твое здоровье? Я о своей болезни не телег-
рафировал тебе потому, что надеялся на благоприятный исход и не хотел
попусту тебя тревожить. Простудился я по-видимому в вагоне поезда,
когда мы в комиссии возвращались со ст. Оловянная.
Очевидно вот, чего доброго на днях придется опять ехать для участия
в санитарной комиссии по станциям ж.д. Я хоть и поправлюсь через денек
вовсе, думаю уже выходить, но слабость еще не пройдет так скоро, а
участвовать в комиссии нужно порядочно сил. Но может б. мне удастся
отвертеться от этого участия, хотя в военном ведомстве это и трудно
сделать.
Передай, моя дорогая, Грете, что ее письмо я получил недавно, сер-
дечно ее благодарю, а напишу ей попозднее.
Пока до свидания, мой дорогой ангел! Крепко целую тебя, жму твою
руку! Приветствую твоих родителей и братьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43