Я
предложил ей свой плащ, так как там будет холодно. Надеюсь, что вы не
рассердитесь?
- Разумеется нет! - дружески хлопая Риммеля по плечу сказал Кевин. -
Благодарю тебя! - И, махнув рукой в знак прощания, он двинулся дальше и
вскоре скрылся за поворотом аллеи, а Риммель пошел в покои своего
господина.
Он начал все серьезнее обдумывать свое положение. Надо было решать,
что же ему делать. Об убийстве этого блестящего молодого человека не могло
быть и речи: ведь Риммель не был убийцей. Но он был влюблен!
Этим утром Риммель провел несколько часов в разговорах с местными
жителями. Он говорил им о своей любви, своих страданиях и своем
безвыходном положении, но, конечно, не называя никаких имен. Эти люди,
живущие в горах, на границе с Коннейтом и дикой Моарой, дали ему весьма
любопытные советы относительно того, как завоевать любовь избранницы.
Риммель, например, с трудом мог поверить тому, что если он повесит на
дверь Бронвин букет из колокольчиков и семь раз пропоет "Аве", то девушка
ни в чем не сможет ему отказать. Он не мог поверить и в чудодейственное
воздействие жабы, положенной в бокал с вином Кевину, которая, по
заверениям местных знатоков, должна заставить Бронвин разлюбить.
Но кое-кто из местных жителей дал ему и дельный совет: если Риммель
хочет завоевать любовь женщины, ему следует подняться в горы с мешком пищи
и золотом. Там живет святая отшельница, старая вдова Бетака. Она много раз
помогала молодым людям, находящимся в таком же печальном положении.
И Риммель решился попытаться упросить старуху помочь ему. Его
нисколько не смущало то, что старуха наверняка использует колдовство, что
плохо согласуется с церковными законами, которые он так почитал. Впрочем,
его не смущало и то, что предмет его неразделенной любви - Дерини, и у ее
брата Моргана очень натянутые отношения с церковью. Он решил, что старая
вдова Бетака может спасти его - в противном случае ему не останется
ничего, кроме как умереть. Может быть, старуха даст ему какой-нибудь
амулет или любовный напиток, с помощью которого Риммель заставит Бронвин
уйти от лорда Кевина и принять любовь простого архитектора.
Риммель вошел в комнату Кевина и осмотрелся в поисках своих чертежей.
Эта комната мало отличалась от других покоев в замке, так как была
предназначена для приема временных гостей. Но Риммель увидел и вещи,
принадлежащие лично Кевину: складной стул, обитый пледом цвета Мак Лейнов,
коврик, роскошное шелковое покрывало с вышитым графским гербом. На той
самой постели, на которой Кевин возляжет со своей обожаемой Бронвин! И это
произойдет всего через три дня, если Риммель не совершит невозможного. Да,
ему надо действовать быстро.
Он с отвращением отвернулся от постели и на столе у двери увидел
свернутые в трубочку чертежи. Он взял их и приготовился выйти из комнаты,
как вдруг обратил внимание на небольшую раскрытую шкатулку, где среди
колец, цепочек и других драгоценностей заметил и маленький овальный
медальон на золотой цепочке - вещь слишком хрупкую и нежную, чтобы
принадлежать мужчине.
Не помня себя, Риммель осторожно взял медальон и открыл его.
Внутри был портрет Бронвин - самый красивый из всех ее портретов, что
он видел - золотые волны волос спадали на ее прекрасные плечи, губы слегка
приоткрыты, взгляд нежный и волнующий.
Не соображая, что он делает, Риммель быстро сунул медальон в карман и
с чертежами под мышкой почти побежал к двери. Выскочив на улицу, он
побежал в свою комнату, и те, кто мог видеть его в этот момент, должно
быть решили, что он неожиданно получил громадное наследство.
Бронвин подняла голову от крышки саркофага и удрученно посмотрела на
большой портрет своей матери.
Теперь она поняла, что подслушанный разговор взволновал ее больше,
чем она предполагала. Но что ей делать, она не знала. Не могла же она
запретить этим женщинам сплетничать. Она продолжала изучать изображение
матери и думала, какой прекрасной была ее мать.
Леди Алиса де Корвин де Морган была женщиной исключительной красоты и
не нуждалась в том, чтобы изображение ей льстило. Портрет был создан
великолепным художником, мельчайшие детали были тщательно выписаны: лицо
как живое, и теперь, когда Бронвин стала взрослой, она чувствовала себя
рядом с изображением матери ребенком. Она смотрела на портрет и ей
казалось, что портрет начал дышать, что изображение сейчас заговорит.
Широкое окно из цветного стекла вверху часовни было освещено лучами
медленно восходящего солнца. Лучи проникали в часовню и окрашивали ее
внутри в красные, золотые и оранжевые тона. Серый плащ Бронвин, небольшой
алтарь из слоновой кости тоже переливались всеми цветами радуги.
Бронвин услышала скрип двери, повернулась и увидела, как в дверь
просунулась голова Кевина. Его лицо просветлело, когда он увидел Бронвин.
Кевин вошел в часовню, закрыл за собой дверь и опустился на колени рядом с
ней перед саркофагом.
- А я не мог понять, где ты, - сказал он тихо. - Что-нибудь
случилось?
- Нет, впрочем, да, - она покачала головой. - Я не знаю. - Она
посмотрела на свои руки и проглотила комок, застрявший в горле. Кевин
внезапно понял, что она готова расплакаться.
- Что произошло? - спросил он, обнимая ее за плечи и притягивая к
себе.
Всхлипнув, Бронвин все-таки зарыдала и спрятала лицо у него на груди.
Кевин прижал ее к себе и, нежно гладя по волосам, дал выплакаться, затем,
сам сев на ступени, усадил ее к себе на колени, как маленького испуганного
ребенка.
- Ну, а теперь, - сказал он тихо и спокойно, - расскажи мне, что же
произошло?
Рыдания Бронвин понемногу становились все тише. Кевин, прислонившись
спиной к мраморной стене, смотрел на цветные тени.
- Ты помнишь, как мы приходили сюда детьми? - спросил он. Он
посмотрел на нее и с облегчением увидел, что она вытирает глаза. Кевин
достал из рукава носовой платок и подал ей, так как ее платок уже
превратился в мокрый комочек.
- Я думаю, что мы чуть не свели с ума мою мать в то последнее лето,
перед тем, как Аларик отправился на службу к королю. Ему и Дункану тогда
было по восемь лет, мне - одиннадцать, а тебе - четыре или около этого. Мы
играли в прятки в саду. Аларик и я спрятались здесь за алтарем, в складках
висящего здесь алтарного покрывала. И старый отец Ансельм пришел сюда,
схватил нас и пригрозил рассказать обо всем матери. - Он засмеялся. - И я
припоминаю, что он долго ругал нас. Ругал до тех пор, пока не пришла ты с
целым букетом роз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
предложил ей свой плащ, так как там будет холодно. Надеюсь, что вы не
рассердитесь?
- Разумеется нет! - дружески хлопая Риммеля по плечу сказал Кевин. -
Благодарю тебя! - И, махнув рукой в знак прощания, он двинулся дальше и
вскоре скрылся за поворотом аллеи, а Риммель пошел в покои своего
господина.
Он начал все серьезнее обдумывать свое положение. Надо было решать,
что же ему делать. Об убийстве этого блестящего молодого человека не могло
быть и речи: ведь Риммель не был убийцей. Но он был влюблен!
Этим утром Риммель провел несколько часов в разговорах с местными
жителями. Он говорил им о своей любви, своих страданиях и своем
безвыходном положении, но, конечно, не называя никаких имен. Эти люди,
живущие в горах, на границе с Коннейтом и дикой Моарой, дали ему весьма
любопытные советы относительно того, как завоевать любовь избранницы.
Риммель, например, с трудом мог поверить тому, что если он повесит на
дверь Бронвин букет из колокольчиков и семь раз пропоет "Аве", то девушка
ни в чем не сможет ему отказать. Он не мог поверить и в чудодейственное
воздействие жабы, положенной в бокал с вином Кевину, которая, по
заверениям местных знатоков, должна заставить Бронвин разлюбить.
Но кое-кто из местных жителей дал ему и дельный совет: если Риммель
хочет завоевать любовь женщины, ему следует подняться в горы с мешком пищи
и золотом. Там живет святая отшельница, старая вдова Бетака. Она много раз
помогала молодым людям, находящимся в таком же печальном положении.
И Риммель решился попытаться упросить старуху помочь ему. Его
нисколько не смущало то, что старуха наверняка использует колдовство, что
плохо согласуется с церковными законами, которые он так почитал. Впрочем,
его не смущало и то, что предмет его неразделенной любви - Дерини, и у ее
брата Моргана очень натянутые отношения с церковью. Он решил, что старая
вдова Бетака может спасти его - в противном случае ему не останется
ничего, кроме как умереть. Может быть, старуха даст ему какой-нибудь
амулет или любовный напиток, с помощью которого Риммель заставит Бронвин
уйти от лорда Кевина и принять любовь простого архитектора.
Риммель вошел в комнату Кевина и осмотрелся в поисках своих чертежей.
Эта комната мало отличалась от других покоев в замке, так как была
предназначена для приема временных гостей. Но Риммель увидел и вещи,
принадлежащие лично Кевину: складной стул, обитый пледом цвета Мак Лейнов,
коврик, роскошное шелковое покрывало с вышитым графским гербом. На той
самой постели, на которой Кевин возляжет со своей обожаемой Бронвин! И это
произойдет всего через три дня, если Риммель не совершит невозможного. Да,
ему надо действовать быстро.
Он с отвращением отвернулся от постели и на столе у двери увидел
свернутые в трубочку чертежи. Он взял их и приготовился выйти из комнаты,
как вдруг обратил внимание на небольшую раскрытую шкатулку, где среди
колец, цепочек и других драгоценностей заметил и маленький овальный
медальон на золотой цепочке - вещь слишком хрупкую и нежную, чтобы
принадлежать мужчине.
Не помня себя, Риммель осторожно взял медальон и открыл его.
Внутри был портрет Бронвин - самый красивый из всех ее портретов, что
он видел - золотые волны волос спадали на ее прекрасные плечи, губы слегка
приоткрыты, взгляд нежный и волнующий.
Не соображая, что он делает, Риммель быстро сунул медальон в карман и
с чертежами под мышкой почти побежал к двери. Выскочив на улицу, он
побежал в свою комнату, и те, кто мог видеть его в этот момент, должно
быть решили, что он неожиданно получил громадное наследство.
Бронвин подняла голову от крышки саркофага и удрученно посмотрела на
большой портрет своей матери.
Теперь она поняла, что подслушанный разговор взволновал ее больше,
чем она предполагала. Но что ей делать, она не знала. Не могла же она
запретить этим женщинам сплетничать. Она продолжала изучать изображение
матери и думала, какой прекрасной была ее мать.
Леди Алиса де Корвин де Морган была женщиной исключительной красоты и
не нуждалась в том, чтобы изображение ей льстило. Портрет был создан
великолепным художником, мельчайшие детали были тщательно выписаны: лицо
как живое, и теперь, когда Бронвин стала взрослой, она чувствовала себя
рядом с изображением матери ребенком. Она смотрела на портрет и ей
казалось, что портрет начал дышать, что изображение сейчас заговорит.
Широкое окно из цветного стекла вверху часовни было освещено лучами
медленно восходящего солнца. Лучи проникали в часовню и окрашивали ее
внутри в красные, золотые и оранжевые тона. Серый плащ Бронвин, небольшой
алтарь из слоновой кости тоже переливались всеми цветами радуги.
Бронвин услышала скрип двери, повернулась и увидела, как в дверь
просунулась голова Кевина. Его лицо просветлело, когда он увидел Бронвин.
Кевин вошел в часовню, закрыл за собой дверь и опустился на колени рядом с
ней перед саркофагом.
- А я не мог понять, где ты, - сказал он тихо. - Что-нибудь
случилось?
- Нет, впрочем, да, - она покачала головой. - Я не знаю. - Она
посмотрела на свои руки и проглотила комок, застрявший в горле. Кевин
внезапно понял, что она готова расплакаться.
- Что произошло? - спросил он, обнимая ее за плечи и притягивая к
себе.
Всхлипнув, Бронвин все-таки зарыдала и спрятала лицо у него на груди.
Кевин прижал ее к себе и, нежно гладя по волосам, дал выплакаться, затем,
сам сев на ступени, усадил ее к себе на колени, как маленького испуганного
ребенка.
- Ну, а теперь, - сказал он тихо и спокойно, - расскажи мне, что же
произошло?
Рыдания Бронвин понемногу становились все тише. Кевин, прислонившись
спиной к мраморной стене, смотрел на цветные тени.
- Ты помнишь, как мы приходили сюда детьми? - спросил он. Он
посмотрел на нее и с облегчением увидел, что она вытирает глаза. Кевин
достал из рукава носовой платок и подал ей, так как ее платок уже
превратился в мокрый комочек.
- Я думаю, что мы чуть не свели с ума мою мать в то последнее лето,
перед тем, как Аларик отправился на службу к королю. Ему и Дункану тогда
было по восемь лет, мне - одиннадцать, а тебе - четыре или около этого. Мы
играли в прятки в саду. Аларик и я спрятались здесь за алтарем, в складках
висящего здесь алтарного покрывала. И старый отец Ансельм пришел сюда,
схватил нас и пригрозил рассказать обо всем матери. - Он засмеялся. - И я
припоминаю, что он долго ругал нас. Ругал до тех пор, пока не пришла ты с
целым букетом роз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67