С женщинами всегда хуже иметь дело, чем с мужчинами: когда говоришь с ними начистоту, они вечно дают волю чувствам. Он остановился в нескольких шагах от Трейси. Не желал он просить девочку, чтобы она посторонилась.
— Я полагаю, мне сейчас лучше уйти, — сказал он, обернувшись к миссис Хармер. — Буду признателен, если в понедельник вы с мужем зайдете ко мне побеседовать обо всем этом.
— Хорошо…
— Но, прежде чем уйти, должен вам сказать, что сегодня утром Терри убежал из школы. Я все надеялся, что он появится. Но если он не дома, значит, опять сбежал…
Трейси презрительно фыркнула. Он так говорит, будто Терри псих и удрал из сумасшедшего дома.
— О господи! — Глэдис Хармер беспомощно уронила руки. Хоть бы уж вернулся Джек. Такая передряга ей не под силу, скорей бы с ним поделиться.
Чуть не плача, дрожа от гнева, Трейси посторонилась, нарочито отступила гораздо дальше, чем требовалось, чтобы мог пройти директор. Мать проводила его.
— Если с Терри что-нибудь случится, виноваты будете вы! — крикнула Трейси вдогонку.
Маршалл промолчал.
— Приятель! — выкрикнула она еще и хлопнула дверью.
Глэдис Хармер тоже промолчала. Ай да Трейси, молодец: высказала такое, на что мать не осмелилась. И кому — учителю. В жизни бы не осмелилась.
Впервые при виде подкатившего к дому «ровера» дяди Чарли у Глэдис упало сердце. Первый порыв — обшарить глазами машину, нет ли там Терри, но нет, никаких следов. Второй — спрятаться. Слишком ей тревожно, и нет сил делать вид перед старым проницательным дядюшкой, будто все в порядке. Притворишься, будто тебя рассмешила какая-нибудь его шутка, изобразишь на лице улыбку, но ведь он не из толстокожих остряков, он мигом почувствует, что у тебя на душе кошки скребут. Простояв всю жизнь за прилавком, он отлично научился понимать людей.
Трейси — она в эту минуту как раз собралась нести в кухню оставленную с утра на туалетном столике кружку чая — крикнула сверху:
— Дядя Чарли приехал!
То был крик заговорщика, предупреждение, которое означало: берегись! Трейси любила старика, но понимала — сейчас не до него. Незачем посвящать его в то, что случилось. Он свой человек, но сейчас ему здесь не место. Да еще с минуты на минуту явится глава семьи. Надо многое обговорить, спокойно и терпеливо, и многое сделать, и дядюшка будет только помехой.
Глэдис всерьез подумала было не открывать, будто никого нет дома. Но однажды в субботу после ссоры с Джеком она уже выкинула такой номер, — до сих пор вспоминать тошно. Джек, разозленный, пошел встречать свою мать, которая возвращалась после отдыха (ссоры вечно случаются как раз тогда, когда нет времени разобраться), а она, в слезах, осталась на кухне. И вдруг совершенно неожиданно появилась двоюродная сестра Эллен, что живет на том берегу Темзы. Она не часто приезжала без предупреждения, но день был солнечный, а телефонами в ту пору еще мало кто обзавелся. Глэдис замерла на кухне, не отзывалась, тихонько прокралась к двери и красными от слез глазами глядела в щелку, пока незваная гостья не скрылась из виду. И только она перевела дух и поставила на огонь чайник, чтобы подкрепиться чашечкой чаю, как Эллен нагрянула с черного хода — заглядывает в кухню, машет и эдак фальшиво улыбается из-под неизменной своей нелепой шляпки: «Ау, Глэд! Ты что, не слыхала меня, милочка?» Должно быть, Эллен надолго запомнила, как криво улыбнулась ей в ответ Глэдис. И потому сегодня, крикнув Трейси: «Смотри, ни слова!» — и изобразив на лице подобие улыбки, она отворила дверь.
— Здравствуй, дядя Чарли. Входи.
— Я ненадолго, Глэд, ненадолго. Хочу только шепнуть тебе кой-что на ушко…
— Пойдем в кухню. Я как раз готовлю чай. Джек будет с минуты на минуты.
Дядюшка, большой, грузный, тихонько покряхтывая, неуклюже, не то что в прежние времена, протиснулся в кухню.
— Послушай, Глэд, это дело не мое и можешь меня разругать, что я пришел, — начал он, едва за ними закрылась дверь кухни, — но я подумал, лучше тебе узнать, как только вернешься с работы…
Хотя Глэдис и не знала точно, что он ей скажет, она сразу догадалась, о ком пойдет речь.
— Да? Что такое?
— Ну, это насчет нашего мальчика, насчет Терри, — сказал дядя Чарли, тяжело опускаясь на табуретку, самое высокое сиденье из тех, что были в кухне, дипломатически понизил голос и оглянулся на дверь: — Он уже дома?
Глэдис покачала головой.
— Ну да, так я и думал. Понимаешь, Глэд, нынче утром я его видел, он шел по Фокс-хилл-род к пустоши. Я был в машине, и, наверно, он меня не видел. Но я не обознался… Он был в красном, да? (Глэдис кивнула.) И понимаешь, Глэд, сразу было видно, идет не по какому-нибудь поручению директора или вообще по делу. Уж извини, девочка а только сдается мне, он удрал с уроков…
Глэдис все молчала, только чуть кивнула.
— Я знаю, такое говорить неловко, а все-таки подумал, лучше уж я тебе скажу. Да еще, помню, ты так волновалась вчера вечером…
Глэдис прошла к мойке и подставила под горячую воду уже вымытую чашку.
— Спасибо, дядя Чарли. Похоже, и правда что-то с ним творится… — Она тяжело вздохнула.
— Ну-ну… — перебил старик и с трудом поднялся. — Ничего не хочу знать. И вмешиваться не стану, не обращай на меня внимания. Потолкуй с Джеком. Это ваша забота, семейная, сами разберетесь, и незачем вам никого посвящать в свои дела. — Он проковылял к двери. — Ну, а если потом понадобится помощь, сама знаешь, где меня найти…
— Спасибо, дядя Чарли. Надеюсь, это просто буря в стакане воды, но все равно большое спасибо…
— Ну и прекрасно, девочка. Да ты не очень уж волнуйся. Дети на то и дети, разок-другой непременно попадут в переделку, без этого не бывает. Черт возьми, я пока учился, сколько меня лупили, вечно зад был в синяках!
Глэдис беспокойно засмеялась. Нет, так обходиться с Терри она бы не позволила.
— Да, чуть не забыл… — Дядя Чарли отпустил дверь, приостановился и достал из внутреннего кармана плоский белый пакетик, словно бумажник: — Вот прихватил ветчинки Джеку к чаю. Кусочек отменный, думаю, ему понравится…
— Спасибо, дядя Чарли, большое спасибо… за все.
— Ну и хорошо, девочка. Я рад. На то она и семья…
Уже через полчаса Джек знал все. Когда он пришел, Глэдис сперва не понимала, с чего начать, как сразу настроить его на серьезный лад, и потому не успел он затворить за собой дверь, не успел еще прозвучать в доме его клич «Эгей!», а она уже заговорила — сперва о какой-то чепухе, лишь бы только не молчать, и в конце концов кое-как все выложила. Трудней всего было рассказать то, что она услышала от директора, но Джек стоял молча, даже портфель не выпустил из рук, застыл, едва переступив порог кухни, пока не дослушал до конца.
— Так я и знал, — сказал он, когда жена кончила, но, к ее удивлению, не вскипел. — Знал ведь вчера вечером, черт возьми, что-то неладно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Я полагаю, мне сейчас лучше уйти, — сказал он, обернувшись к миссис Хармер. — Буду признателен, если в понедельник вы с мужем зайдете ко мне побеседовать обо всем этом.
— Хорошо…
— Но, прежде чем уйти, должен вам сказать, что сегодня утром Терри убежал из школы. Я все надеялся, что он появится. Но если он не дома, значит, опять сбежал…
Трейси презрительно фыркнула. Он так говорит, будто Терри псих и удрал из сумасшедшего дома.
— О господи! — Глэдис Хармер беспомощно уронила руки. Хоть бы уж вернулся Джек. Такая передряга ей не под силу, скорей бы с ним поделиться.
Чуть не плача, дрожа от гнева, Трейси посторонилась, нарочито отступила гораздо дальше, чем требовалось, чтобы мог пройти директор. Мать проводила его.
— Если с Терри что-нибудь случится, виноваты будете вы! — крикнула Трейси вдогонку.
Маршалл промолчал.
— Приятель! — выкрикнула она еще и хлопнула дверью.
Глэдис Хармер тоже промолчала. Ай да Трейси, молодец: высказала такое, на что мать не осмелилась. И кому — учителю. В жизни бы не осмелилась.
Впервые при виде подкатившего к дому «ровера» дяди Чарли у Глэдис упало сердце. Первый порыв — обшарить глазами машину, нет ли там Терри, но нет, никаких следов. Второй — спрятаться. Слишком ей тревожно, и нет сил делать вид перед старым проницательным дядюшкой, будто все в порядке. Притворишься, будто тебя рассмешила какая-нибудь его шутка, изобразишь на лице улыбку, но ведь он не из толстокожих остряков, он мигом почувствует, что у тебя на душе кошки скребут. Простояв всю жизнь за прилавком, он отлично научился понимать людей.
Трейси — она в эту минуту как раз собралась нести в кухню оставленную с утра на туалетном столике кружку чая — крикнула сверху:
— Дядя Чарли приехал!
То был крик заговорщика, предупреждение, которое означало: берегись! Трейси любила старика, но понимала — сейчас не до него. Незачем посвящать его в то, что случилось. Он свой человек, но сейчас ему здесь не место. Да еще с минуты на минуту явится глава семьи. Надо многое обговорить, спокойно и терпеливо, и многое сделать, и дядюшка будет только помехой.
Глэдис всерьез подумала было не открывать, будто никого нет дома. Но однажды в субботу после ссоры с Джеком она уже выкинула такой номер, — до сих пор вспоминать тошно. Джек, разозленный, пошел встречать свою мать, которая возвращалась после отдыха (ссоры вечно случаются как раз тогда, когда нет времени разобраться), а она, в слезах, осталась на кухне. И вдруг совершенно неожиданно появилась двоюродная сестра Эллен, что живет на том берегу Темзы. Она не часто приезжала без предупреждения, но день был солнечный, а телефонами в ту пору еще мало кто обзавелся. Глэдис замерла на кухне, не отзывалась, тихонько прокралась к двери и красными от слез глазами глядела в щелку, пока незваная гостья не скрылась из виду. И только она перевела дух и поставила на огонь чайник, чтобы подкрепиться чашечкой чаю, как Эллен нагрянула с черного хода — заглядывает в кухню, машет и эдак фальшиво улыбается из-под неизменной своей нелепой шляпки: «Ау, Глэд! Ты что, не слыхала меня, милочка?» Должно быть, Эллен надолго запомнила, как криво улыбнулась ей в ответ Глэдис. И потому сегодня, крикнув Трейси: «Смотри, ни слова!» — и изобразив на лице подобие улыбки, она отворила дверь.
— Здравствуй, дядя Чарли. Входи.
— Я ненадолго, Глэд, ненадолго. Хочу только шепнуть тебе кой-что на ушко…
— Пойдем в кухню. Я как раз готовлю чай. Джек будет с минуты на минуты.
Дядюшка, большой, грузный, тихонько покряхтывая, неуклюже, не то что в прежние времена, протиснулся в кухню.
— Послушай, Глэд, это дело не мое и можешь меня разругать, что я пришел, — начал он, едва за ними закрылась дверь кухни, — но я подумал, лучше тебе узнать, как только вернешься с работы…
Хотя Глэдис и не знала точно, что он ей скажет, она сразу догадалась, о ком пойдет речь.
— Да? Что такое?
— Ну, это насчет нашего мальчика, насчет Терри, — сказал дядя Чарли, тяжело опускаясь на табуретку, самое высокое сиденье из тех, что были в кухне, дипломатически понизил голос и оглянулся на дверь: — Он уже дома?
Глэдис покачала головой.
— Ну да, так я и думал. Понимаешь, Глэд, нынче утром я его видел, он шел по Фокс-хилл-род к пустоши. Я был в машине, и, наверно, он меня не видел. Но я не обознался… Он был в красном, да? (Глэдис кивнула.) И понимаешь, Глэд, сразу было видно, идет не по какому-нибудь поручению директора или вообще по делу. Уж извини, девочка а только сдается мне, он удрал с уроков…
Глэдис все молчала, только чуть кивнула.
— Я знаю, такое говорить неловко, а все-таки подумал, лучше уж я тебе скажу. Да еще, помню, ты так волновалась вчера вечером…
Глэдис прошла к мойке и подставила под горячую воду уже вымытую чашку.
— Спасибо, дядя Чарли. Похоже, и правда что-то с ним творится… — Она тяжело вздохнула.
— Ну-ну… — перебил старик и с трудом поднялся. — Ничего не хочу знать. И вмешиваться не стану, не обращай на меня внимания. Потолкуй с Джеком. Это ваша забота, семейная, сами разберетесь, и незачем вам никого посвящать в свои дела. — Он проковылял к двери. — Ну, а если потом понадобится помощь, сама знаешь, где меня найти…
— Спасибо, дядя Чарли. Надеюсь, это просто буря в стакане воды, но все равно большое спасибо…
— Ну и прекрасно, девочка. Да ты не очень уж волнуйся. Дети на то и дети, разок-другой непременно попадут в переделку, без этого не бывает. Черт возьми, я пока учился, сколько меня лупили, вечно зад был в синяках!
Глэдис беспокойно засмеялась. Нет, так обходиться с Терри она бы не позволила.
— Да, чуть не забыл… — Дядя Чарли отпустил дверь, приостановился и достал из внутреннего кармана плоский белый пакетик, словно бумажник: — Вот прихватил ветчинки Джеку к чаю. Кусочек отменный, думаю, ему понравится…
— Спасибо, дядя Чарли, большое спасибо… за все.
— Ну и хорошо, девочка. Я рад. На то она и семья…
Уже через полчаса Джек знал все. Когда он пришел, Глэдис сперва не понимала, с чего начать, как сразу настроить его на серьезный лад, и потому не успел он затворить за собой дверь, не успел еще прозвучать в доме его клич «Эгей!», а она уже заговорила — сперва о какой-то чепухе, лишь бы только не молчать, и в конце концов кое-как все выложила. Трудней всего было рассказать то, что она услышала от директора, но Джек стоял молча, даже портфель не выпустил из рук, застыл, едва переступив порог кухни, пока не дослушал до конца.
— Так я и знал, — сказал он, когда жена кончила, но, к ее удивлению, не вскипел. — Знал ведь вчера вечером, черт возьми, что-то неладно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59