Самолеты вызывались на поле боя и наводились на цель по радио авиационными представителями, находившимися в наземных войсках.
"Авиация 12 и 13 июля 1943 года действовала исключительно хорошо перед передним краем нашей обороны, особенно когда вели огневой бой. Мы, все бойцы и командиры, махали пилотками, приветствуя штурмовиков. Заместитель командира по политчасти 3 мсб 56 мехбригады капитан Ваксеев"9,
- писали в штаб армии танкисты генерала П. А. Ротмистрова.
В результате совместных усилий сухопутных войск и авиации врагу были нанесены тяжелые потери. Только в первый день сражения фашисты потеряли свыше трехсот пятидесяти танков и более десяти тысяч солдат и офицеров. После этого противник вынужден был окончательно отказаться от наступления вначале на главном, а затем и на вспомогательном направлениях.
С 17 по 23 июля наши войска полностью восстановили положение, которое они занимали к 5 июля.
В достижение целей оборонительного сражения существенный вклад внесла 2-я воздушная армия. В результате активных действий летчиков противнику ни разу не удалось подвергнуть ударам с воздуха наши войска в глубине обороны, а также коммуникации и подходившие резервы. Враг вынужден был ограничить действия своей авиации только нашим передним краем.
В борьбе с авиацией противника особенно отличились летчики 5-го истребительного авиакорпуса. За время оборонительного сражения старший лейтенант Н. Д. Гулаев сбил тринадцать самолетов, старший лейтенант И. Н. Шпак - восемь, капитан П. И. Чепинога и младший лейтенант Наумов - по семь, капитан Н. Т. Китаев и лейтенант А. Е. Новиков - по пять.
Хочется подробнее рассказать об одном из рядовых летчиков 2-й воздушной армии - Николае Шутте. Первый раз я встретился с ним незадолго до Курской битвы. Вот как это было.
Однажды командующий фронтом приказал организовать массированный удар по немецким войскам. Оперативная группа прибыла на КП наземного соединения, чтобы наладить связь с авиационными дивизиями. В это время, возвращаясь с задания, курсом на восток шел "як". Показались три "мессершмитта". Они рванулись наперехват нашему самолету. "Прибавляй скорость и уходи", - невольно проговорил я вполголоса. В голове мелькнула досадная мысль о том, что еще мало внимания мы уделяем воспитанию у летчиков осмотрительности и оттого иногда теряем людей и самолеты. "Мессеры" приближались, а наш "ротозей" летел спокойно. Вот один из противников бросился в атаку, но в тот момент, когда должен был прогреметь пушечный залп, командир "ястребка" убрал скорость, выпустил тормозные щитки, и немец пронесся мимо. А когда вражеский самолет оказался чуть впереди, советский летчик снова дал газ, довернул машину и первой же очередью зажег противника.
Мы с восторгом следили за боем, в процессе которого наш летчик то искусно уходил от огня двух "мессершмиттов", то сам атаковывал их. Наконец, когда, видимо, кончились боеприпасы, немцы повернули на запад, а "ястребок" пошел своим курсом.
Я приказал выяснить, кто дрался в воздухе. Через несколько минут доложили: "Николай Шутт, летчик-истребитель из дивизии генерала Баранчука". Николай Шутт? И я вспомнил разговор, происходивший несколько дней назад с заместителем по политчасти С. Н. Ромазановым, прибывшим из дивизии К. Г. Баранчука. Он рассказывал о подвигах летчика-истребителя Николая Шутта и о том, что этот старший лейтенант по каким-то причинам не имеет боевых наград.
Вечером, доложив итоги действий авиации командующему фронтом, я попросил разрешения выехать на аэродром 203-й (вскоре она стала 12-й гвардейской) истребительной дивизии генерала К. Г. Баранчука. Ко мне пригласили Николая Шутта.
- Я видел, как вы дрались с тремя "мессершмиттами". Хорошо дрались. Спасибо. Орден Красного Знамени получите через несколько дней, - сказал я.
- Служу Советскому Союзу!- ответил старший лейтенант, и его юношеские щеки зарделись румянцем.
Пожав на прощание руку, я от души пожелал ему успехов. Н. К. Шутт отважно воевал в небе Берлина и Праги, закончил войну начальником воздушно-стрелковой службы полка, получил за свои победы в воздушных боях много орденов и был удостоен высшей награды - звания Героя Советского Союза.
Когда готовилось издание этой книги, Николай Шутт прислал мне свои фронтовые записи. Они, на мой взгляд, довольно объективно свидетельствуют о том, как мужали в боях советские летчики, как росло их мастерство. Ниже привожу эти записи.
"7 января 1942 года произошла моя первая встреча с врагом. Это было в районе Керчи. Меня подняли в воздух по тревоге. Задача: перехватить немецкого разведчика и уничтожить его. Мой истребитель быстро набирал высоту. И вот в разрывах зенитной артиллерии показался Ю-88. Охваченный каким-то необъяснимым порывом, я бросился к нему. Нас разделяла дистанция в шестьсот - семьсот метров, но я прильнул к прицелу и нажал на гашетки. Когда умолк последний пулемет, немец, к моему удивлению, спокойно уходил в облачность. Беспомощный и злой, вернулся я на аэродром.
Товарищи, выслушав подробности боя, сказали: "Погорячился ты, Николай, надо было поближе подойти к разведчику и стрелять короткими очередями". Я долго не мог уснуть. Мне снова хотелось подняться в воздух и встретиться с тем же немцем, чтобы еще раз померяться силой...
Легко понять мое состояние, когда после двух дней перерыва я встретился с противником, преследовал его и... тоже не мог сбить.
15 января мой командир эскадрильи лейтенант Владимир Антонов уничтожил бомбардировщик Хе-111. Боевой счет полка открыт. Летчики с нескрываемым интересом расспрашивали командира о всех подробностях боя. Взволнованный и счастливый, Антонов рассказал о том, как построил поиск противника, как осуществил сближение, в какой момент начал атаку, с какой дистанции вел огонь и куда направлял его.
Сравнивая действия командира со своими, я все больше убеждался, как далеко мне до боевого совершенства, как много надо учиться, чтобы бить врага наверняка. Во втором воздушном бою я не учел метеоусловий, не использовал облачность для скрытного нападения на врага, забыл о высоте как о непременном условии победы в воздушном бою... Неудача угнетала меня.
30 марта сигнал тревоги снова поднял меня в керченское небо. Девять немецких бомбардировщиков, сбросив бомбы, на максимальной скорости со снижением уходили на север - к Азовскому морю.
Выбрав один из самолетов, я начал преследование. Километрах в двадцати от береговой черты, видя бессмысленность дальнейшего полета, лег на обратный курс. Подойдя к берегу, сориентировался и направился в сторону аэродрома. И вот совсем неожиданно впереди показались два Ю-88 и наш И-16. Стрелки вражеских бомбардировщиков вели по истребителю яростный пулеметный огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111