Партизаны захватили два тяжелых пулемета, два ручных, с полсотни винтовок и автоматов. У нас потерь не было, лишь один человек получил ранение.
- Почему не сообщили об этой операции? Почему штаб узнает о ней от армейского генерала? - укорял я Халимона.
- Так чего же, Алексей Федорович, зря писанину разводить! Об эшелонах всегда сообщаем, эшелоны - наше дело, а деревня Тур, можно сказать, случайно подвернулась...
Подобных случайностей было не так уж мало. Партизаны помогали армейским частям очищать от врага отдельные населенные пункты, обезвреживать бандеровские отряды, а три наших батальона совместно с подразделениями 38-й гвардейской дивизии провели довольно серьезную операцию у села Речица.
Это село, с его ближайшими окрестностями, находилось на правом берегу Припяти, на одном из небольших плацдармов, которые удерживали в своих руках отступавшие в брестском направлении гитлеровцы. Овладеть Речицей и расположенной за ней переправой - значило открыть дивизии путь дальше на Брест. Вот почему фашисты прикрыли село линией окопов, сосредоточили здесь немало артиллерии, минометов и довольно крупный гарнизон. 38-я дивизия могла действовать здесь лишь силами одного полка. Несколько его атак оказались безуспешными. Полк понес значительные потери. Штаб дивизии тогда обратился за помощью к нам. Под общим командованием Николенко мы направили к Речице его батальон вместе с батальонами Ковалева и Халимона.
После длительного перехода по весенней распутице порядком утомившиеся партизаны прибыли к исходным позициям. Уже надвигалась ночь. Николай Михайлович связался с командиром дивизии, затем с командиром полка, ознакомился с обстановкой, получил участок для наступления. Очередная атака должна была начаться в 6 часов утра после артиллерийской подготовки.
- Да и немцы обычно огоньком отвечают, - предупредил командир полка. - Плохо, брат, что нет у вас лопаток! Чем будете окапываться?
- Верно, лопат нам на парашютах не сбрасывали. Но ведь, если люди лягут да окопаются, поднять их будет трудно. Рывком село надо брать! Единым духом!
- Пробовали. Что ж, вместе теперь попытаемся! А лопаток тебе я, может, с полсотни найду.
Условившись обо всем, Николенко поехал обратно на свой командный пункт. Разговор о лопатках напомнил Николаю Михайловичу предвоенные времена, когда был он помощником начальника штаба 330-го стрелкового полка. Сколько приказов приходилось писать насчет окапывания! Как попадало командирам, у которых красноармейцы не умели на маневрах хорошо пользоваться саперными лопатками!
Затем Николенко подумал о том, что вот наконец снова он хоть и не в армии, но рядом с нею. Вместе, плечом к плечу, пойдут солдаты и партизаны на эту Речицу. И партизанские командиры вместе с армейскими офицерами будут руководить боем... Да, армия рядом, и он с армией!
Воевать Николенко начал с 4 часов утра 22 июня 1941 года. Километрах в двухстах от Речицы, если взять строго на север, находится небольшой белорусский городок Слоним, возле которого попал в окружение и был разбит 330-й стрелковый полк. Вспомнил Николай Михайлович, как с крохотной группой израненных советских офицеров начал он пробираться на восток, пытаясь догнать наши отступающие части. Из леса было видно, как безостановочно движутся в том же направлении немецкие танки, артиллерия, мотопехота. Тяжелые были времена! И нелегко пришлось маленькой группе окруженцев...
Но вскоре, через какой-нибудь месяц, группа превратилась в небольшой партизанский отряд, и Николенко стал его командиром. Отряд двигался все дальше; вел бои, пополнялся, дошел до Черниговщины, где стал частью нашего партизанского соединения... Сколько боев, сколько диверсионных операций, сколько дней и ночей позади! Зато теперь и до памятного Слонима рукой подать, и армия рядом, а фашисты все пятятся, отступают. Не удержать им и Речицы. Вопрос лишь в том, удастся ли взять ее завтра.
Возвратясь на свой командный пункт, Николай Михайлович, как только слез с коня, сразу же ушел с головой в подготовку к предстоящему бою. Провел совещание с комсоставом и политработниками. Побывал в ротах. Проверил, хороша ли позиция у минометчиков. Приказал не будить бойцов раньше четырех утра, а старшинам иметь к этому сроку горячую пищу.
- Ну, Иван Иванович, все у нас как будто в порядке! - сказал Николенко комиссару уже в третьем часу ночи, когда прилег немного отдохнуть.
- Думаю, что в порядке, - согласился Караваев. - Пока ты в дивизии был, я тут настроениями интересовался. Прямо рвутся все в бой! Или перед армейцами хотят себя показать?
- Еще бы! Есть и это! - усмехнулся Николенко, закрывая глаза.
Артиллерийская подготовка началась ровно в 6.00. Басовито рявкнули скрытые в лесу пушки, загрохотали минометы... Плотно прижимаясь к земле, цепи наступающих двинулись к Речице. До вражеских окопов - километра полтора. Со стороны Речицы засверкали вспышки встречного артиллерийского огня, плотного, яростного.
Немцы бьют через головы наступающих - по советским батареям. Пока продвигаться можно, и люди одолевают еще сотню-другую метров, готовясь к атаке. Вдруг наши орудия смолкли. Били они минут пятнадцать, не больше. Реже стали и минометные выстрелы. А гитлеровцы продолжали огонь, перенося его ближе к своим траншеям. Снаряды и мины рвались совсем рядом с цепями наступающих. Красноармейцы и партизаны попытались ползти дальше, но из немецких окопов застрочили пулеметы, образовав плотную завесу огня. Атака сорвалась. Не захлебнулась, а просто сорвалась, так и не начавшись.
Цепи оттянули назад, к исходным позициям.
Вскоре у Николенко собрались командиры партизанских рот и батальонов.
- Да что же это за артподготовка?! - вопрошающе оглядел всех Халимон. - По-моему, ни одной точки у фашистов не подавили... По такой обороне надо минут сорок долбать! Зря людей потеряли. У меня трое убито, четверо ранено.
- У меня шестеро ранено и один контужен! - вздохнул Николенко. Артподготовка, конечно, слабая... Снарядов у полка не хватает... Но дело не только в этом! Вот точно так же, говорят, и без нас пять раз начинали. В одно время, как по расписанию. Вроде побудки немцам на рассвете устраивают... А немцы уже приучены: отоспятся, а к утру - начеку. И все у них вокруг великолепно пристреляно. Думаю, ночью бы лучше наступать, в полной темноте. На голову им свалиться!..
- Правильно говоришь, Николай Михайлович! - поддержал командир 10-го батальона Ковалев. - Хорошо бы еще в тыл противнику хоть одной ротой зайти, но вот река не пускает, разлилась сильно, не перепрыгнешь...
- Я тоже считаю, - вступил в разговор Караваев, - что могут быть лишь два варианта наступления. Или после крепкой, массированной артподготовки, такой, чтобы все у немцев разнесла, или ночью, внезапным ударом, по-партизански.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
- Почему не сообщили об этой операции? Почему штаб узнает о ней от армейского генерала? - укорял я Халимона.
- Так чего же, Алексей Федорович, зря писанину разводить! Об эшелонах всегда сообщаем, эшелоны - наше дело, а деревня Тур, можно сказать, случайно подвернулась...
Подобных случайностей было не так уж мало. Партизаны помогали армейским частям очищать от врага отдельные населенные пункты, обезвреживать бандеровские отряды, а три наших батальона совместно с подразделениями 38-й гвардейской дивизии провели довольно серьезную операцию у села Речица.
Это село, с его ближайшими окрестностями, находилось на правом берегу Припяти, на одном из небольших плацдармов, которые удерживали в своих руках отступавшие в брестском направлении гитлеровцы. Овладеть Речицей и расположенной за ней переправой - значило открыть дивизии путь дальше на Брест. Вот почему фашисты прикрыли село линией окопов, сосредоточили здесь немало артиллерии, минометов и довольно крупный гарнизон. 38-я дивизия могла действовать здесь лишь силами одного полка. Несколько его атак оказались безуспешными. Полк понес значительные потери. Штаб дивизии тогда обратился за помощью к нам. Под общим командованием Николенко мы направили к Речице его батальон вместе с батальонами Ковалева и Халимона.
После длительного перехода по весенней распутице порядком утомившиеся партизаны прибыли к исходным позициям. Уже надвигалась ночь. Николай Михайлович связался с командиром дивизии, затем с командиром полка, ознакомился с обстановкой, получил участок для наступления. Очередная атака должна была начаться в 6 часов утра после артиллерийской подготовки.
- Да и немцы обычно огоньком отвечают, - предупредил командир полка. - Плохо, брат, что нет у вас лопаток! Чем будете окапываться?
- Верно, лопат нам на парашютах не сбрасывали. Но ведь, если люди лягут да окопаются, поднять их будет трудно. Рывком село надо брать! Единым духом!
- Пробовали. Что ж, вместе теперь попытаемся! А лопаток тебе я, может, с полсотни найду.
Условившись обо всем, Николенко поехал обратно на свой командный пункт. Разговор о лопатках напомнил Николаю Михайловичу предвоенные времена, когда был он помощником начальника штаба 330-го стрелкового полка. Сколько приказов приходилось писать насчет окапывания! Как попадало командирам, у которых красноармейцы не умели на маневрах хорошо пользоваться саперными лопатками!
Затем Николенко подумал о том, что вот наконец снова он хоть и не в армии, но рядом с нею. Вместе, плечом к плечу, пойдут солдаты и партизаны на эту Речицу. И партизанские командиры вместе с армейскими офицерами будут руководить боем... Да, армия рядом, и он с армией!
Воевать Николенко начал с 4 часов утра 22 июня 1941 года. Километрах в двухстах от Речицы, если взять строго на север, находится небольшой белорусский городок Слоним, возле которого попал в окружение и был разбит 330-й стрелковый полк. Вспомнил Николай Михайлович, как с крохотной группой израненных советских офицеров начал он пробираться на восток, пытаясь догнать наши отступающие части. Из леса было видно, как безостановочно движутся в том же направлении немецкие танки, артиллерия, мотопехота. Тяжелые были времена! И нелегко пришлось маленькой группе окруженцев...
Но вскоре, через какой-нибудь месяц, группа превратилась в небольшой партизанский отряд, и Николенко стал его командиром. Отряд двигался все дальше; вел бои, пополнялся, дошел до Черниговщины, где стал частью нашего партизанского соединения... Сколько боев, сколько диверсионных операций, сколько дней и ночей позади! Зато теперь и до памятного Слонима рукой подать, и армия рядом, а фашисты все пятятся, отступают. Не удержать им и Речицы. Вопрос лишь в том, удастся ли взять ее завтра.
Возвратясь на свой командный пункт, Николай Михайлович, как только слез с коня, сразу же ушел с головой в подготовку к предстоящему бою. Провел совещание с комсоставом и политработниками. Побывал в ротах. Проверил, хороша ли позиция у минометчиков. Приказал не будить бойцов раньше четырех утра, а старшинам иметь к этому сроку горячую пищу.
- Ну, Иван Иванович, все у нас как будто в порядке! - сказал Николенко комиссару уже в третьем часу ночи, когда прилег немного отдохнуть.
- Думаю, что в порядке, - согласился Караваев. - Пока ты в дивизии был, я тут настроениями интересовался. Прямо рвутся все в бой! Или перед армейцами хотят себя показать?
- Еще бы! Есть и это! - усмехнулся Николенко, закрывая глаза.
Артиллерийская подготовка началась ровно в 6.00. Басовито рявкнули скрытые в лесу пушки, загрохотали минометы... Плотно прижимаясь к земле, цепи наступающих двинулись к Речице. До вражеских окопов - километра полтора. Со стороны Речицы засверкали вспышки встречного артиллерийского огня, плотного, яростного.
Немцы бьют через головы наступающих - по советским батареям. Пока продвигаться можно, и люди одолевают еще сотню-другую метров, готовясь к атаке. Вдруг наши орудия смолкли. Били они минут пятнадцать, не больше. Реже стали и минометные выстрелы. А гитлеровцы продолжали огонь, перенося его ближе к своим траншеям. Снаряды и мины рвались совсем рядом с цепями наступающих. Красноармейцы и партизаны попытались ползти дальше, но из немецких окопов застрочили пулеметы, образовав плотную завесу огня. Атака сорвалась. Не захлебнулась, а просто сорвалась, так и не начавшись.
Цепи оттянули назад, к исходным позициям.
Вскоре у Николенко собрались командиры партизанских рот и батальонов.
- Да что же это за артподготовка?! - вопрошающе оглядел всех Халимон. - По-моему, ни одной точки у фашистов не подавили... По такой обороне надо минут сорок долбать! Зря людей потеряли. У меня трое убито, четверо ранено.
- У меня шестеро ранено и один контужен! - вздохнул Николенко. Артподготовка, конечно, слабая... Снарядов у полка не хватает... Но дело не только в этом! Вот точно так же, говорят, и без нас пять раз начинали. В одно время, как по расписанию. Вроде побудки немцам на рассвете устраивают... А немцы уже приучены: отоспятся, а к утру - начеку. И все у них вокруг великолепно пристреляно. Думаю, ночью бы лучше наступать, в полной темноте. На голову им свалиться!..
- Правильно говоришь, Николай Михайлович! - поддержал командир 10-го батальона Ковалев. - Хорошо бы еще в тыл противнику хоть одной ротой зайти, но вот река не пускает, разлилась сильно, не перепрыгнешь...
- Я тоже считаю, - вступил в разговор Караваев, - что могут быть лишь два варианта наступления. Или после крепкой, массированной артподготовки, такой, чтобы все у немцев разнесла, или ночью, внезапным ударом, по-партизански.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110