Cпутник, Харсома, сказал Арфарре с досадой:
- И для таких-то фокусов я вас пускаю к тайным книгам!
* * *
Даттам часто встречался с новыми друзьями. Харсома был
троюродный племянник вдовствующей государыни, инспектор по
налогам. Как описать? Незлобив, незаметен.... Совершенный
чиновник подобен истине: нельзя говорить об истине, но лишь
благодаря истине возможна речь.
Арфарра был сыном мелкого сельского чиновника, и после экзаменов
хотел стать монахом в храме Шакуника.
Монахи-шакуники тогда не могли рассчитывать на карьеру при
дворе. Шакуник пришел в империю вместе с варварами, и при
государе Амаре знатные люди переполнили храм деньгами и землями,
взятыми со всей ойкумены. Когда государь Иршахчан возобновил
древние законы и вернул захваченные земли народу, отменив "твое"
и "мое", храм был, увы, на стороне тех, кто проявил
непочтительность к государю. Государь указал, что храмовые земли
принадлежат ему, как воплощению Шакуника, разорил храмовые
мастерские и пощадил только сокровищницу.
- А чем занимаются монахи сейчас? - спросил как-то Даттам.
- Осмысляют сущее и существующее, - ответил Арфарра.
А Харсома прибавил:
- Деньги дают в рост.
Увы! И сказать постыдно, и умолчать нельзя. Казалось бы:
уничтожили в империи торговцев, отменили корыстолюбие, ни один
частный человек не смеет завести себе мастерскую. И что же? Иные
храмы обратили сокровищницы в ссудные кассы, стали вести себя
хуже торговцев. Даже те впадают в соблазн, которым вера
предписывает презирать мирское. А Шакуник - варварский бог, бог
грабежа и богатства. Монахи говорят: Шакуник предшествует
субъекту и объекту, действию и состоянию, различает вещи друг от
друга, придает им смысл и форму, и нет в мире ничего, что было
бы чуждо ему - золото, серебро, камни... И копят, и приумножают,
а золото - проклятая вещь: сколько ни съешь, все мало. А Арфарра
всего этого тогда не замечал.
* * *
Государь Иршахчан, как известно, поощрял изобретателей, особенно
искателей золота и вечности. Бесчестные люди, однако, наживались
на страсти Основателя, толпами стекались в столицу. При
испытаниях все шло хорошо: и золото из меди вываривалось, и
новые водоотливные колеса вертелись...
Однако если общиннику будет в два раза легче поливать, разве он
станет в два раза больше сеять? Нет, он будет в два раза меньше
работать.
И вот, когда последние проявления непочтительности были
истреблены, инспектор Шайшорда подал доклад. "Нынче в
государстве мир, механизмы же родятся от войны и корысти
отдельных лиц, а рождают народную леность...". В результате
доклада государь изволил запретить недобросовестные изобретения.
После этого некоторые книги попали в государеву сокровищницу,
как и все редкостное. Однако Даттам и Арфарра, по ходатайству
Харсомы, имели доступ в Небесный Сад. Ходили туда каждый день:
книги - плод проклятый: сколько ни ешь - все голоден.
Трое друзей были совершенно неразлучны. Ели вместе, спали
вместе, вместе ходили в веселые переулки. Даттаму как-то раз
понравилась барышня Харсомы, тот немедленно уступил ему барышню,
и еще два месяца платил за домик, где она жила. Вообще у Харсомы
денег было удивительно много, гораздо больше, чем полагалось
дальнему родственнику императора.
* * *
Как-то Харсома показал Даттаму бумагу о делах, творящихся в
Варнарайне. Сообщалось, что некто Хариз, доверенное лицо
наследника, даром велел цеху кузнецов отделать его новый
загородный дворец, угрожая в противном случае снизить расценки и
довести цех до полной нищеты. А спустя два месяца тот же Хариз
подал заявление о том, что-де баржа, груженная светильниками для
столицы, утопла. Кузнецам из-за этого не выплатили денег за
светильники, а между тем светильники и не думали утопать, - они
были тайно выгружены в одном из поместий наследника, а баржу
затопили пустую, чтобы скрыть казнокрадство. Назывались также
имена девиц, которых Хариз держал у себе на подушке, стращая их
арестом семьи.
Даттам изумился:
- Как это к тебе попало?
Харсома махнул рукой:
- На жалобном столбе висело... Это правда, что тут написано?
- Да откуда же я знаю? - изумился Даттам, - хоть писал-то кто?
- Да дядя твой, голова твоя соленая! Что он за человек? Это
правда, что он поссорился с Харизом из-за взятки? Сам - умелец
все пять пальцев в масле держать... Что это за история с ушками
треножника?
Но Даттам об ушках треножника ничего не знал.
Его интересовали лишь механизмы - числа, обросшие плотью. Любил
он их за то, что, если что-то не так, - можно было разобрать на
части и переложить по-правильному. А мир механизмом не был, и
потому Даттама не занимал. Черна ли, бела ли душа правителя -
Даттаму, увы, было все равно. Он думал так: черной ли, белой
краской выкрашу я модель, - разве изменит это свойства и связи?
- Да не знаю я ничего, - пробормотал Даттам.
- Ну, - сказал с досадой Харсома, - ты, Датти, право, не
человек, а канарейка, - если тебя не кормить, так с голоду у
корма умрешь! Это правда хоть, что дядя твой очень влиятелен
среди черни? Чуть ли, говорят, не пророк?
- Да что такое пророк?
- Если человек лжет другим, а сам про себя все знает, его
называют обманщиком, - пояснил Харсома, - а если он лжет другим
и верит в свою ложь сам, его называют пророком.
Даттам после этого останавливался у жалобных столбов доклада
нигде не видел.
* * *
Даттам сделал механический гравировальный станок и по
рекомендации Харсомы принес его одному человеку. Это оказался
тот самый императорский конюший Арравет, который вместе с
Рехеттой лазил по заброшенным шахтам.
Арравет обрадовался.
Конюший Арравет тоже был в некотором роде колдуном: дом, где он
жил, в земляном кадастре значился частью государева парка. А
приглядишься: высятся стены там, где по описи пустошь для
выездки лошадей, резные перила соткутся над призрачным озером...
и я так скажу: если всякая магия, помимо казенных чародеев,
черная, то и это черная магия.
Арравета называли одним из самых богатых людей империи. Однажды
поймали вора, который показал, что унес у Арравета двадцать
тысяч. Арравет, конечно, отперся: "Я - мелкий чиновник, откуда у
меня такие деньги?" Наутро вора нашли в городской тюрьме
задохнувшимся.
Арравет стал печатать на станке ходовой товар, - городские
истории и непристойные картинки, причем прямо приспособил под
это официальный цех.
О том, что количество труда в гравюре теперь уменьшилось, не
доложили, справедливую цену нарушили, деньги разделили между
сообщниками, - разве может все это хорошо кончиться?
Харсома, увидев картинки, расхохотался, и тут же закричал
Даттаму, что пойдет в веселый дом и не успокоится, пока не
перепробует каждой позиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18