И снова в нем зародилась мысль о мести. «Все было бы прекрасно, если бы не отец этого выродка. Негодяй, это он навлек на меня все несчастья, он заставил меня разозлить свое отродье и тем самым нарушил мой покой, зная, что я не смогу справиться с Джайрешем».
Это слегка успокоило Шарака, он опустился на ложе и замер.
Он больше не звал слуг, не требовал от них ни питья, ни пищи. Он просто сидел, наблюдая за тем, как тени то укорачиваются, а то снова растут. Словно его собственная душа распространяла вокруг себя мрак.
3. Дар ягуара
Тем временем в лесу к югу от восточных садов прошло девять месяцев. Плодоносная осень и листопад сменились морозами и студеной стылостью, а затем наступило беззвучное ожидание, когда, казалось, все заснуло. Но вскоре побежали ручьи, и на кустах высыпали звезды цветов. Свиньи выскочили из пещер тереться о стволы деревьев. Молодняк бросился в реку и замелькал белым янтарем под тонким яшмовым покровом воды.
Искупавшийся Джайреш вышел на берег и увидел перед собой цаплю, которая стояла на одной ноге, а в другой держала церемониальный жезл.
— Пора прощаться, — молвила она.
— И я не могу остаться?! — воскликнул Джайреш.
— Мы должны выполнить пожелания твоего отца, — ответила цапля. — Он хотел, чтобы ты по прошествии девяти месяцев получил вознаграждение и вернулся домой.
— Но я не мог удовлетворить твоего господина. Я — отщепенец и изгой. Поэтому я останусь со свиньями.
— Ничего не поделаешь, эту книгу слагает Судьба, — промолвил подошедший белый кабан. — И из нее невозможно вычеркнуть ни единой строки.
И тогда Джайреш поднял руку, прощаясь с кабаном.
— Ну что ж, обратно в мир, — произнес он, — где мне никогда не обрести такого покоя и отдохновения, как здесь. И если я расскажу там о стаде свиней, приютившем меня, люди разве что поднимут меня на смех.
— Тогда ничего не рассказывай. К чему навлекать на свою голову неприятности? Просто знай, что это с тобой было.
— Да, но я начну думать, что то был сон.
— Вся жизнь — сон.
Друзья редко сопровождают свои разлуки обилием слов и потоками чувств.
И цапля повела Джайреша обратно через лес. Он шел, опустив голову, то улыбаясь, то погружаясь в задумчивость. С видом мечтателя он и вошел к господину ягуару.
— Ты сослужил хорошую службу и я доволен тобой, — промолвил тот, глядя на Джайреша горящими глазами. — Получи причитающееся вознаграждение.
И он указал на необыкновенный букет, лежавший на столике рядом с престолом. Он состоял из шипообразного когтя, пучка коричневой шерсти и белоснежного клыка, похожего на кинжал.
— Вот это? — переспросил Джайреш.
— Да.
— А что это такое, мой господин?
— Ключ, — ответил ягуар. Он закрыл глаза, и придворные вокруг зашушукались, прикрывшись веерами.
— Но, мой господин, это совсем не похоже на ключ.
— Ты так думаешь? — промурлыкал ягуар и чуть-чуть приоткрыл один глаз.
Цапля отвела Джайреша в сторону.
— Послушай, тебе пора отправляться домой. На обратном пути увидишь прекрасную гробницу, которую узнаешь по восседающей на ней сине-черной вороне. Она скажет тебе…
— Да?
— А шерсть, коготь и клык — это ключ от той гробницы.
— Зачем она мне?
— В ней покоится огромное богатство.
— Я не граблю могилы, — промолвил Джайреш, и взгляд его еще больше затуманился. Он снова мыслями вернулся в лес, к тем дням, когда ему не нужно было ничего.
— Как бы там ни было, возьми его, — велела цапля и, захлопав огромный крыльями, издала громкий крик.
И тут же поднялся страшный шум. Тигры метнулись со своих лож, и олени шарахнулись, опрокидывая шахматы. Бык ринулся в стаю обезьян. Заметались гуси и закричали птицы. Гиены зашлись истерическим визгом. Все заголосили на разные лады. Отовсюду доносился рев, рычание, лай, писк и шипение.
Джайреш замер.
— Это же звери! — вскричал он. — Это же птицы! — И огромный удав подполз к его ногам. — И змеи! — И Джайреш выхватил нож.
И тут все исчезло, как дым, как утренний туман. Все растворилось, и он оказался один в тени старых деревьев на высоком утесе в лучах заходящего солнца. Сон кончился, и спящий пробудился. Хотя, в отличие от обычного сна, из которого возвращаешься лишь с собственной душой, в руках он по-прежнему сжимал коготь, шерсть и клык.
Блудный сын Джайреш возвращался домой, на запад, пересекая дороги и холмы, мимо голых пастбищ и пустых террас, вдыхая сверкающий весенний воздух.
Он не спешил, то и дело сходил с дороги и блуждал по полям и лесам, где временами встречал с себе подобных. Джайреш приветствовал их с невероятным интересом и заботой, словно они представляли чуждый, но крайне симпатичный ему род.
Таким образом, он то и дело сбивался с пути, но и это его не тревожило. Ибо по вечерам, когда солнце касалось окоема, он снова находил дорогу на запад.
К концу седьмого дня затянувшегося путешествия Джайреш, бродя в терпком вине сумерек, вышел к роще, за которой виднелось кладбище.
На фоне испепеляюще багрового заката виднелись темные деревья и надгробия, с них то и дело поднимались в небо крылатые сгустки тьмы.
Джайреш тут же нащупал дар ягуара на поясе. Со странными предчувствиями он двинулся между закрытыми и безмолвными домами усопших.
Наконец он увидел перед собой огромное надгробие, вырезанное из камня такой белизны, что оно блестело, словно смоченное водой. Сверху на нем сидела иссиня-черная ворона, она повернула голову и приветливо изрекла:
— Приветствую тебя, сын мой. Это здесь.
Джайреш взглянул на ворону и ответил:
— Я бы предпочел пройти мимо.
— Судьбой предписано тебе иное.
— Да и как я попаду туда? Не с помощью же этого ключа из меха?
— Дверь уже отперта.
— Так, значит, кто-то побывал тут до меня?
Но ворона вместо ответа взлетела и исчезла вдали. И в то же мгновение солнце село, и на остывающее небо высыпали звезды. Белое надгробие потемнело, словно всосав собственную тень.
«Ну что ж, — подумал юноша, — раз такова моя судьба, я должен избыть ее».
И он толкнул железную дверцу, которая тут же подалась под рукой.
Внутри царила кромешная тьма. И Джайреш сразу вспомнил все детские предрассудки, и все рассказы о привидениях, и все предостережения, которые существовали на Плоской Земле. Ему было страшно, и он оглядывался по сторонам, намереваясь сбежать. Следует заметить, что в этих краях, как и во многих других, был обычай хоронить усопших вместе со всеми их богатствами, особенно, если у них не было наследников. Кроме того, мавзолеи состояли из двух покоев — внутреннего и внешнего, который был обставлен как гостиная. Поэтому Джайреш, осторожно продвигаясь вперед, вскоре обнаружил и зажег лампаду.
Свет залил пространство, и Джайреш непроизвольно вскрикнул при виде пышного убранства комнаты и высоких сундуков с золотыми ручками, которые стояли вдоль расписных стен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33