По вечерам она частенько вспоминала молодого офицера, но никогда не представляла себе, что он может заинтересоваться ею, таким серьезным и строгим он ей казался. В тот день, когда Маша должна была распрощаться с семейством Коловых, Михаил Яковлевич, вернувшийся домой раньше обычного, вызвался ее проводить. Стоял теплый вечер, наплывали легкие сумерки. Молодые люди медленно шли рядом вдоль Крюкова канала к дому Маши, и тут девушка поняла, нет, почувствовала, что происходит нечто чрезвычайное. Колов осторожно взял ее за руку и, глядя прямо в глаза, сказал о своей любви. Вот так, просто, без долгих вступлений, без красочных поэтических описаний своих чувств. Но это было сказано так, с таким внутренним напряжением, что у бедной девушки голова закружилась, стремительно завертелись вокруг дома, накренился тонкий шпиль колокольни Никольского собора, изогнулся змеей канал с мостами. Безотчетным движением Маша прижалась к Колову и замерла. Любовь стремительно заполняла ее. Она подняла голову и встретила свой первый в жизни поцелуй. Лукавые херувимы на колокольне грозили ей пухлыми пальчиками. Они давно тут устроились и многое повидали!
Прогулки вдоль канала стали излюбленным развлечением молодых людей. От Кашина моста до Пикалова, через канал с его неподвижной водой, к ослепительным куполам Николы, к его тонкой и стремительной колокольне. Там в скверике около храма они часами просиживали на скамейке. Михаил, обычно немногословный, увлеченно рассказывал девушке о парусных кораблях и пароходах. О том, как человек борется со стихией, преодолевает страх, становясь суровым и мужественным. Кумиром Колова был знаменитый флотоводец адмирал Бутаков. Он проштудировал его труд «Новые основания пароходной тактики» и щедро цитировал его Маше: «В военное время риск есть необходимость; прибавлю, что в мирное время нужно выучиться рисковать, чтобы в военное время уметь рисковать, то есть получить уверенность и крепость нервов». Девушка слушала рассказы о морских сражениях, о доблести русских моряков с широко раскрытыми глазами. Она воображала себя на военном корабле – под ногами качается палуба, ревут волны. Жаль, что женщин не берут во флот!
Иногда они пешком уходили до Новой Голландии. Огромные массивные колонны из темно-красного камня, величественная арка, отражение которой колыхалось в воде. Маша никак не хотела поверить, что здесь расположен всего лишь склад древесины. Колов рассказал своей восторженной слушательнице, что внутри есть Опытовый бассейн, где с петровских времен испытывались новые корабли. И Маше казалось, что вот-вот из-под арки прямо в канал выйдет парусник и, расправив свои белоснежные паруса, поплывет через площади, по крышам домов в неведомую даль, в безбрежный простор.
– Ну что же вы, Машенька, ничего не кушаете? – Из сладостного оцепенения девушку вывел голос Евдокии Осиповны. – Вы уж маменьку свою не слушайте, кушайте на здоровье!
– Да ей твои разносолы в рот нейдут, пока Мишеньку своего не увидит! – пошутил старый Колов.
Маша посмотрела на него с улыбкой. Наверное, и ее Мишенька будет вот таким же, когда они проживут вместе много-много лет.
– Скоро, скоро прилетит твой сокол! Да вот и он! Легок на помине! – Старик поднял высохший палец.
Через несколько мгновений вошел Михаил.
– Миша, сынок, ты сегодня позднее обычного! – заохала мать. – Мы уж заждались! Самовар по второму разу кипятили!
– Коли заждались, так больше ждать не будем ни секунды! Поздравляю, вас маменька! – воскликнул Михаил, чмокнул мать в лоб и, потирая руки, двинулся к столу. – А я вижу, вы тут уже почаевничали? – Он кивнул в сторону початой бутылки красного сладкого вина.
– Да, пригубили за здоровье именинницы, – проворковала Елизавета Дмитриевна, бросив на дочь настороженный взгляд.
Маша, уже хорошо изучившая своего жениха, тотчас же уловила, что что-то неладно. Чаепитие продолжалось. Братья Михаила Ганя и Даня быстро поглощали угощения, уткнувшись носами в тарелки. В присутствии Маши и ее матери их так и подмывало закричать дикими голосами нечто вроде «Тили-тили-тесто, жених и невеста!», сделать неприличную мину и убежать прочь с двусмысленным хихиканьем. Они и раньше не могли спокойно сносить пребывание в их доме молоденькой барышни. И не пытаясь постичь правила французской грамматики, они разглядывали ее ноготки, когда она водила пальчиком по книге. Таращились на пуговки платья, облегавшего высокую грудь. Жадно смотрели вслед, пытаясь уловить очертания бедер и щиколоток. В гимназии по рукам ходили неприличные снимки. Ганя и Даня изучили их и теперь не могли и думать ни о чем ином. Манящая и неизведанная девичья красота, разговоры о женитьбе старшего брата повергли их в совершенно неописуемое состояние. Они уже сто раз обсудили, как это будет, когда Маша станет жить с ними в одной квартире, расхаживать по дому, как мать, в раскрытом капоте или ночной рубашке с распущенными волосами.
– Даня, – злое шипение прервало сладостные грезы, – ты опять закапал скатерть вареньем! Какой же ты олух царя небесного!
Преступник замер с открытым ртом, и быть бы ему сегодня битым, но в это время рассерженная мать переключилась на беседу между старшим сыном и его невестой.
– Постойте, я ничегошеньки не понимаю, что ты такое сейчас сказал?
– Я, маменька, сказал, что придется в ближайшее время мне вас покинуть и, видимо, надолго. Уходим в море, в поход. Ученья.
– Но как же так, какой такой поход? – Маша отодвинула чашку с такой силой, что чай выплеснулся, но, слава Богу, только на блюдце, а не на скатерть. – Какой такой поход, ведь нынче войны-то никакой нет?!
– Маша, милая, военный человек не свободен в своих действиях. Есть приказ, его не обсуждают, а выполняют! К тому же моряк и в мирное должен время готовиться к встрече с противником. Надо всегда быть наготове, вот поэтому и ученье, поход. Я же рассказывал тебе о броненосцах в составе Практической эскадры в Балтийском море. Вот на таком новом пароходе я и буду плавать в финских шхерах. «Князь Пожарский» называется. Эскадра должна отрабатывать маневры, слаженность действий. Будут минные учения, артиллерийские стрельбы.
– Но ведь нет же никаких противников! – Маша чуть не плакала.
– Как это нет? Да их пруд пруди, всяк норовит России пакость сделать, – с пафосом произнес Колов-старший. – Только их, супостатов, надо всегда на прицеле держать. Вот, к примеру, германец коварный, нет ему веры.
– Как же так, а ведь у нас императрица немка? – искренне подивилась Евдокия Осиповна.
– Вы все путаете, – вмешался в разговор Ганя. – Это невеста наследника немка, а императрица, так та из Дании!
И Ганя обвел присутствующих торжествующим взором, гордясь своими познаниями в отечественной истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53