Мы же обсудили это давным-давно. Ты обещал мне, что я могу рассчитывать на такую укромность. Ты дал мне слово!
Генерал сверлил его взглядом, в котором не было заметно ничего дружеского. Ник несколько мгновений отвечал ему тем же, потом опустил глаза. Эттин Гварха посмотрел на Анну.
— Этот мужчина… этот предатель поставил нас обоих в тяжелое положение, мэм Перес. И я не уверен, что найду выход. Я не могу допустить, чтобы вы передали информацию, которую только что получили, другим человекам.
— Убей ее, — сказал Ник. — Никто ведь не застрахован от несчастного случая. Ты уже начал нарушать правила, и что останется, когда ты кончишь? От тебя? От Людей?
Генерал ответил ему по-хварски коротко и резко.
Ник промолчал.
— Вам не надо тревожиться, мэм Перес, — сказал генерал по-английски. — Я и помыслить не могу о том, чтобы причинить вред женщине, и в любом случае это привело бы только к новым осложнениям.
Ник засмеялся.
Генерал ответил ему свирепым взглядом.
— Ты покончил с собой, безмозглый кусок дерьма! И почти наверняка со мной, а также, вполне вероятно, и с шансами заключить мир, какие у нас были. Не исключено, что и со всей своей расой. Подумать только, что я доверял тебе!
Ник ответил ему по-хварски, быстро, гневно, подходя все ближе к столу.
Он вытащил руки из карманов, оперся ладонями на стол, продолжая говорить с тем же гневом.
— Замолчи! — сказал генерал по-английски.
И Ник перескочил через стол. Все произошло так молниеносно, что Анна ничего на успела увидеть. Секунду назад они кричали друг на друга, разделенные столом, а теперь генерал лежал на полу, а Ник стоял над ним, тяжело дыша — единственный звук во внезапно наступившей тишине. Генерал лежал неподвижно рядом со своим опрокинутым креслом.
Ник выпрямился, сбросил куртку и взял лежавший на столе нож.
— Что вы задумали?
— Свяжу его и отправлю вас на земной космолет. — Он располосовал куртку.
— Черт! Веревка из этой дряни получится самая паршивая. Черт бы побрал всю синтетику!
— Я ничем не могу помочь?
— Ничем. Разве что у вас при себе есть клейкая лента?
— Нет.
Ник нагнулся, засунул смятый лоскут в рот генерала, потом перекатил его на живот и крепко завязал ему руки за спиной.
— Эта дрянь долго не продержится. Помню, как моя мать советовала моей сестре всегда иметь при себе минимум две надежные булавки. Я счел это одной из женских тайн и пропустил ее совет мимо ушей. Жаль, что для мужчин не существует подобного правила. «Сын мой, всегда имей при себе катушку надежного пластыря!»— Он связал ноги Эттин Гвархи и выпрямился. — Толку от них будет мало. А теперь помолчите. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения.
Он дотронулся до поверхности генеральского стола и переговорил с одним, потом с другим. Такого начальственного голоса она у него еще на слышала. Наконец он обернулся к ней.
— Сейчас придет Матс. Он проводит вас к челноку, который доставит вас на земной космолет. Что вам делать дальше, судить не берусь. Объясните капитану, что происходит. Думаю, он вряд ли покинет остальных делегатов на произвол судьбы. Ничего лучше мне в голову не приходит. Так мы выиграем время, и Гварха не сможет помешать распространению информации — разве что решит уничтожить земной космолет. Черт. Не знаю, облегчаю ли я ситуацию или ухудшаю.
— А что будете делать вы?
— Останусь тут и прослежу, чтобы генерал не развязался.
— Полетим на космолет вместе, Ник.
— Не говорите глупостей. Я не собираюсь отдать себя в лапы земной военной разведки.
— Вы думаете, это хуже того, что произойдет с вами тут?
— Я, правда, не люблю отвечать на вопросы, а Люди не будут их мне задавать.
— Я здесь, Ники, — раздался голос Матсехара.
— Идемте, — сказал Никлас. — Увидеть этого он не может, и ничего ему не говорите. Я не хочу, чтобы у него были неприятности.
Он подождал, пока она не подошла к двери. Потом открыл дверь, почти вытолкнул Анну наружу и вышел следом за ней. Дверь в кабинет генерала закрылась.
Матсехар спросил с недоумением:
— Почему такая спешка?
— Анне нужно показаться человечьему доктору.
— Надеюсь, ничего серьезного?
В ситуации было что-то сюрреалистичное, если она правильно выбрала слово. Вежливый вопрос Матсехара! Такой воспитанный молодой человек! Чуть-чуть излишне мохнатый, может быть, и запрограммированный считать, что в насилии нет ничего дурного, но тем не менее, украшение любой компании. И так изысканно говорит по-английски!
— Нет, — ответила она, — ничего серьезного. — Но мне пора.
— Да-да, конечно.
Дверь в коридор открылась. Солдат там не оказалось. Одной проблемой меньше. Она вышла, Матсехар последовал за ней, а Ник остановился в дверях. Пройдя шагов пятьдесят, она оглянулась. Ник все еще стоял там, успев засунуть руки в карманы. Вид у него был немного тревожный.
Матсехар заговорил о своей переделке «Макбета». Он приближается к финалу. Все планы честолюбивой матери и ее сына терпят неудачу. Мать уже мертва, сделав выбор, но не достойно, не из благородства, а в безумии, чтобы спастись от сознания своей вины.
Ее кровожадный сын остался один разделываться с последствиями своих поступков. Он уже достиг предела отчаяния.
— Послушайте! — воскликнул Матсехар и продекламировал:
Медлительные завтра, завтра, завтра
Влачатся еле-еле день за днем
К черте последней данного нам срока,
И все вчера лишь освещали дурням
Их путь к могиле. Догорай свеча!
Жизнь — только тень, убогий лицедей,
Что пыжится на сцене час-другой
И сгинет без следов, как не был, повесть,
Рассказанная идиотом. В ней
Полно неистовства и громких криков,
Но смысла нет.
— Какой великолепный язык. Могу лишь надеяться, что мне удастся перевести этот монолог, как он того заслуживает. Одного у вас, человеков, не отнять — писать вы умеете! — Он перевел дух. — И должен признаться, мне нравится Макбет! Его мужество вне всяких сомнений. Он не сдается даже, когда достиг предела отчаяния. Вот что происходит с людьми, когда они пренебрегают достойным поведением. Макбету и его матери следовало бы принять старого короля, как положено, и с честью проводить его.
— Угу, — сказала Анна.
— Что-то случилось? — спросил Матсехар.
— Я не хочу говорить об этом.
Он помолчал, продолжая вести ее по незнакомым коридорам.
— У Ники неприятности? — спросил он наконец.
— Да.
— Какие?
— Этого я вам сказать не могу.
— Мне вернуться и узнать у него?
— Он не хочет навлекать на вас неприятности, — сказала Анна после паузы.
— Значит, что-то серьезное. Я вернусь, как только провожу вас.
Они подошли к лифту, поднялись на нем в невесомость и вошли в челнок под взглядами двух обслуживающих его хвархатов, которые стояли на полу, к которому прилипали их сандалии. Анна опустилась в кресло и застегнула ремни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Генерал сверлил его взглядом, в котором не было заметно ничего дружеского. Ник несколько мгновений отвечал ему тем же, потом опустил глаза. Эттин Гварха посмотрел на Анну.
— Этот мужчина… этот предатель поставил нас обоих в тяжелое положение, мэм Перес. И я не уверен, что найду выход. Я не могу допустить, чтобы вы передали информацию, которую только что получили, другим человекам.
— Убей ее, — сказал Ник. — Никто ведь не застрахован от несчастного случая. Ты уже начал нарушать правила, и что останется, когда ты кончишь? От тебя? От Людей?
Генерал ответил ему по-хварски коротко и резко.
Ник промолчал.
— Вам не надо тревожиться, мэм Перес, — сказал генерал по-английски. — Я и помыслить не могу о том, чтобы причинить вред женщине, и в любом случае это привело бы только к новым осложнениям.
Ник засмеялся.
Генерал ответил ему свирепым взглядом.
— Ты покончил с собой, безмозглый кусок дерьма! И почти наверняка со мной, а также, вполне вероятно, и с шансами заключить мир, какие у нас были. Не исключено, что и со всей своей расой. Подумать только, что я доверял тебе!
Ник ответил ему по-хварски, быстро, гневно, подходя все ближе к столу.
Он вытащил руки из карманов, оперся ладонями на стол, продолжая говорить с тем же гневом.
— Замолчи! — сказал генерал по-английски.
И Ник перескочил через стол. Все произошло так молниеносно, что Анна ничего на успела увидеть. Секунду назад они кричали друг на друга, разделенные столом, а теперь генерал лежал на полу, а Ник стоял над ним, тяжело дыша — единственный звук во внезапно наступившей тишине. Генерал лежал неподвижно рядом со своим опрокинутым креслом.
Ник выпрямился, сбросил куртку и взял лежавший на столе нож.
— Что вы задумали?
— Свяжу его и отправлю вас на земной космолет. — Он располосовал куртку.
— Черт! Веревка из этой дряни получится самая паршивая. Черт бы побрал всю синтетику!
— Я ничем не могу помочь?
— Ничем. Разве что у вас при себе есть клейкая лента?
— Нет.
Ник нагнулся, засунул смятый лоскут в рот генерала, потом перекатил его на живот и крепко завязал ему руки за спиной.
— Эта дрянь долго не продержится. Помню, как моя мать советовала моей сестре всегда иметь при себе минимум две надежные булавки. Я счел это одной из женских тайн и пропустил ее совет мимо ушей. Жаль, что для мужчин не существует подобного правила. «Сын мой, всегда имей при себе катушку надежного пластыря!»— Он связал ноги Эттин Гвархи и выпрямился. — Толку от них будет мало. А теперь помолчите. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения.
Он дотронулся до поверхности генеральского стола и переговорил с одним, потом с другим. Такого начальственного голоса она у него еще на слышала. Наконец он обернулся к ней.
— Сейчас придет Матс. Он проводит вас к челноку, который доставит вас на земной космолет. Что вам делать дальше, судить не берусь. Объясните капитану, что происходит. Думаю, он вряд ли покинет остальных делегатов на произвол судьбы. Ничего лучше мне в голову не приходит. Так мы выиграем время, и Гварха не сможет помешать распространению информации — разве что решит уничтожить земной космолет. Черт. Не знаю, облегчаю ли я ситуацию или ухудшаю.
— А что будете делать вы?
— Останусь тут и прослежу, чтобы генерал не развязался.
— Полетим на космолет вместе, Ник.
— Не говорите глупостей. Я не собираюсь отдать себя в лапы земной военной разведки.
— Вы думаете, это хуже того, что произойдет с вами тут?
— Я, правда, не люблю отвечать на вопросы, а Люди не будут их мне задавать.
— Я здесь, Ники, — раздался голос Матсехара.
— Идемте, — сказал Никлас. — Увидеть этого он не может, и ничего ему не говорите. Я не хочу, чтобы у него были неприятности.
Он подождал, пока она не подошла к двери. Потом открыл дверь, почти вытолкнул Анну наружу и вышел следом за ней. Дверь в кабинет генерала закрылась.
Матсехар спросил с недоумением:
— Почему такая спешка?
— Анне нужно показаться человечьему доктору.
— Надеюсь, ничего серьезного?
В ситуации было что-то сюрреалистичное, если она правильно выбрала слово. Вежливый вопрос Матсехара! Такой воспитанный молодой человек! Чуть-чуть излишне мохнатый, может быть, и запрограммированный считать, что в насилии нет ничего дурного, но тем не менее, украшение любой компании. И так изысканно говорит по-английски!
— Нет, — ответила она, — ничего серьезного. — Но мне пора.
— Да-да, конечно.
Дверь в коридор открылась. Солдат там не оказалось. Одной проблемой меньше. Она вышла, Матсехар последовал за ней, а Ник остановился в дверях. Пройдя шагов пятьдесят, она оглянулась. Ник все еще стоял там, успев засунуть руки в карманы. Вид у него был немного тревожный.
Матсехар заговорил о своей переделке «Макбета». Он приближается к финалу. Все планы честолюбивой матери и ее сына терпят неудачу. Мать уже мертва, сделав выбор, но не достойно, не из благородства, а в безумии, чтобы спастись от сознания своей вины.
Ее кровожадный сын остался один разделываться с последствиями своих поступков. Он уже достиг предела отчаяния.
— Послушайте! — воскликнул Матсехар и продекламировал:
Медлительные завтра, завтра, завтра
Влачатся еле-еле день за днем
К черте последней данного нам срока,
И все вчера лишь освещали дурням
Их путь к могиле. Догорай свеча!
Жизнь — только тень, убогий лицедей,
Что пыжится на сцене час-другой
И сгинет без следов, как не был, повесть,
Рассказанная идиотом. В ней
Полно неистовства и громких криков,
Но смысла нет.
— Какой великолепный язык. Могу лишь надеяться, что мне удастся перевести этот монолог, как он того заслуживает. Одного у вас, человеков, не отнять — писать вы умеете! — Он перевел дух. — И должен признаться, мне нравится Макбет! Его мужество вне всяких сомнений. Он не сдается даже, когда достиг предела отчаяния. Вот что происходит с людьми, когда они пренебрегают достойным поведением. Макбету и его матери следовало бы принять старого короля, как положено, и с честью проводить его.
— Угу, — сказала Анна.
— Что-то случилось? — спросил Матсехар.
— Я не хочу говорить об этом.
Он помолчал, продолжая вести ее по незнакомым коридорам.
— У Ники неприятности? — спросил он наконец.
— Да.
— Какие?
— Этого я вам сказать не могу.
— Мне вернуться и узнать у него?
— Он не хочет навлекать на вас неприятности, — сказала Анна после паузы.
— Значит, что-то серьезное. Я вернусь, как только провожу вас.
Они подошли к лифту, поднялись на нем в невесомость и вошли в челнок под взглядами двух обслуживающих его хвархатов, которые стояли на полу, к которому прилипали их сандалии. Анна опустилась в кресло и застегнула ремни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85