— Точно с вредным жучком, пожирающим посевы, — перевел я.
— Мэм, поверьте, мы вас истребим, — сказал генерал. — Если у нас не будет иного выхода.
— А какая альтернатива? — спросила Анна.
Женщины переменили позы: устроились поудобнее, словно Гварха, когда он готовится порассуждать о морали. Только они собрались обговорить условия сделки.
— Вопрос в том, что такое человеки, необходимо разрешить раз и навсегда, — сказала Эттин Пер. — И этот вопрос не для мужчин. Они еще никогда не решали, кто личность, а кто нет. Это всегда было исключительной обязанностью женщин. Мы осматриваем новорожденных и устанавливаем, станут они или не станут настоящими людьми. Мы обследуем заболевших и устанавливаем, сохранился ли в них истинный дух. Мы научились проникать за внешность. Мы владеем этими знаниями, но мужчины их лишены. И они никак не могут найти решение этого вопроса.
— Мы поставим эту проблему перед Сплетением, — заявила Эттин Пер, — вдали от сына Лугалы. А женщина Лугалы пусть поспешит за нами. Дома мы сумеем с ней сладить.
— И мы заберем с собой Ники, — добавила Эттин Сей по-английски.
— Что-о? — воскликнул я.
— Зачем? — спросил генерал.
Ответила Эттин Пер.
— Его нужно убрать с периметра и от человеков. Сам можешь понять, Гварха. И он наш первый впереди специалист по человечеству. Совершенно очевидно, что Сплетению понадобится проконсультироваться с ним. А потому он улетит с нами, и никто не удивится, а он будет у нас год под надзором.
— Перевести все или частично? — спросил я.
— Не надо, — сказала Эттин Петали и посмотрела на внука. — Другого выхода нет. Если будет решено, что он личность… Я ничего не обещаю, но мы постараемся найти способ отправить его сюда.
— А если нет? — жестко спросил Гварха.
— Не стоит заглядывать так далеко, — сказала Пер.
Вероятно, меня усыпят точно собаку, заведшую привычку кусаться. Завлекательная мысль.
— Что происходит? — спросила Анна.
— Семейный спор.
Генерал посмотрел на меня.
— Ники…
— Ты можешь предложить что-нибудь еще?
— Нет.
— Может быть, и к лучшему. Я уже столько лет тебе твержу, что головные все только портят. Может быть, женщины сумеют справиться.
— Конечно, сумеем, — заявила старая дама.
Пер наклонилась вперед.
— Спроси женщину Переса, согласна ли она молчать и оставаться здесь, пока мы не уладим все дома.
Я перевел.
— А ваше мнение? — спросила Анна.
— Соглашайтесь.
— Хорошо. Я обещаю. Но если все уладится, я хочу быть первым после вас человеком, кто посетит родную планету хвархатов.
Едва старая дама услышала, что соглашение достигнуто, она откинулась на спинку и словно съежилась. Внезапно она превратилась в мешок костей из седого меха. Великолепное вышитое платье теперь выглядело нелепо. Ее глаза закрылись.
Дочери тревожно переглянулись.
— Матушка? — сказала Пер.
— Не хочешь ли вздремнуть? — спросила Апци.
— Уберите этих людей — если они люди. Я сделала все, что могла.
Мы ушли.
Вейхар все еще ждал в коридоре. Генерал отослал его, и мы с Гвархой проводили Анну до ее комнат. У двери она остановилась и сказала:
— Какой, на редкость, ужасный день!
— Поблагодарите за него Никласа, — ответил генерал.
— Нет, вы, правда, прекрасно говорите по-английски, — сказала она. — Я немножко выпью и лягу вздремнуть, как и ваша бабушка, которая, думается, мелет кости, чтобы печь себе хлеб.
— Фи-фай! — вставил я.
— Фо-фам! — докончила она и скрылась за дверью.
— Что это значит? — спросил генерал.
— Словечки из детской сказки и напоминание, что мы оба с Земли.
Мы пошли по коридорам, и я рассказал ему про Джека, бобовый стебель и людоеда с его фи-фай-фо-фам.
— Ха! — сказал он, дослушав. — Интересно, до чего вы похожи на нас во всем, кроме того, в чем вы от нас отличаетесь. Это словно одна из наших историй про Умного Мальчика и Умную Девочку.
Мы остановились перед его дверью.
— Первозащитник, мне необходимо задать вам вопрос, и я бы очень не хотел, чтобы нас подслушали.
— Обязательно сейчас?
— Много ли у нас остается времени?
Синие глаза уставились на меня полосками зрачков. Он выдохнул воздух и приложил ладонь к панели.
— Входи.
Он сел на диван.
Я выбрал удобное место у стены, откуда мог следить за выражением его лица.
— Твой вопрос?
— До сих пор я не знал за вами ни единого бесчестного поступка. Вы нарушили свое обещание мне и вы нарушили одно из правил ведения войны. Мне хотелось бы знать, почему.
— Это же очевидно. Я полагал, что ты намерен предать меня. — После паузы он добавил: — И Людей.
— Почему вы это полагали?
— Не имеет значения. Я же был прав.
Я выжидающе промолчал. Он опустил глаза.
— Гварха, когда ты пристыжен или смущен, то мог бы прямо оповещать об этом.
Он поднял глаза и встретил мой взгляд.
— Я сомневался в характере твоих отношений с Анной. Она тебе не родственница. История о родстве Канзаса с Иллинойсом полная чушь.
— Тут все сразу стало на свои места.
— Дерьмо ты безмозглое!
— Я просто вспомнил, что ты землянин, — сказал он жалобно.
— Что ты хотел выяснить, когда нашпиговал жучками наши комнаты? Найти доказательства измены? Или выяснить, не залезаю ли я в постель к Анне?
Он уставился на ковер.
— Дурень. Никто из землян не возбуждает во мне сексуального интереса. Я сижу в зале совещаний, глядя на человечьих мужчин напротив, и думаю: «Они же должны казаться мне привлекательными». Но не кажутся. Я помню, что прежде земляне казались мне красивыми, но теперь я их такими не нахожу. Не только в сравнении с тобой и Вейхаром, но даже с беднягой Матсехаром. Но они мои люди, а Анна — мой друг, и я так зол, что не хочу продолжать этот разговор.
Я направился к двери. Он сгорбился, опустив глаза, и молчал.
Самое время прогуляться.
Я выбрал свой обычный маршрут подальше от обитаемых секторов. Я объяснил Анне, что станция в значительной своей части пуста, всего лишь оболочка. Возможно, это и так, но от всей внутренней поверхности цилиндра тянутся коридоры. Некоторые — во всю его длину, и я предпочитаю их, когда чувствую себя в ловушке: можно смотреть вперед на уходящую вдаль цепь плафонов.
Другие опоясывают теоретически пустое центральное пространство. Они мне нравятся меньше. Слишком заметен изгиб пола и потолка, и нет длинной перспективы.
Возможно, они требовались при постройке. Обычно в них пусто и всегда холодно. Но почему в них поддерживается давление? И почему на стольких дверях там служба безопасности поставила свои печати?
Я знаю, Гварха, ты не ответишь на эти вопросы. Да и скорее всего меня уже не будет на станции, когда ты их прочтешь. Вот моя теория.
Двери ведут в тамбуры, а за тамбурами скрыт еще один мрачный сюрприз наступающего Шена Валхи. Какой, собственно, я не уверен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85