Это помогало Оливии лучше разобраться в своих чувствах и сомнениях.
– Прежде всего, Оливия, все не так просто, когда дело касается мужчин. – Энни Блэкфорд тоже распутывала клубок, и у нее получалось это лучше, чем у Оливии.
Оливия уронила клубок на стол и отогнала кота, когда тот направился к нему.
– Вы делаете успехи, – сказала Энни.
– Спасибо. Только у меня нет никаких успехов с мистером Гарретом.
– Успехов в каком отношении? – Энни на момент отвлеклась от своего занятия и вскинула брови.
– Я хочу лучше его узнать. Неужели это не ясно?
– С какой целью, Лолли? – Энни снова посмотрела на клубки на столе, ожидая ответа.
– Чтобы знать его так, как я знаю других слуг.
– Оливия.
Лолли узнала этот тон ее голоса. Энни полагает, что она лжет.
– Ладно, Энни, это не совсем правда, но он, кажется, хочет того же самого, а как только мы сближаемся, он уходит.
– Он производит впечатление джентльмена. Вероятно, он обеспокоен тем, что вы еще не отошли от переживаний, связанных с вашим печальным опытом.
– Разве я выгляжу слишком расстроенной? – Правда, ей и в самом деле до сих пор снятся кошмары, и она не хочет выходить за пределы замка без сопровождения, но с мистером Гарретом она ничего не боится.
– Нет, не выглядите. Но я полагаю, что вам снятся кошмары, разве нет?
– Он сказал, что я пугаю его.
– Он так сказал? – Энни подняла глаза от своей работы.
– Да.
Энни отложила клубок в сторону то ли от того, что он уже был распутан, то ли потому, что хотела уделить большее внимание последнему заявлению Оливии.
– Оливия, чего вы хотите от него? Только правду.
– Знаешь, он не ниже меня по происхождению. Его отец – епископ, а мать – дочь барона. Если бы мы встретились в Лондоне во время сезона, он мог бы попросить, чтобы его представили, и мы бы танцевали так же запросто, как любые члены светского общества. Похоже, он наказывает себя, занимая должность, которая гораздо ниже его положения. – Она не стала продолжать. Да этого и не требовалось. Смысл сезона заключается в ухаживании и замужестве.
– Он должен каким-то образом содержать себя, если он отторгнут от семьи.
– Наверное. – Энни хотела сказать, что если они поженятся, то Оливии придется жить в домике привратника на его жалованье. Это абсурд. Он переедет к ней.
– Оливия, не искушайте его. Ваши братья рады его присутствию в замке в силу определенной причины. Я знаю, что вам сейчас не угрожает опасность быть похищенной, но у герцога есть другие опасения. – Энни сложила руки и переплела пальцы.
– Ты что-то слышала об этом?
– Викарий говорил мне, что есть некоторая реальная возможность столкнуться с революцией, такой же опустошительной, как и во Франции, – поспешила высказаться Энни.
– Я не верю в это. У нас это не случится.
– Увы, это может случиться, миледи. Вы живете в защищенном мире и не знаете, как трудно после окончания войны. Между прочим, мистер Гаррет – это доказательство того, что мир меняется. Сын епископа и дочери барона работает, чтобы содержать себя. – Энни потянулась через стол и взяла руку Оливии. – Дорогая, позвольте мистеру Гаррету выполнять свою работу и не волнуйте его. Неприлично преследовать мужчину.
– Сейчас ты напоминаешь мне Тилби. – Они обе на некоторое время пригорюнились, вспомнив о матери Энни, однако Оливия не позволила сразу же переключиться на другую тему. – Ты что-нибудь слышишь о матери?
– Ничего уже в течение двух лет. – Энни покачала при этих словах головой, а Оливия сочувственно сжала ладонь подруги.
– Ты думаешь… – Голос Оливии пресекся. Она не смогла выговорить эти слова. Об этом даже думать было тяжело.
– Не знаю. Иногда я думаю, какое это счастье, что ее нищета теперь позади, а порой мне хочется видеть ее здесь.
Оливия кивнула и сделала все, чтобы из глаз не выкатились слезы.
– Прости, что прихожу к тебе со своими глупыми девичьими печалями, у тебя есть более серьезные и тревожные вопросы.
– Вздор, я счастлива, если могу что-то посоветовать вам. – Энни погрозила Оливии пальцем. Это был любимый жест Тилби. – Оставьте в покое мистера Гаррета. Вы меня понимаете?
– Да, – сказала Оливия. – Но это очень трудно, ведь он каждое утро приходит на кухню. Знаешь, я ведь не святая. – Это заставило Энни рассмеяться, и Оливия весело улыбнулась.
Глава 31
На следующий день, воплощая замысел в реальность, Майкл появился на кухне лишь для того, чтобы коротко пожелать всем доброго утра. Он был уверен в том, что если не покажется вообще, то кто-нибудь, а это определенно будет Оливия, отправится на его поиски.
Снабженный удивительно вкусной булочкой с розмарином и оливками, он совершил обход вокруг замка по маршруту, который знал так же хорошо, как и путь от гавани до своей любимой таверны в Гавре. Майкл не думал о «Трех птицах» уже несколько недель. И это хорошо. Он хотел позволить прошлому оставаться в прошлом.
Он осматривал обнесенные стеной окна старого замка десятки раз во время своих ночных обходов и ни разу не видел следов того, что какие-то ставни сдвинуты. На сей раз он собирался посмотреть, нельзя ли проникнуть в замок откуда-нибудь снаружи.
Майкл взобрался на карниз наиболее удобного окна и почувствовал, как забилось его сердце. По обе стороны деревянных рам были вырублены отверстия, каждое из которых располагалось в таком месте, что за них можно было удобно ухватиться руками. Возможно, такими были все камни. Существование этих отверстий можно было легко объяснить, но у Майкла появилось ощущение, что оно не столь невинно. А он научился уважать это свое шестое чувство.
Майкл нагнулся, чтобы взглянуть на одно из отверстий. Это было непросто, а неловкое движение грозило падением. Света не было. Майкл сел на карниз и осмотрел комнату, насколько это позволял утренний призрачный свет.
Ему показалось, что внутри что-то изменилось. Кто-то здесь был, хотя Майкл был уверен, что сейчас нет никого. Все было чисто и спокойно, он никого не вспугнул.
Майкл спрыгнул в комнату. Вдоль стен располагались штабеля корзин. Лорд Дэвид как-то говорил ему, что комнаты старого замка обычно используются как склад, за исключением молельни и старинной королевской комнаты. Эта комната, по-видимому, предназначалась для бельевой. Но она использовалась не только для этого.
На полу валялись набитый соломой матрац, две кружки, огарки свечей и зола от маленького очага. Сейчас здесь никого не было. Дверь была заперта снаружи, это объясняло то, что самовольно вселившийся жилец вынужден был пользоваться старинным оконным проемом.
Майкл поднял ставню и укрепил ее в прежнем положении.
Лорд Дэвид беседовал с герцогом. Кивнув лакею, Майкл вошел в кабинет лорда Дэвида, чтобы подождать в маленькой приемной. Дверь в кабинет была распахнута, и голос лорда Дэвида, говорившего на повышенных тонах, был хорошо слышен Майклу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69