Это все, что я знаю.
Джон охнул. Гибель этой Джени моментально связалась в мозгу с информацией о стрельбе в порноклубе. А если Джени работала там, то девушка, которая находится сейчас в исповедальне, должно быть, тоже вовлечена в этот бизнес. Сердце забилось немного чаще; в ноздри опять ударил мускусный аромат.
– Я там никогда не был, – произнес Джон.
– Советую вам как-нибудь заглянуть на стриптиз. В образовательных целях.
– Не уверен, что нуждаюсь в знаниях подобного рода, – непроизвольно выпрямил спину Джон.
– Но вы же мужчина, черт побери? А секс правит миром.
– Не моим миром:
– Появилось чувство, что ситуация грозит выйти из-под контроля. И ощущение влажного тепла в районе копчика.
– Миром каждого, – не унималась женщина. – Иначе почему священники проводят целый день зарывшись в книги и принимают холодный душ по десять раз на день? Бог создал этот мир, так? Значит, и секс – тоже.
– Мисс… – Джон не знал, что сказать, он только хотел остановить ее. – Хватит об этом. Она рассмеялась:
– Слишком горячо, да? Я так и думала. Все вы слишком слабы на это дело.
Неужели голос успел его выдать? Джон ощутил внезапный прилив жуткого чувства стыда. Вероятно, запах ее парфюмерии подействовал как наркотик, потому что шестеренки в мозгу явно заклинило.
Она придвинулась лицом к отверстию. Он ясно увидел ее полные, чуть приоткрытые красные губы – того же оттенка, что и ногти.
– Если вас когда-нибудь спросят, – заговорила она своим прокуренным голосом с интонацией много повидавшего в жизни человека, – можете рассказать, что встречались с настоящей живой кинозвездой. Дебра Рокс. Это я. Снимаюсь в фильмах со стриптизом. Расскажите всем вашим друзьям.
Он увидел, как ее розовый влажный язычок медленно облизнул нижнюю губу, и понял, что она таким образом вполне откровенно искушает его. Осознание этого разозлило его, но в то же время включило часовой механизм, который не в состоянии остановить ни молитвы, ни духовная литература, ни философские умствования. Пах пронизала нервная дрожь.
– Прошу прощения, – произнесла она, отстраняясь от окошка. – Это у меня в крови. – Голос моментально изменился, стал мягче. – Послушайте… Я вот что хотела узнать… Вы не могли бы помолиться… Или что-нибудь такое… за Джени? Можно?
– Разумеется, – ответил Джон. Голос прозвучал так, словно он наглотался стекла.
– Теперь я себя значительно лучше чувствую, – произнесла женщина, вставая. Джон услышал, как открылась и закрылась дверь кабинки. Потом – звук каблучков по мраморному полу. Она шла быстро, вероятно, куда-то спешила. А может, просто торопилась покинуть церковные своды. Вот и перезвон колоколов – время исповеди окончено.
Джон сидел весь в поту; внутри полыхало, как в доменной печи. Сейчас она, вероятно, у самой двери. Сейчас выйдет на улицу. Перезвон продолжался. До окончания ему не полагается покидать исповедальню. Это произойдет ровно в четыре тридцать. Но рука сама легла на ручку двери и застыла в таком положении. Болезненные спазмы в паху становились почти невыносимыми; он думал, что уже забыл о такой боли.
Он посмотрел на часы. Секунды скакали слишком быстро. Колокольный звон продолжался.
Джон повернул ручку и вышел из кабины.
Стройная девушка с распущенной гривой темно-каштановых волос, в облегающем красном платье была уже у самой двери. В следующее мгновение дверь открылась, в глаза ударил яркий послеполуденный солнечный свет, Дебра Рокс вышла на улицу и закрыла дверь за собой.
Еще два удара колокола. И тишина.
Джон глубоко вздохнул. Сердце стучало. Все еще чувствовался ее запах. Видимо, впитался в одежду. Ладони были липкими от холодного пота. Ему почудилось, что сейчас упадет в обморок, но организм оказался сильнее. Черные обтягивающие брюки встали дыбом в районе паха, и стало ясно, что следует немедленно идти в ванную и принимать ледяной душ.
– Да поможет мне Бог, – прошептал он и ринулся прочь из храма.
Глава 3
Запах возник, когда он меньше всего этого ожидал. Он сидел в рыбном ресторанчике Скапарелли на Норт-Бич, вместе с монсеньером Макдауэллом по правую руку и первым помощником мэра – по левую. Запах исходил почему-то от чесночно-розмаринового соуса. Почувствовал он его в тот момент, когда зачитывал свой доклад и перечислял количество бездомных и суммы, которые необходимо выделить из бюджета на организацию бесплатных обедов. Он быстро обнюхал свои пальцы, сделав вид, что решил почесать нос. Ее запах был повсюду – и нигде конкретно. Постепенно до него дошло, что этот запах попросту запечатлелся в его сознании.
Помощник мэра начал что-то объяснять, но в этот момент в зал вошла темноволосая женщина в красном платье. Внимание Джона полностью переключилось. Он следил, как женщина идет под руку со своим спутником – приятелем или супругом, как они приближаются к столу и проходят мимо. Она о чем-то говорила с мужчиной. Голос ничем не напоминал голос Дебры Рокс.
– Понимаете, что я имею в виду? – заканчивая, произнес помощник мэра, мрачного вида человек по фамилии Вандерфолк. Джон согласно кивнул, хотя ничего из сказанного не только не понял, но и практически не слышал.
– Нет, мы не понимаем, что вы имеете в виду, – быстро возразил Макдауэлл, растянув губы в улыбке, при этом морщины на его старческом лице стали еще глубже. – Либо мы получаем необходимые суммы, либо будем вынуждены сократить всю нашу деятельность вдвое. Вот так. – И сверкнул ледышками своих голубоватых глаз в сторону Джона Ланкастера.
Дискуссия продолжалась и становилась все горячее. Внимание Джона рассеивалось. Он пытался сосредоточиться. Но, отхлебнув красного вина, он опять почувствовал ее запах. Он сложил руки и увидел ее губы в окошечке. Послышался женский смех, и он обернулся так быстро, что отец Макдауэлл обратил внимание.
– Джон, черт возьми, да что с тобой сегодня, сынок?
– Нет, ничего. Извините. Просто задумался на минутку о своем. – Когда отец Макдауэлл сердится, с ним шутки плохи.
– Лучше думай о деле, – резко бросил монсеньер, возвращаясь к дискуссии, в которой принимали участие, кроме Вандерфолка, еще трое.
Джон постарался. Но это оказалось непросто. Краем глаза он заметил, как в зале мелькнуло что-то красное, и тут же отключился снова. Вернувшись домой, он принял три холодных душа – один за другим, бам – бам – бам. Потом, не вытираясь, роняя капли и дрожа от холода, присел к столу и попробовал сосредоточиться на паззле. Он воткнул четыре кусочка не на свои места, прежде чем отказался от этого занятия. А после этого, как во сне, обнаружил себя стоящим перед окном – голым, покрытым гусиной кожей, – уставившимся на большой красный «X», полыхающий в небе.
«Я снимаюсь в фильмах со стриптизом», – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Джон охнул. Гибель этой Джени моментально связалась в мозгу с информацией о стрельбе в порноклубе. А если Джени работала там, то девушка, которая находится сейчас в исповедальне, должно быть, тоже вовлечена в этот бизнес. Сердце забилось немного чаще; в ноздри опять ударил мускусный аромат.
– Я там никогда не был, – произнес Джон.
– Советую вам как-нибудь заглянуть на стриптиз. В образовательных целях.
– Не уверен, что нуждаюсь в знаниях подобного рода, – непроизвольно выпрямил спину Джон.
– Но вы же мужчина, черт побери? А секс правит миром.
– Не моим миром:
– Появилось чувство, что ситуация грозит выйти из-под контроля. И ощущение влажного тепла в районе копчика.
– Миром каждого, – не унималась женщина. – Иначе почему священники проводят целый день зарывшись в книги и принимают холодный душ по десять раз на день? Бог создал этот мир, так? Значит, и секс – тоже.
– Мисс… – Джон не знал, что сказать, он только хотел остановить ее. – Хватит об этом. Она рассмеялась:
– Слишком горячо, да? Я так и думала. Все вы слишком слабы на это дело.
Неужели голос успел его выдать? Джон ощутил внезапный прилив жуткого чувства стыда. Вероятно, запах ее парфюмерии подействовал как наркотик, потому что шестеренки в мозгу явно заклинило.
Она придвинулась лицом к отверстию. Он ясно увидел ее полные, чуть приоткрытые красные губы – того же оттенка, что и ногти.
– Если вас когда-нибудь спросят, – заговорила она своим прокуренным голосом с интонацией много повидавшего в жизни человека, – можете рассказать, что встречались с настоящей живой кинозвездой. Дебра Рокс. Это я. Снимаюсь в фильмах со стриптизом. Расскажите всем вашим друзьям.
Он увидел, как ее розовый влажный язычок медленно облизнул нижнюю губу, и понял, что она таким образом вполне откровенно искушает его. Осознание этого разозлило его, но в то же время включило часовой механизм, который не в состоянии остановить ни молитвы, ни духовная литература, ни философские умствования. Пах пронизала нервная дрожь.
– Прошу прощения, – произнесла она, отстраняясь от окошка. – Это у меня в крови. – Голос моментально изменился, стал мягче. – Послушайте… Я вот что хотела узнать… Вы не могли бы помолиться… Или что-нибудь такое… за Джени? Можно?
– Разумеется, – ответил Джон. Голос прозвучал так, словно он наглотался стекла.
– Теперь я себя значительно лучше чувствую, – произнесла женщина, вставая. Джон услышал, как открылась и закрылась дверь кабинки. Потом – звук каблучков по мраморному полу. Она шла быстро, вероятно, куда-то спешила. А может, просто торопилась покинуть церковные своды. Вот и перезвон колоколов – время исповеди окончено.
Джон сидел весь в поту; внутри полыхало, как в доменной печи. Сейчас она, вероятно, у самой двери. Сейчас выйдет на улицу. Перезвон продолжался. До окончания ему не полагается покидать исповедальню. Это произойдет ровно в четыре тридцать. Но рука сама легла на ручку двери и застыла в таком положении. Болезненные спазмы в паху становились почти невыносимыми; он думал, что уже забыл о такой боли.
Он посмотрел на часы. Секунды скакали слишком быстро. Колокольный звон продолжался.
Джон повернул ручку и вышел из кабины.
Стройная девушка с распущенной гривой темно-каштановых волос, в облегающем красном платье была уже у самой двери. В следующее мгновение дверь открылась, в глаза ударил яркий послеполуденный солнечный свет, Дебра Рокс вышла на улицу и закрыла дверь за собой.
Еще два удара колокола. И тишина.
Джон глубоко вздохнул. Сердце стучало. Все еще чувствовался ее запах. Видимо, впитался в одежду. Ладони были липкими от холодного пота. Ему почудилось, что сейчас упадет в обморок, но организм оказался сильнее. Черные обтягивающие брюки встали дыбом в районе паха, и стало ясно, что следует немедленно идти в ванную и принимать ледяной душ.
– Да поможет мне Бог, – прошептал он и ринулся прочь из храма.
Глава 3
Запах возник, когда он меньше всего этого ожидал. Он сидел в рыбном ресторанчике Скапарелли на Норт-Бич, вместе с монсеньером Макдауэллом по правую руку и первым помощником мэра – по левую. Запах исходил почему-то от чесночно-розмаринового соуса. Почувствовал он его в тот момент, когда зачитывал свой доклад и перечислял количество бездомных и суммы, которые необходимо выделить из бюджета на организацию бесплатных обедов. Он быстро обнюхал свои пальцы, сделав вид, что решил почесать нос. Ее запах был повсюду – и нигде конкретно. Постепенно до него дошло, что этот запах попросту запечатлелся в его сознании.
Помощник мэра начал что-то объяснять, но в этот момент в зал вошла темноволосая женщина в красном платье. Внимание Джона полностью переключилось. Он следил, как женщина идет под руку со своим спутником – приятелем или супругом, как они приближаются к столу и проходят мимо. Она о чем-то говорила с мужчиной. Голос ничем не напоминал голос Дебры Рокс.
– Понимаете, что я имею в виду? – заканчивая, произнес помощник мэра, мрачного вида человек по фамилии Вандерфолк. Джон согласно кивнул, хотя ничего из сказанного не только не понял, но и практически не слышал.
– Нет, мы не понимаем, что вы имеете в виду, – быстро возразил Макдауэлл, растянув губы в улыбке, при этом морщины на его старческом лице стали еще глубже. – Либо мы получаем необходимые суммы, либо будем вынуждены сократить всю нашу деятельность вдвое. Вот так. – И сверкнул ледышками своих голубоватых глаз в сторону Джона Ланкастера.
Дискуссия продолжалась и становилась все горячее. Внимание Джона рассеивалось. Он пытался сосредоточиться. Но, отхлебнув красного вина, он опять почувствовал ее запах. Он сложил руки и увидел ее губы в окошечке. Послышался женский смех, и он обернулся так быстро, что отец Макдауэлл обратил внимание.
– Джон, черт возьми, да что с тобой сегодня, сынок?
– Нет, ничего. Извините. Просто задумался на минутку о своем. – Когда отец Макдауэлл сердится, с ним шутки плохи.
– Лучше думай о деле, – резко бросил монсеньер, возвращаясь к дискуссии, в которой принимали участие, кроме Вандерфолка, еще трое.
Джон постарался. Но это оказалось непросто. Краем глаза он заметил, как в зале мелькнуло что-то красное, и тут же отключился снова. Вернувшись домой, он принял три холодных душа – один за другим, бам – бам – бам. Потом, не вытираясь, роняя капли и дрожа от холода, присел к столу и попробовал сосредоточиться на паззле. Он воткнул четыре кусочка не на свои места, прежде чем отказался от этого занятия. А после этого, как во сне, обнаружил себя стоящим перед окном – голым, покрытым гусиной кожей, – уставившимся на большой красный «X», полыхающий в небе.
«Я снимаюсь в фильмах со стриптизом», – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53