Мы не чувствовали какой-нибудь вражеской угрозы, разгромили каждый своего противника и не знали, что враг еще подтянет и с чем мы встретимся. Но это уже потом. А в данном случае мы блестяще выполнили свою задачу. Кравченко сказал, что он, как говорится, промаршировал по правому берегу Дона и не встретил большого сопротивления. Тылы у противника - довольно жидкие и войсками не обеспечены. Мы радовались успеху. Когда задумывалась операция, мы в своем письме к Сталину излагали план осторожно, предполагали, что есть лишь возможность провести такую операцию, но нам неизвестны ни наши резервы, если Ставка ими располагает, ни то, что у противника пустота на этом направлении. Если в основу операции положили и не наши рекомендации, то во всяком случае они не противоречили осуществленному замыслу и тем предложениям, которые, возможно, были сделаны другими командующими. Главное заключалось не в том, кто первый сказал "а", а в том, что решена задача, поставленная перед нами. Враг разгромлен и окружены немецкие войска в Сталинграде. Теперь надо удержать их там и тоже разгромить. Потом мы встретились с трудностями. Об этих трудностях я говорил Жукову, когда он приезжал к нам и докладывал соображения Ставки по плану операции. Я ему тогда сказал, что свою задачу мы решить можем, потому что чувствуется, что тут у противника слабое место. А вот удержать окруженные войска, если вы не усилите нас, мы своими силами не сможем: враг нас раздавит и выскочит из Сталинграда. Я уже рассказал, как Жуков мне ответил: пусть враг катится туда-то, мол, из Сталинграда, уже это будет большая победа - отбросить немцев от Волги. Я соглашался с Жуковым, но хотелось большего. Впрочем, думаю, что здесь у нас разногласий не могло быть: у Жукова было то же желание. Но теперь встала задача удержать и разгромить врага. И в тот вечер мы с Поповым решили вернуться не в штаб 51-й армии, а в штаб Толбухина. Он находился поближе к Советскому. К тому же у 51-й армии задача была решена, войска противника разгромлены, многие взяты в плен и впереди не маячило непосредственной опасности. А в Сталинграде находились главные силы противника. Теперь основным направлением становилось толбухинское, то есть не 51-й, а 57-й армии, самой слабенькой из всех на Сталинградском фронте, самой малочисленной. Поэтому мы и решили поехать к Толбухину и там проинформироваться обстоятельнее. Уже в пути узнали, что Толбухин перенес командный пункт в балку возле Наримана, ближе к Дону. Поехали туда. Стояла осенняя южная ночь. Хоть глаз коли, никаких ориентиров. Мы стали искать эту балку, помотались какое-то время. Я высказал Попову сомнение: "Маркиан Михайлович, по-моему, мы балку сейчас не найдем, бездорожье, мы там не были, ориентиров не знаем, попасть туда очень трудно". А он бодро отвечает: "Ну, что вы, товарищ Хрущев, для генерала главное иметь карту, компас и спидометр, чтобы отсчитывать путь, пройденный машинами. Найдем!". Стали мы искать. Позднее этот случай превратился в анекдот. Я много раз потом вспоминал его, когда встречался с Поповым. Он тоже улыбался... Только двинулись в путь, как наткнулись на два обнаженных трупа немецких солдат. Ночью они хорошо видны. Отъехали подальше, лежит труп серой лошади. Это еще не ориентир. А вот и немецкие указатели. Читаем надписи. У Попова были два адъютанта, и один из них знал немецкий язык. А что толку? Куда бы мы ни поехали, всякий раз возвращались к тем же трупам. Просто заколдованное место какое-то! Без конца встречаем трупы двух голых солдат и серой лошади. Что за наваждение? Как по Гоголю! Нечистая сила водит нас вокруг этого места. Наконец, слышим, разговор. Кто-то едет. Мы тоже подали голос. Приблизилась машина. Вышел из нее человек и говорит: "Я полковник, командую такой-то танковой частью". Он узнал меня и спросил: "Куда же вы едете?". "Мы едем в балку Наримана". - "Товарищ Хрущев, не найдете вы балку Наримана. Степь ведь. Да и зачем вам ездить? Вон передний край, видно, как взвиваются немецкие ракеты (немцы очень сильно освещали свой передний край). Тут можно напороться и на мины. Я предлагаю вам, поедем вместе. Я еду в расположение 57-й армии, знаю дорогу и вас проведу. Я еду в лазарет, ранен в руку, сначала крепился, а сейчас чувствую, что рана начинает беспокоить. Боюсь, как бы не было загноения. Хочу, чтобы там квалифицированно сделали перевязку и все, что нужно, с раной". Я согласился, но Попов говорит: "Нет, мы все-таки поищем сами". Распрощались, поехали. Опять слышим говор. Подъезжает автомобиль, мы остановились, вышли из своей машины. Оказалось, что это ехал представитель Ставки, генерал, который занимался связью. Он говорит: "Я еду в штаб Толбухина на Волгу. Мне тоже нужно в балку Наримана, но я туда сейчас не поеду, потому что не найду ее, и вы тоже не найдете. Поехали вместе?". Мы опять отказались. Надеялись, что найдем эту балку. Опять мы стали искать и все время кружили возле этих трупов. Кажется, что уже далеко отъехали в каком-то направлении, а потом вдруг выясняется, что где-то "закруглились" и вновь попали на то же место: два трупа лежат и серая лошадь. Я дрожал от холода в бурке, Попов тоже. Чаша нашего терпения переполнилась. Подъехали мы в какому-то перекрестку, увидели несколько указателей на немецком языке. Офицер подбежал к ним, начал переводить с немецкого языка, куда эти указатели показывают. Попов замерз, как говорится, зуб на зуб не попадал. Кричит адъютанту: "Тащи его сюда". Тот сорвал указатель и притащил. Я говорю: "Ну, прочитать-то, что написано, он тебе прочитал. А какое указатель показывает направление, неизвестно. Он же его сорвал со столба". "Да, - согласился Попов, - видимо, мы балку Наримана этой ночью не найдем. Давай, поедем в штаб на Волгу". А где расположен штаб, мы хорошо знали. Солдаты говорят, что к фронту лошадь еле плетется, а от фронта - бежит. У нас-то было не совсем такое положение. Мы искали тоже штаб, но полевой. А более солидно оборудованный штаб армии был у Толбухина на Волге. Теперь мы предвкушали, как замерзшие по приезде воспользуемся баней. Толбухин любил баню, и бани у него были хорошие. Когда приехали на Волгу, мне генерал Попов говорит: "Ну, товарищ Хрущев, я думаю, что вы никогда не забудете, как мы с Вами блуждали, запомните на всю жизнь эти трупы немецких солдат, труп серой лошади и наши приключения, поиск направления с использованием карты, спидометра и часов". "Да, - говорю я, - такое запомнится надолго". Так закончилось наше приключение, когда мы на радостях возвращались от генерала Кравченко. Разгром противника, соединение наших фронтов, завершение окружения Сталинградской группировки немцев: было чему радоваться. Эту радость мы выстрадали всем ходом войны, жутким отступлением, былыми поражениями, другими огорчениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135