Мы поднимались с Крещатика в направлении Оперного театра по ул. Ленина (старое ее название - Фундуклеевская), идем, разговариваем, делимся впечатлениями. Вдруг слышим истерический крик. Бежит к нам молодой человек. Не знаю, в каком он был состоянии. Помню только, что беспрестанно повторял: "Я единственный еврей в Киеве, который остался в живых". Я его как мог успокаивал. Спросил: "Что вы еще хотите сказать?". А он опять повторял то же самое. Я видел, что он был в особом состоянии, близком к психическому расстройству. Спрашиваю: "Как же вы выжили?". "А у меня жена украинка. Она работала в столовой, а меня прятала на чердаке. Я и высидел все это время на чердаке. Она меня кормила и вообще спасла. Если бы я появился в городе, то меня бы как еврея тут же уничтожили". Шел человек с седой бородой, уже немолодой. Шел с рабочей кошелкой. Когда я работал на заводе, то в такой же кошелке носил себе на работу завтрак и обед. Он кинулся ко мне на шею, стал обнимать, целовать. Это было очень трогательно. Какой-то фотограф успел на ходу сфотографировать эту сцену, и потом эта фотография облетела многие журналы и газеты. Мы ликовали, торжествовали свою победу, освобождение родного Киева. Наши войска продолжали наступать, а я с коллегами срочно занялись налаживанием производства и воссозданием на местах государственных и партийных органов, чтобы начать заново всю работу. Прежде всего надо было организовать хлебозаготовки. В хлебе нуждалась вся страна, народ просто голодал. Требовалось сделать максимум, чтобы получить побольше зерна. В 1943 г. на Украине был очень хороший урожай. Прошла снежная зима, выпали нормальные летние осадки, поэтому и урожай был хорошим. Следовало срочно организовать заготовку хлеба, чтобы оказать стране посильную помощь. Мне докладывали в те дни, как действовали при занятии Киева отдельные группы, которые я раньше поручил организовать. Каждая группа имела конкретный адрес и свое задание: на какое здание обратить внимание, чтобы обезвредить мины и ликвидировать пожары. Например, в помещении Совнаркома УССР, где у немцев, кажется, был госпиталь, они, когда уходили, подожгли солому. Но наши вскоре ворвались в дом и быстро погасили пожар. Остались только его следы: выгорел паркет в некоторых местах. Такая же участь постигла новое помещение штаба КОВО. Многие здания спасли тогда наши люди, потому что заранее были нацелены на конкретные объекты и сразу попали туда, пока огонь еще не разгорелся. Оперный театр был не тронут. Я вошел в него, хотя меня предупреждали, что он, возможно, заминирован (противник делал нам такие подвохи). Меня тянуло туда. Театр не был заминирован. Сохранилась правительственная ложа, та же стояла мебель, те же красовались обои на стенах, вообще все осталось по-старому. Потом, уже после занятия Киева, Москаленко рассказал мне такую историю о том, как он входил с войсками в город: "Ночью я вступил в Киев с танками. Шел впереди танков, освещал им фонарем шоссе и привел их к Киеву". Он меня попросил, чтобы об этом не узнал Сталин. К тому времени был отдан приказ, в котором строго предупреждались все генералы, чтобы они зря не рисковали своей жизнью, не подставляли себя под пули. Конечно, такое поведение не вызывалось обычно необходимостью и было геройством на грани безрассудства. Но это ведь Москаленко! А от Москаленко всего можно было ожидать. Я дал ему слово, что не скажу Сталину, потому что Сталин осудил бы его и для примера мог бы даже жестоко наказать за нарушение директивы. Ну, да что мне-то говорить: город занят, Москаленко ввел в него танки и остался жив, а победителей не судят. Вот так и был занят Киев. Я составил небольшую записку; как проходил бой, как стойко дрались наши войска. Особо отметил артиллеристов. На меня произвела тогда сильнейшее впечатление артиллерийская подготовка. Она действительно была самой мощной при мне с начала войны. Пехота тоже действовала хорошо, нечего и говорить, и танкисты воевали славно, но артиллерия особенно запечатлелась в памяти. Поэтому я ее и выделил. Я послал эту записку в Москву, просто хотел порадовать Сталина. Сам радовался и его хотел порадовать, что, вот, к 7 ноября мы заняли Киев. Но был удивлен, когда на второй день взял в руки центральную газету и увидел, что моя записка полностью опубликована в "Правде". Потом Сталин, когда я приехал в Москву, прочел мне что-то вроде родительской нотации: "Вот вы послали сюда сообщение шифровкой, по секрету, а мы взяли и опубликовали его". Я: "Товарищ Сталин, кто вам докладывал, что это сообщение было зашифровано? Никакого там шифра вовсе не было. Записка была зачитана по телефону. Мы из Киева передали ее по ВЧ, а Поскребышев записал и доложил вам". Сталин спросил у Поскребышева. Тот подтвердил: "Да, да, товарищ Сталин". Сталин почувствовал, как мне показалось, некоторую неловкость: хотел уколоть меня, что я секретничаю в вещах, которые никакого секрета не содержат, а получился вместо того глупый укор.
(1) В конце сентября 1943 года. (2) Это произошло 22 сентября 1943 года. (3) Комбриг ВАТУТИН Н.Ф. был начальником штаба Киевского Особого военного округа с ноября 1938 г. по сентябрь 1939 года. (4) Генерал-лейтенант ВЛАСОВ А.А., командуя 2-й Ударной армией Волховского фронта, после окончания Любанской операции, имевшей целью прорыв Ленинградской блокады, не сумел вывести свою армию из фашистского окружения. Частичный прорыв соединениями этой армии вражеского кольца организовали в июне 1942 г. вторично назначенный командующим войсками Волховского фронта (после генерал-лейтенанта ХОЗИНА М.С., "проморгавшего" фашистское окружение 2-й Ударной) генерал армии К.А.МЕРЕЦКОВ и представитель Ставки Верховного Главнокомандования, начальник Генерального штаба генерал-полковник ВАСИЛЕВСКИЙ A.M., извне раздвинувшие коридор, пробитый в кольце окружения усилиями 59-й (командующий генерал-майор КОРОВНИКОВ И.Т.) и 52-й (командующий генерал-лейтенант ЯКОВЛЕВ В.Ф.) армий. Многие воины 2-й Ударной армии попали тогда в фашистский плен, а Власов сдался врагу добровольно. Впоследствии он приступил к организации РОА (Российская освободительная армия) для участия в боях против Красной Армии, но официально Берлин разрешил Власову воевать в 1944 году. (5) ДЖУГАШВИЛИ Я.И., попав в плен, был заключен в фашистский концлагерь Хаммельбург, оттуда попал в любекский лагерь ХС для пленных поляков, потом в Заксенхаузен, где был убит, якобы при попытке к бегству. В СССР остались его жена МЕЛЬЦЕР Ю.И. с дочерью Якова Галиной и сын Якова Евгений от другой жены. (6) Во время битвы за Москву ВЛАСОВ командовал с октября 1941 г. до марта 1942 г. 20-й армией. (7) Генерал-лейтенант авиации СКРИПКО Н.С. являлся заместителем командующего Авиацией дальнего действия. (8) "Песня о Днепре" (1942 г), слова Е.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135