Кожи мистера Колловелла практически не было видно. Единственной характерной деталью облика был крупный мясистый нос с хорошо заметным узором багровых прожилок. Мистер Колловелл беседовал с двумя другими мужчинами. Как только я подошел поближе, разговор прервался, все трое тут же повернулись и уставились на меня.
– Простите, – сказал я. – Мистер Колловелл, когда вам будет удобно, я хотел бы с вами кое-что обсудить.
– Вы недавно вступили в бюро? – спросил один из его собеседников.
– Нет. Моя фамилия Макги. Я по личному вопросу.
– Если насчет предстоящего пуска, то вы выбрали неподходящее время и место для консультации, Макги, – заявил Колловелл мягко, но весьма недружелюбно.
– Предстоящего пуска? Я бросил работать на чужого дядю, когда мне исполнилось двадцать. Я буду ждать вас в холле, мистер Колловелл.
Я знал, что эти слова мгновенно заставят его выйти. Таким людям нужно сразу показывать, кто ты есть. Своим пронзительным директорским глазом они с первого взгляда способны определить твой годовой доход, ошибаясь максимум на десять процентов. Элементарный инстинкт самосохранения! Укрепившись на вершине горы, они хотят точно знать, кто там карабкается к ним снизу. И с какой скоростью.
Он подошел ко мне вразвалочку, на ходу уминая пальцем свежую порцию табака в трубке.
– Что за личный вопрос?
– Я только что прилетел из Флориды, специально чтобы повидаться с вами.
– Вы могли позвонить, и я бы вам сказал, что слишком занят здесь для личных вопросов.
– Это не отнимет много времени. Вы помните начальника военно-транспортной команды сержанта Дэвида Бэрри?
Одной фразой я вернул его в далекое прошлое. И выражение его глаз и осанка сразу стали совсем другими.
– Бэрри! Помню его. Как он?
– Два года назад он умер в тюрьме.
– Я не знал! Ничего об этом не слышал. Как он оказался в тюрьме?
– В сорок пятом в Сан-Франциско убил офицера.
– О Господи! Но все же при чем тут я?
– Я пытаюсь помочь его дочерям. Сейчас им это необходимо.
– Вы адвокат, мистер Макги?
– Нет.
– Вы хотите, чтобы я поддержал дочерей Бэрри материально?
– Нет. Мне нужны дополнительные сведения о Дэвиде Бэрри.
– Я был знаком с ним не слишком близко и не слишком долго.
– Что бы вы ни рассказали, мне все пригодится.
Он тряхнул головой.
– Это было так давно. Сейчас у меня мало времени. – Он взглянул на часы. – Вы можете прийти к одиннадцати?
– Я остановился здесь же.
– Тем лучше. Загляну к вам после одиннадцати. Сразу же, как только сумею.
Он постучал в мою дверь в одиннадцать двадцать. Он уже выпил изрядное количество хорошего бурбона, съел отменный ужин и, возможно, добавил потом великолепного бренди. Это несколько притупило его ум, он чувствовал это и потому держался чуть более осторожно. От спиртного отказался. Погрузившись в удобное кресло, некоторое время набивал и разжигал трубку.
– Я не запомнил, чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Макги?
– Я на пенсии.
Он приподнял одну из своих черных бровей:
– Для этого вы слишком молоды.
– Занимаюсь разными небольшими проектами.
– Вроде этого?
– Да.
– Думаю, мне лучше узнать об этом проекте немного больше.
– Давайте раскроем карты, мистер Колловелл. Я не собираюсь на вас наживаться. С войны Бэрри вернулся домой богатым. Я хотел бы узнать, каким образом он разбогател. И если мне удастся это выяснить, я, возможно, смогу что-то вернуть его девочкам. Жена Бэрри умерла. Все, что от вас требуется, – это потратить немного времени. И немного напрячь память.
Тут мне показалось, что он решил для начала вздремнуть. Наконец пошевелился и вздохнул.
– Да, там была возможность разбогатеть. Поговаривали, что в начале войны было еще лучше. Бэрри появился там задолго до меня. В военно-транспортной авиации. Летал на С-46 из Чабуйти в Ассаме. С пассажирами, с грузом. Летал в Калькутту, Нью-Дели и через Гамп в Канмин. Поднимаешься в натужно скрипящей жестянке километров до семи и – вниз сквозь снег и лед, изволь не прозевать первый же просвет и посадить самолет в этом Канмине, потому что второго просвета уже не будет. Думаю, с Бэрри мы совершили вылетов двадцать пять, не больше. Я не успел сойтись с ним поближе. В тех условиях состав экипажей часто менялся. С первым, на первом моем там самолете, попали в аварию. Что-то отказало, заело шасси, и мы как следует проехались по полю на брюхе. Экипаж состоял из трех человек, и нас всех рассовали по другим машинам. Я попал в одну команду с Бэрри. С Бэрри и Джорджем Бреллем, вторым пилотом. Я чувствовал себя неловко, боялся, что Брелль на меня злится, ведь он так и не получил повышения. Их пилот ухитрился куда-то перевестись.
– Сластена?
– Точно, это его кличка. Он потом погиб. А у меня все сложилось неплохо. Брелль не держал на меня зла. Брелль и Бэрри оба были опытными профессионалами, но не очень дружелюбными ребятами. Бэрри знал свое дело, но вечно хмурился и помалкивал. Я сказал бы, он был из породы одиночек. Вместе мы совершили вылетов двадцать пять, из них около десяти окольными путями в Китай. Потом однажды ночью мы вылетели в Калькутту. И вдруг правый мотор вспыхнул, а высота была всего метров триста. Заполыхало так, что система пожаротушения уже не могла помочь. Мы карабкались вверх, пока я не почувствовал, что еще мгновение – и будет поздно. Выровнял машину, и на счет «три» мы выпрыгнули из люка. Мой парашют раскрылся, а через пять секунд самолет развалился на куски и рухнул вниз. Ну, а еще через пять секунд я приземлился посреди цветочной клумбы прямо перед дивизионным госпиталем, вывихнув лодыжку и колено. Очень удобно получилось. Ко мне выбежала сестра милосердия необъятных размеров, я обнял ее и заковылял внутрь. Бэрри и Брелль, прихватив бутылку, навестили меня, благодарили. Больше я их не видел.
– А не ходили ли тогда какие-нибудь слухи о том, что Бэрри разбогател?
– Да, кажется. Припоминаю всякие туманные намеки... Он ведь был из тех, кто ловит рыбку в мутной воде. Тертый калач, не болтливый и весьма оборотистый.
– И каким способом он мог, по-вашему, сколотить себе состояние?
– В те времена это было проще всего сделать, занимаясь контрабандой золота. Покупаешь в Калькутте, перепродаешь на черном рынке в Канмине в полтора раза дороже. Получаешь доллары. Или берешь рупиями, привозишь их обратно и меняешь на доллары в Люйдс-банке. Или на рупии снова покупаешь доллары. Довольно гибкая схема. Но за этим следили и старались пресечь такие штучки. Я считал, что риск слишком велик. И знал, что если бы Брелль или Бэрри за это взялись и их поймали бы, это бросило тень и на меня. Так что я глядел в оба. Тогда в Китае с золотом можно было многое провернуть. Инфляция галопировала как бешеная, а золота поступало чертовски мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Простите, – сказал я. – Мистер Колловелл, когда вам будет удобно, я хотел бы с вами кое-что обсудить.
– Вы недавно вступили в бюро? – спросил один из его собеседников.
– Нет. Моя фамилия Макги. Я по личному вопросу.
– Если насчет предстоящего пуска, то вы выбрали неподходящее время и место для консультации, Макги, – заявил Колловелл мягко, но весьма недружелюбно.
– Предстоящего пуска? Я бросил работать на чужого дядю, когда мне исполнилось двадцать. Я буду ждать вас в холле, мистер Колловелл.
Я знал, что эти слова мгновенно заставят его выйти. Таким людям нужно сразу показывать, кто ты есть. Своим пронзительным директорским глазом они с первого взгляда способны определить твой годовой доход, ошибаясь максимум на десять процентов. Элементарный инстинкт самосохранения! Укрепившись на вершине горы, они хотят точно знать, кто там карабкается к ним снизу. И с какой скоростью.
Он подошел ко мне вразвалочку, на ходу уминая пальцем свежую порцию табака в трубке.
– Что за личный вопрос?
– Я только что прилетел из Флориды, специально чтобы повидаться с вами.
– Вы могли позвонить, и я бы вам сказал, что слишком занят здесь для личных вопросов.
– Это не отнимет много времени. Вы помните начальника военно-транспортной команды сержанта Дэвида Бэрри?
Одной фразой я вернул его в далекое прошлое. И выражение его глаз и осанка сразу стали совсем другими.
– Бэрри! Помню его. Как он?
– Два года назад он умер в тюрьме.
– Я не знал! Ничего об этом не слышал. Как он оказался в тюрьме?
– В сорок пятом в Сан-Франциско убил офицера.
– О Господи! Но все же при чем тут я?
– Я пытаюсь помочь его дочерям. Сейчас им это необходимо.
– Вы адвокат, мистер Макги?
– Нет.
– Вы хотите, чтобы я поддержал дочерей Бэрри материально?
– Нет. Мне нужны дополнительные сведения о Дэвиде Бэрри.
– Я был знаком с ним не слишком близко и не слишком долго.
– Что бы вы ни рассказали, мне все пригодится.
Он тряхнул головой.
– Это было так давно. Сейчас у меня мало времени. – Он взглянул на часы. – Вы можете прийти к одиннадцати?
– Я остановился здесь же.
– Тем лучше. Загляну к вам после одиннадцати. Сразу же, как только сумею.
Он постучал в мою дверь в одиннадцать двадцать. Он уже выпил изрядное количество хорошего бурбона, съел отменный ужин и, возможно, добавил потом великолепного бренди. Это несколько притупило его ум, он чувствовал это и потому держался чуть более осторожно. От спиртного отказался. Погрузившись в удобное кресло, некоторое время набивал и разжигал трубку.
– Я не запомнил, чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Макги?
– Я на пенсии.
Он приподнял одну из своих черных бровей:
– Для этого вы слишком молоды.
– Занимаюсь разными небольшими проектами.
– Вроде этого?
– Да.
– Думаю, мне лучше узнать об этом проекте немного больше.
– Давайте раскроем карты, мистер Колловелл. Я не собираюсь на вас наживаться. С войны Бэрри вернулся домой богатым. Я хотел бы узнать, каким образом он разбогател. И если мне удастся это выяснить, я, возможно, смогу что-то вернуть его девочкам. Жена Бэрри умерла. Все, что от вас требуется, – это потратить немного времени. И немного напрячь память.
Тут мне показалось, что он решил для начала вздремнуть. Наконец пошевелился и вздохнул.
– Да, там была возможность разбогатеть. Поговаривали, что в начале войны было еще лучше. Бэрри появился там задолго до меня. В военно-транспортной авиации. Летал на С-46 из Чабуйти в Ассаме. С пассажирами, с грузом. Летал в Калькутту, Нью-Дели и через Гамп в Канмин. Поднимаешься в натужно скрипящей жестянке километров до семи и – вниз сквозь снег и лед, изволь не прозевать первый же просвет и посадить самолет в этом Канмине, потому что второго просвета уже не будет. Думаю, с Бэрри мы совершили вылетов двадцать пять, не больше. Я не успел сойтись с ним поближе. В тех условиях состав экипажей часто менялся. С первым, на первом моем там самолете, попали в аварию. Что-то отказало, заело шасси, и мы как следует проехались по полю на брюхе. Экипаж состоял из трех человек, и нас всех рассовали по другим машинам. Я попал в одну команду с Бэрри. С Бэрри и Джорджем Бреллем, вторым пилотом. Я чувствовал себя неловко, боялся, что Брелль на меня злится, ведь он так и не получил повышения. Их пилот ухитрился куда-то перевестись.
– Сластена?
– Точно, это его кличка. Он потом погиб. А у меня все сложилось неплохо. Брелль не держал на меня зла. Брелль и Бэрри оба были опытными профессионалами, но не очень дружелюбными ребятами. Бэрри знал свое дело, но вечно хмурился и помалкивал. Я сказал бы, он был из породы одиночек. Вместе мы совершили вылетов двадцать пять, из них около десяти окольными путями в Китай. Потом однажды ночью мы вылетели в Калькутту. И вдруг правый мотор вспыхнул, а высота была всего метров триста. Заполыхало так, что система пожаротушения уже не могла помочь. Мы карабкались вверх, пока я не почувствовал, что еще мгновение – и будет поздно. Выровнял машину, и на счет «три» мы выпрыгнули из люка. Мой парашют раскрылся, а через пять секунд самолет развалился на куски и рухнул вниз. Ну, а еще через пять секунд я приземлился посреди цветочной клумбы прямо перед дивизионным госпиталем, вывихнув лодыжку и колено. Очень удобно получилось. Ко мне выбежала сестра милосердия необъятных размеров, я обнял ее и заковылял внутрь. Бэрри и Брелль, прихватив бутылку, навестили меня, благодарили. Больше я их не видел.
– А не ходили ли тогда какие-нибудь слухи о том, что Бэрри разбогател?
– Да, кажется. Припоминаю всякие туманные намеки... Он ведь был из тех, кто ловит рыбку в мутной воде. Тертый калач, не болтливый и весьма оборотистый.
– И каким способом он мог, по-вашему, сколотить себе состояние?
– В те времена это было проще всего сделать, занимаясь контрабандой золота. Покупаешь в Калькутте, перепродаешь на черном рынке в Канмине в полтора раза дороже. Получаешь доллары. Или берешь рупиями, привозишь их обратно и меняешь на доллары в Люйдс-банке. Или на рупии снова покупаешь доллары. Довольно гибкая схема. Но за этим следили и старались пресечь такие штучки. Я считал, что риск слишком велик. И знал, что если бы Брелль или Бэрри за это взялись и их поймали бы, это бросило тень и на меня. Так что я глядел в оба. Тогда в Китае с золотом можно было многое провернуть. Инфляция галопировала как бешеная, а золота поступало чертовски мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47