Из замка открытой крышки багажника маняще торчали ключи. Потом он заметил осколки заднего фонаря, разбитого конечно же его пулей. Ему стало досадно, что он мог вот так запросто сам пристрелить Макса. Юра приподнялся. Потом встал и согнувшись шагнул к багажнику. К своему великому удивлению там он увидел своего сержанта, мокрого от крови и мочи, но с широко открытыми глазами, полными ужаса. Юркина пуля прошла через уголок задка легковушки, даже не влетев в багажник. Араб под Юркиными ногами опять застонал и пополз на руках. Чтобы не срикошетить, Юра присел на корточки и выстрелил ему в висок, стараясь держать автомат параллельно земле. По асфальту густо брызнуло содержимое черепа, араб затих, и его тело обмякло киселем. Если не считать потрескивания горящих шин и низкое гудение полыхающих соляры и бензина, то вновь наступила тишина. Юрка поднялся во весь рост и опять заглянул в багажник:
– Сардж, ты как? Сам встать сможешь? Драпать отсюда надо, пошли в салон.
– Иури, помоги… Голова сильно кружится.
Юрка открыл заднюю дверь, достал из замка ключи, затем спустил Максовы ноги из багажника. Тот с трудом встал, упираясь одной рукой о машину, другой о подставленное Юркино плечо, сделал три шатких шажка и наконец завалился на заднее сидение, прямо на Юркину винтовку, которую арабы успели подобрать с дороги. Гмыр бесцеремонно выдернул из-под него свой ствол, затем со словами «получи оружие» сунул Максу «Калаша», а сам галопом оббежал машину и нырнул вниз за двумя другими автоматами. Быстро подскочил к трупам, снял «пушки». У одного никаких патронов не было, а вот у второго он достал из черной самопальной разгрузки четыре полных рожка. Еще связку из двух 30-патронных магазинов он нашел в открытом бардачке, там же лежала тканная арабским крестиком клетчатая головная накидка-"арафатка". Автомобиль, судя по полуистертой эмблемке на руле – допотопный «Ситроен», поклокотал взвизгнувшим стартером, помигал лампочками, но завелся без проблем. Стараясь унять появившуюся в руках дрожь, Юрка тронулся, легковушка дернулась от излишне резко брошенного сцепления и едва не заглохла. От качки Макс почти сразу стал блевать прямо на себя, впрочем он был уже настолько грязным, что куда он блюет большого значения не имело.
Километра через полтора дорога уперлась в перекресток. Макс, куда ехать то? Ну давай направо, только бы подальше от населенных пунктов – появиться двум солдатам в городе, да не то что солдатам, просто белым людям, это верная смерть. Живьем сожгут. Вдалеке показалась встречная. Юрка скинул каску и нацепил «арафатку» – не ахти какая маскировка, но все же. Для верности на колени положил снятый с предохранителя автомат, а свою длинную М-16 ткнул стволом в ноги пассажирского сидения.
– Макс, а ну ложись! Держи пушку на готове – впереди арабы.
Водитель встречной подозрительно уставился на них, но не тормознул, пронесло вроде. Дальше асфальт кончился, пошла пыльная грунтовка, но впереди никого. Макс поднялся и заговорил:
– Спасибо, фелла (дружище )! Что не бросил спасибо. А я знал, что ты в трубу полез. Только очухался – смотрю ты, а потом снова взрыв. Ну я опять в отруб. Второй раз очухался, когда этот урод мне на морду ссал. Я косить решил, что в бессознанке, а то пожалуй сразу бы убили. А ты рисковый боец!
– Ладно, сардж. Потом поблагодаришь. И за арабов, и что из «Хамви» тебя тащил, и что с горящего асфальта стянул… Потом! Ты лучше скажи куда ехать то?
Где-то справа в небе закружился вертолет. Юрка остановил машину, сорвал «арафатку» и выскочил, размахивая руками. Однако вертолет даже не изменил своего полета. Да и бесполезно это – на таком расстоянии заметить бойца в «песочке» очень трудно. Кто летал, тот знает, как форма на пейзаже растворяется.
– Макс, можь вернемся. Можь на засаду уже наши пришли.
– Нет Иури. Прийти они могут только из Сарсарского лагеря или из самого Тикрита. Если первый коптер на баражирожке появился, то еще не значит, что он тебе помочь сможет – рации нет, с ним не свяжешься, а вот на разбежавшихся арабов запросто можно нарваться. Надо на блок-пост выходить. Гони пока прямо.
Дорога была с ухабами и гнать особо не получалось. Поначалу Макс постоянно блевал, точнее просто корчился, блевать ему давно уже было нечем – его организм, много раз вывернутый наизнанку, не оставил в себе даже желчи, зато в салоне изрядно воняло. Иногда мелькали тележки с осликами, иногда пешеходы. Машин на счастье не было, и все благодаря жесточайшему энергетическому кризису, разразившемуся во второй по нефтеносности стране – в войну бензина у частников практически не осталось. Начались сады и проселочные перекрестки между ними. Макс мучительно пытался вспомнить карту. У перекрестка с большой дорогой пришлось остановиться. Что это за дорога? Направо или налево? Тут уже ориентировались по солнцу – надо в Тикрит, на такой дороге точно будет блок пост, если солнце сзади, то Тикрит направо… Вроде…
Через пяток километров сады кончились, и опять потянулась иссушенная полупустыня с редкими колючими кустиками и жиденькими пучками уже успевшего высохнуть бурьяна. Людей практически нет – только кое где мелькнет фигурка у стада овец или коз. От солнца салон накалился как плита, после беготни и пережитого страшно хотелось пить. Изредка пересекали русла ручьев, ровненько засыпанных ярко-желтым мелким песочком. Одинокие глиняные кочки среди мелко-рифленного песка чем-то походили на японские сады камней. Абсолютно все даже без намека на воду. Вот те и Иракский апрель, сухой сезон в разгаре. В Юркиной разгрузке воды не было, все осталось в подбитом «Страйкере», а вот у Макса оказалась одна початая маленькая бутылочка. Сержант сунул ее через Юркино плечо. Тот сделал хороший глоток и отдал пластик обратно:
– На, пей! Только это… Понемногу, а то напрасно выблюешь.
Макс хмыкнул и залпом осушил остатки. Потом нагнулся и стал громко копаться в кусках пулеметных лент, которые арабы также собрали с дороги и накидали между сиденьями на пол. Наконец победно гикнул и достал большую зеленую бутылку. На этикетке арабской вязью что-то хитро написано, формой напоминая лимон. Газировка оказалась противно теплой и излишне сладкой, отдаленно напоминая крашенный зеленкой лимонад с избытком сахара. Жажду такое почти не утоляло.
– Слышь, Макс. А мы Тикрит не проскочили? Похоже этот проселок намного западнее идет.
– Может и проскочили. Тогда, судя по тени, нам надо еще раз на лево.
Свернуть на лево не получилось. У первого перекрестка лежали в шахматном порядке плиты, стояли «Брэдли» и «Хамви». Знак «Стоп», блокпост и спасение. Юрка стащил с головы арабский платок, а Макс снял свою каску и на вытянутой руке высунул ее окно, а потом стал что есть мочи радостно орать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Сардж, ты как? Сам встать сможешь? Драпать отсюда надо, пошли в салон.
– Иури, помоги… Голова сильно кружится.
Юрка открыл заднюю дверь, достал из замка ключи, затем спустил Максовы ноги из багажника. Тот с трудом встал, упираясь одной рукой о машину, другой о подставленное Юркино плечо, сделал три шатких шажка и наконец завалился на заднее сидение, прямо на Юркину винтовку, которую арабы успели подобрать с дороги. Гмыр бесцеремонно выдернул из-под него свой ствол, затем со словами «получи оружие» сунул Максу «Калаша», а сам галопом оббежал машину и нырнул вниз за двумя другими автоматами. Быстро подскочил к трупам, снял «пушки». У одного никаких патронов не было, а вот у второго он достал из черной самопальной разгрузки четыре полных рожка. Еще связку из двух 30-патронных магазинов он нашел в открытом бардачке, там же лежала тканная арабским крестиком клетчатая головная накидка-"арафатка". Автомобиль, судя по полуистертой эмблемке на руле – допотопный «Ситроен», поклокотал взвизгнувшим стартером, помигал лампочками, но завелся без проблем. Стараясь унять появившуюся в руках дрожь, Юрка тронулся, легковушка дернулась от излишне резко брошенного сцепления и едва не заглохла. От качки Макс почти сразу стал блевать прямо на себя, впрочем он был уже настолько грязным, что куда он блюет большого значения не имело.
Километра через полтора дорога уперлась в перекресток. Макс, куда ехать то? Ну давай направо, только бы подальше от населенных пунктов – появиться двум солдатам в городе, да не то что солдатам, просто белым людям, это верная смерть. Живьем сожгут. Вдалеке показалась встречная. Юрка скинул каску и нацепил «арафатку» – не ахти какая маскировка, но все же. Для верности на колени положил снятый с предохранителя автомат, а свою длинную М-16 ткнул стволом в ноги пассажирского сидения.
– Макс, а ну ложись! Держи пушку на готове – впереди арабы.
Водитель встречной подозрительно уставился на них, но не тормознул, пронесло вроде. Дальше асфальт кончился, пошла пыльная грунтовка, но впереди никого. Макс поднялся и заговорил:
– Спасибо, фелла (дружище )! Что не бросил спасибо. А я знал, что ты в трубу полез. Только очухался – смотрю ты, а потом снова взрыв. Ну я опять в отруб. Второй раз очухался, когда этот урод мне на морду ссал. Я косить решил, что в бессознанке, а то пожалуй сразу бы убили. А ты рисковый боец!
– Ладно, сардж. Потом поблагодаришь. И за арабов, и что из «Хамви» тебя тащил, и что с горящего асфальта стянул… Потом! Ты лучше скажи куда ехать то?
Где-то справа в небе закружился вертолет. Юрка остановил машину, сорвал «арафатку» и выскочил, размахивая руками. Однако вертолет даже не изменил своего полета. Да и бесполезно это – на таком расстоянии заметить бойца в «песочке» очень трудно. Кто летал, тот знает, как форма на пейзаже растворяется.
– Макс, можь вернемся. Можь на засаду уже наши пришли.
– Нет Иури. Прийти они могут только из Сарсарского лагеря или из самого Тикрита. Если первый коптер на баражирожке появился, то еще не значит, что он тебе помочь сможет – рации нет, с ним не свяжешься, а вот на разбежавшихся арабов запросто можно нарваться. Надо на блок-пост выходить. Гони пока прямо.
Дорога была с ухабами и гнать особо не получалось. Поначалу Макс постоянно блевал, точнее просто корчился, блевать ему давно уже было нечем – его организм, много раз вывернутый наизнанку, не оставил в себе даже желчи, зато в салоне изрядно воняло. Иногда мелькали тележки с осликами, иногда пешеходы. Машин на счастье не было, и все благодаря жесточайшему энергетическому кризису, разразившемуся во второй по нефтеносности стране – в войну бензина у частников практически не осталось. Начались сады и проселочные перекрестки между ними. Макс мучительно пытался вспомнить карту. У перекрестка с большой дорогой пришлось остановиться. Что это за дорога? Направо или налево? Тут уже ориентировались по солнцу – надо в Тикрит, на такой дороге точно будет блок пост, если солнце сзади, то Тикрит направо… Вроде…
Через пяток километров сады кончились, и опять потянулась иссушенная полупустыня с редкими колючими кустиками и жиденькими пучками уже успевшего высохнуть бурьяна. Людей практически нет – только кое где мелькнет фигурка у стада овец или коз. От солнца салон накалился как плита, после беготни и пережитого страшно хотелось пить. Изредка пересекали русла ручьев, ровненько засыпанных ярко-желтым мелким песочком. Одинокие глиняные кочки среди мелко-рифленного песка чем-то походили на японские сады камней. Абсолютно все даже без намека на воду. Вот те и Иракский апрель, сухой сезон в разгаре. В Юркиной разгрузке воды не было, все осталось в подбитом «Страйкере», а вот у Макса оказалась одна початая маленькая бутылочка. Сержант сунул ее через Юркино плечо. Тот сделал хороший глоток и отдал пластик обратно:
– На, пей! Только это… Понемногу, а то напрасно выблюешь.
Макс хмыкнул и залпом осушил остатки. Потом нагнулся и стал громко копаться в кусках пулеметных лент, которые арабы также собрали с дороги и накидали между сиденьями на пол. Наконец победно гикнул и достал большую зеленую бутылку. На этикетке арабской вязью что-то хитро написано, формой напоминая лимон. Газировка оказалась противно теплой и излишне сладкой, отдаленно напоминая крашенный зеленкой лимонад с избытком сахара. Жажду такое почти не утоляло.
– Слышь, Макс. А мы Тикрит не проскочили? Похоже этот проселок намного западнее идет.
– Может и проскочили. Тогда, судя по тени, нам надо еще раз на лево.
Свернуть на лево не получилось. У первого перекрестка лежали в шахматном порядке плиты, стояли «Брэдли» и «Хамви». Знак «Стоп», блокпост и спасение. Юрка стащил с головы арабский платок, а Макс снял свою каску и на вытянутой руке высунул ее окно, а потом стал что есть мочи радостно орать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91