? Вы страшно проницательны, ? сказал я. ? Характерная актриса и характерная женщина. Трудно поверить, что она потратила столько денег на один звонок.
? Спросите ее! ? Он был задет за живое. ? Пойдите и спросите.
? Миссис Ларкин не любит обременять себя подобными житейскими проблемами. Она наняла меня, чтобы я ее от них ограждал. Конечно, если она звонила в Детройт, тогда я понимаю.
? В Ипсиланти, ? с энтузиазмом подхватил он. ? Она звонила в таверну «Текумсех» в Ипсиланти. Это ведь под Детройтом?
Я наморщил лоб.
? Постойте, кого же миссис Ларкин знает в Ипсиланти?
? Его имя Гарбольд. Она вызвала человека по имени Гарбольд. ? Энтузиазм маленького администратора начал испаряться. Он опустил взгляд на вазу с васильками, будто заподозрив, что в них могут скрываться ядовитые насекомые.
? Конечно. Гарбольд. Почему вы сразу не сказали? Тогда все нормально. Миссис Ларкин заплатит по счету. ? Я накарябал свои инициалы внизу карточки и проворно ретировался.
Уна оказалась проворнее. Я постучал в дверь. Ни ответа, ни привета. На меня накатило такое чувство, будто я сам исхитрился шарахнуть себя резиновым молотком в основание черепа.
Дверь оказалась незапертой. Леопардовое манто исчезло со спинки стула. Спальня и ванная комната были чисты, как стеклышко. Я улизнул так же, как Уна, через пожарный выход.
В переулке за отелем я наткнулся на женщину в шали и подметающей землю черной юбке, копавшуюся в раскрытом мусорном контейнере. Она подняла на меня глаза в паутине морщин.
? Здесь не проходила дама? В пятнистом манто?
Старуха вытащила из своего беззубого рта обмусоленную красную кость.
? Si, ? наконец сказала она.
? Куда она пошла?
Старуха указала направление костью. Я сунул в ее иссохшую руку несколько монет.
? Muchas gracias, senor. ? Ее черный индейский взгляд словно проник из глубины веков, как свет звезды, умершей тысячу лет назад.
Переулок привел меня к гаражу отеля. Миссис Ларкин выехала несколько минут назад. У нее новый «плимут». Нет, номеров они не записывают. Может быть, она оставила свои координаты в администрации. Справьтесь там.
Глава 9
Я взобрался по бетонному пандусу в бензинных разводах на тротуар и в нерешительности остановился на парапете. У меня не было ни клиентки, ни достаточной информации, ни денег. Сожаление о стодолларовой Униной купюре уже сосало меня, подобно маленькой ненасытной пиявке. Толпа переливалась, как калейдоскоп, в котором я никак не мог зафиксировать рисунок.
Это была вечерняя субботняя толпа. Рабочие в джинсах и клетчатых рубашках, солдаты в формах, мальчишки в ветровках слонялись поодиночке, парами и группками среди женщин всех возрастов и окрасок. Кислолицые дамочки в шляпках тащили на буксире мужчин в деловых костюмах. Фермеры в ботинках на негнущихся подошвах грузно переваливались, опираясь на своих пожухших от солнца жен. В мигающих желтых огнях перекрестка длинные сверкающие лимузины теснили и обгоняли передвигающуюся на колесах разношерстную мелюзгу. Моя машина все еще стояла во дворе мотеля «Горные красоты». Я нырнул в толпу, и она понесла меня на юг, к автостраде.
Перейдя автостраду, я заметил на углу табачный магазинчик с телефоном-автоматом. Под вывеской четверка мексиканских юнцов наблюдала за течением жизни. Они стояли рядком, как цапли, зацепившись каблуками за подоконник витрины и сверкая флюоресцирующими носками из-под завернутых джинсов. За их спинами красовалась бессмысленная надпись: «Держите ноги на тротуаре, пожалуйста».
Я вырвался из толпы и прошел через магазинчик к телефонной будке. Три таксиста у задней стойки играли в кости. Я отыскал в телефонном справочнике номер доктора Сэмюеля Беннинга и набрал его. На другом конце провода телефон прозвонил двадцать раз. Моя монетка выпала, звякнув, как серебряный доллар.
Когда я был у самой двери, мимо окна в южном направлении прошла женщина. Четверка юнцов проделала отрепетированный трюк. Крайний толкнул своего соседа прямо на проходящую. Тот, обретя равновесие, взъерошил волосы третьему, а третий в свою очередь ткнул в живот четвертого. Они столпились у входа, давясь от натужного смеха.
Я пробился наружу. Женщина с презрением оглянулась. Хотя она сменила серый полосатый халат на белую блузку и юбку, я узнал ее лицо. Это была пышная темноглазая красотка, которая указала мне приемную доктора Беннета. Потрясающее совпадение.
Красотка удалялась, помахивая черным хвостом и мягко колыхая бедрами. С тяжелым чувством я последовал за ней. Своей целеустремленностью эта молодая женщина напомнила мне Люси, хотя она была широкая и приземистая, а Люси тоненькая и длинноногая. Она уверенно шагала, направляясь туда, где я впервые увидел Люси. Когда она пересекла улицу и вошла в кафе «У Тома», мне стало еще тяжелее.
У входа она помедлила, вглядываясь в зал, и двинулась к одной из дальних кабинок. Там спиной к двери сидел человек. Его шляпа-панама возвышалась над низкой перегородкой. При виде дамы он поднялся, застегивая рыжий верблюжий пиджак, и радостно наблюдал, как она втискивает свои пышные телеса между столом и стулом. В порыве обожания он стянул панаму и пригладил свою красную шваброподобную шевелюру белыми толстыми пальцами. Это был Макс Хейс, во всей красе.
Я подошел к стойке бара, занимавшего всю левую половину кафе. Кабинки вдоль противоположной стены были заполнены, а бар кишел субботними завсегдатаями: солдатами и горластыми черными девчонками, слишком юными для подобного заведения, женщинами средних лет в перманенте, стариками, в тысячный раз переживающими молодость, проститутками с мутными глазами, обслуживающими пьяных рабочих, и одинокими беглецами из верхней части города, топящими в вине свое «я», чтобы народилось другое. За стойкой здоровенный грек в переднике отпускал спиртное и наркотики с неизменной меланхолической улыбкой.
Я заказал себе водки и повернулся так, чтобы видеть Хейса в зеркале бара. Он наклонился через стол к темноглазой пампушке, и она таяла от удовольствия.
Кабинка за его спиной освободилась, и я занял ее, не дождавшись, пока уберут со стола. Было страшно шумно. В баре галдели, завывал автоматический проигрыватель. То и дело трещал электрический шафлборд. Я забился в уголок, прижавшись ухом к перегородке. В ярде от меня разливался Хейс:
? Я думал о тебе весь день, мечтал об этих больших прекрасных глазах. Я мечтал и об этих больших прекрасных et cetera, сидел и мечтал. Ты знаешь, что значит et cetera, Флосси?
? Догадываюсь. ? Она засмеялась булькающим смехом. ? Вы шутник. Между прочим, меня зовут не Флосси.
? Ну Флори, какая разница? Если бы ты была единственной девушкой в мире, а для меня ты единственная, что значило бы имя? Ты мой идеал. Но признавайся, у тебя ведь есть мил-дружок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52