У меня много товарищей по несчастью. Общая тревога, круглосуточный режим работы, подняты на ноги все, кто еще способен ходить. Описание Моро размножено и по телексу отправлено во все концы штата. Я договорился, что мне предоставят список организованных чудаков, но не раньше завтрашнего утра. О вашей Пегги тоже позаботились.
– О нашей Пегги?! – спросил Джефф у Райдера.
– Совершенно забыл сказать тебе. Похитители сделали заявление агентствам Ассошиэйтед пресс и Рейтер. Никаких угроз, только описание украденных материалов и имена людей, захваченных в заложники. Сообщение об этом будет передаваться в одиннадцать вечера. – Сержант посмотрел на часы. – Через полчаса. Я не хотел, чтобы твоя сестра испытала потрясение, услышав о похищении матери по телевидению или радио. Майор Данн любезно обещал обо всем позаботиться.
Джефф перевел взгляд с одного мужчины на другого и сказал:
– Это, конечно, только предположение, но вы не думали о том, что Пегги может оказаться в опасности?
– Во-первых, это только предположение, во-вторых, мы думали об этом. – Ответы Данна всегда отличались исчерпывающей точностью. – Об этом тоже позаботились. – Он уставился на автоматы в руке Райдера. – Поздновато ходить по магазинам.
– Мы позаимствовали их у нашего приятеля Донахью.
– Ага. Ну и как он?
– Пока без сознания. Собственно, это не сильно отличается от его обычного состояния. Он ударился головой о приклад автомата.
Данн просиял:
– Какой позор! У вас были причины забирать эти автоматы? Какие-нибудь особенные причины?
– В общем, да. Это же автоматы Калашникова. Русские. Надо связаться с Вашингтоном, с группой контроля по импорту, и выяснить, есть ли разрешение на ввоз подобных автоматов. Я в этом очень сомневаюсь. Русские любят продавать оружие тем, кто готов заплатить звонкой монетой, но даже они не станут торговать своим самым совершенным оружием.
– Значит, незаконное владение? Тогда ему грозит стать бывшим начальником полиции.
– Независимо от этого он все равно вскоре станет бывшим.
– Может, он коммунист?
– Маловероятно. Хотя, думаю, он из тех, кто готов обратиться в любую веру, лишь бы хорошо заплатили.
– Мне бы тоже хотелось иметь такой автомат.
– Извините, но что нами найдено, то наше. Вы готовы подтвердить в суде, что помогли нам вторгнуться в чужое жилище? Да не хмурьтесь же. Джефф приготовил для вас подарок.
Джефф выложил на стол пачку банкнот.
– Ровно десять тысяч долларов. Все ваши. Джефф, сколько здесь новеньких двухдолларовых банкнот с последовательными номерами?
– Сорок.
– Да это же манна небесная! – с благоговением воскликнул Данн. – У меня уже завтра к полудню будут название банка и фамилии кассира и транссанта. Жаль, что вы не смогли выяснить фамилию кассира.
– Я же говорил вам: Донахью отключился. Вернусь к нему позже и спрошу обо всем.
– Тем же способом? Не искушайте судьбу, сержант.
– Все это ерунда. Я имею несчастье знать Донахью дольше, чем вы. Этот человек хулиган. Считается, что все хулиганы – трусы. Это не вполне соответствует истине, но в данном случае именно так. Взгляните только на его лицо – кошмар какой-то, но другого у него нет, и, надеюсь, он дорожит им. Он видел, что произошло сегодня ночью с лицом его соратника.
– Гм. – Мимолетная радость на лице Данна сменилась хмуростью, но не из-за того, что сказал Райдер. Он постучал пальцем по пачке банкнот. – А вот это? Как я объясню их появление? В смысле, как они попали ко мне в руки?
– Да-а. – На сей раз нахмурился Джефф. – Я как-то не подумал.
– Очень просто, – сказал Райдер. – Донахью отдал их вам.
– Что-что?
– Несмотря на то что у него хранится с полмиллиона неправедных денег под семью или восьмью чужими именами, мы все знаем, что в целом это честный, порядочный, искренний, глубоко преданный делу человек, работающий в духе закона и безжалостно расправляющийся со взяточничеством и коррупцией, где бы она ни поднимала свою мерзкую голову. С ним связался преступный синдикат, ответственный за налет на Сан-Руфино, и предложил деньги в обмен на подробную информацию о шагах, предпринимаемых властями штата и федеральными организациями при расследовании дела. Вы вместе с ним разработали план, цель которого – путем ложной информации сбить негодяев с толку. Естественно, он передал вам эти грязные деньги на сохранение. Вы восхищаетесь неподкупностью и порядочностью этого человека.
– Гениально, но вы упустили из виду главное. Он может попросту все отрицать.
– Учитывая, что на всех банкнотах, и особенно на новых, есть отпечатки его пальцев? Ему придется либо придерживаться моей версии, либо признаться, что банкноты хранились у него дома. В таком случае перед ним встанет трудная задача – объяснить, как деньги попали к нему. Как вы думаете, на чем он остановится?
– У вас дьявольски изощренный ум, – с восхищением признал Данн.
– Вор вора скорее поймает, – улыбнулся Райдер. – И еще. Две вещи, майор. Во-первых, когда вы или кто-то другой будете передавать эти банкноты, не касайтесь их верхнего правого угла. Там отпечатки пальцев, особенно на двухдолларовых купюрах.
Данн посмотрел на деньги.
– Здесь примерно две тысячи банкнот, – сказал он. – Вы хотите, чтобы я проверил их все на отпечатки пальцев?
– Вы или кто-нибудь другой.
– Ну ладно. А во-вторых?
– У вас здесь есть наборы для снятия отпечатков?
– Сколько угодно. А что?
– Да так, ничего, – туманно заметил Райдер. – Никогда не знаешь, что может понадобиться.
* * *
Судья Левинтер проживал в великолепном здании, приличествующем человеку, которого все уже считали новым главой Верховного суда штата. Калифорнийское побережье на протяжении нескольких миль застроено самыми разнообразными образцами архитектуры, но даже по этим меркам жилище Левинтера выделялось своей необычностью. Это была точная копия алабамского дома середины девятнадцатого века: ослепительная белизна, двухэтажный портик с колоннами, многочисленные балконы, роскошь окружающих магнолий, изобилие белых дубов и длинных нитей испанского мха, которым здесь, в этих климатических условиях, было совсем не место. В такой роскошной резиденции, которую никто не осмеливался называть просто домом, мог проживать только столп правосудия и нравственности. Но это не соответствовало действительности.
Когда Райдер с сыном без всякого стука проникли в спальню, они увидели, что защитник нравственности лежит в постели, но не один и даже не со своей женой. Тем не менее судья, бронзовый от загара, седовласый, с белыми усами мужчина, несмотря на бросающееся в глаза отсутствие белого воротничка и черного галстука-ленточки, чувствовал себя уютно на позолоченной викторианской кровати. Этого нельзя было сказать о его подруге, сильно накрашенной молоденькой даме полусвета, которая принадлежала совершенно к другому кругу, к самым, если выразиться деликатно, краям общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– О нашей Пегги?! – спросил Джефф у Райдера.
– Совершенно забыл сказать тебе. Похитители сделали заявление агентствам Ассошиэйтед пресс и Рейтер. Никаких угроз, только описание украденных материалов и имена людей, захваченных в заложники. Сообщение об этом будет передаваться в одиннадцать вечера. – Сержант посмотрел на часы. – Через полчаса. Я не хотел, чтобы твоя сестра испытала потрясение, услышав о похищении матери по телевидению или радио. Майор Данн любезно обещал обо всем позаботиться.
Джефф перевел взгляд с одного мужчины на другого и сказал:
– Это, конечно, только предположение, но вы не думали о том, что Пегги может оказаться в опасности?
– Во-первых, это только предположение, во-вторых, мы думали об этом. – Ответы Данна всегда отличались исчерпывающей точностью. – Об этом тоже позаботились. – Он уставился на автоматы в руке Райдера. – Поздновато ходить по магазинам.
– Мы позаимствовали их у нашего приятеля Донахью.
– Ага. Ну и как он?
– Пока без сознания. Собственно, это не сильно отличается от его обычного состояния. Он ударился головой о приклад автомата.
Данн просиял:
– Какой позор! У вас были причины забирать эти автоматы? Какие-нибудь особенные причины?
– В общем, да. Это же автоматы Калашникова. Русские. Надо связаться с Вашингтоном, с группой контроля по импорту, и выяснить, есть ли разрешение на ввоз подобных автоматов. Я в этом очень сомневаюсь. Русские любят продавать оружие тем, кто готов заплатить звонкой монетой, но даже они не станут торговать своим самым совершенным оружием.
– Значит, незаконное владение? Тогда ему грозит стать бывшим начальником полиции.
– Независимо от этого он все равно вскоре станет бывшим.
– Может, он коммунист?
– Маловероятно. Хотя, думаю, он из тех, кто готов обратиться в любую веру, лишь бы хорошо заплатили.
– Мне бы тоже хотелось иметь такой автомат.
– Извините, но что нами найдено, то наше. Вы готовы подтвердить в суде, что помогли нам вторгнуться в чужое жилище? Да не хмурьтесь же. Джефф приготовил для вас подарок.
Джефф выложил на стол пачку банкнот.
– Ровно десять тысяч долларов. Все ваши. Джефф, сколько здесь новеньких двухдолларовых банкнот с последовательными номерами?
– Сорок.
– Да это же манна небесная! – с благоговением воскликнул Данн. – У меня уже завтра к полудню будут название банка и фамилии кассира и транссанта. Жаль, что вы не смогли выяснить фамилию кассира.
– Я же говорил вам: Донахью отключился. Вернусь к нему позже и спрошу обо всем.
– Тем же способом? Не искушайте судьбу, сержант.
– Все это ерунда. Я имею несчастье знать Донахью дольше, чем вы. Этот человек хулиган. Считается, что все хулиганы – трусы. Это не вполне соответствует истине, но в данном случае именно так. Взгляните только на его лицо – кошмар какой-то, но другого у него нет, и, надеюсь, он дорожит им. Он видел, что произошло сегодня ночью с лицом его соратника.
– Гм. – Мимолетная радость на лице Данна сменилась хмуростью, но не из-за того, что сказал Райдер. Он постучал пальцем по пачке банкнот. – А вот это? Как я объясню их появление? В смысле, как они попали ко мне в руки?
– Да-а. – На сей раз нахмурился Джефф. – Я как-то не подумал.
– Очень просто, – сказал Райдер. – Донахью отдал их вам.
– Что-что?
– Несмотря на то что у него хранится с полмиллиона неправедных денег под семью или восьмью чужими именами, мы все знаем, что в целом это честный, порядочный, искренний, глубоко преданный делу человек, работающий в духе закона и безжалостно расправляющийся со взяточничеством и коррупцией, где бы она ни поднимала свою мерзкую голову. С ним связался преступный синдикат, ответственный за налет на Сан-Руфино, и предложил деньги в обмен на подробную информацию о шагах, предпринимаемых властями штата и федеральными организациями при расследовании дела. Вы вместе с ним разработали план, цель которого – путем ложной информации сбить негодяев с толку. Естественно, он передал вам эти грязные деньги на сохранение. Вы восхищаетесь неподкупностью и порядочностью этого человека.
– Гениально, но вы упустили из виду главное. Он может попросту все отрицать.
– Учитывая, что на всех банкнотах, и особенно на новых, есть отпечатки его пальцев? Ему придется либо придерживаться моей версии, либо признаться, что банкноты хранились у него дома. В таком случае перед ним встанет трудная задача – объяснить, как деньги попали к нему. Как вы думаете, на чем он остановится?
– У вас дьявольски изощренный ум, – с восхищением признал Данн.
– Вор вора скорее поймает, – улыбнулся Райдер. – И еще. Две вещи, майор. Во-первых, когда вы или кто-то другой будете передавать эти банкноты, не касайтесь их верхнего правого угла. Там отпечатки пальцев, особенно на двухдолларовых купюрах.
Данн посмотрел на деньги.
– Здесь примерно две тысячи банкнот, – сказал он. – Вы хотите, чтобы я проверил их все на отпечатки пальцев?
– Вы или кто-нибудь другой.
– Ну ладно. А во-вторых?
– У вас здесь есть наборы для снятия отпечатков?
– Сколько угодно. А что?
– Да так, ничего, – туманно заметил Райдер. – Никогда не знаешь, что может понадобиться.
* * *
Судья Левинтер проживал в великолепном здании, приличествующем человеку, которого все уже считали новым главой Верховного суда штата. Калифорнийское побережье на протяжении нескольких миль застроено самыми разнообразными образцами архитектуры, но даже по этим меркам жилище Левинтера выделялось своей необычностью. Это была точная копия алабамского дома середины девятнадцатого века: ослепительная белизна, двухэтажный портик с колоннами, многочисленные балконы, роскошь окружающих магнолий, изобилие белых дубов и длинных нитей испанского мха, которым здесь, в этих климатических условиях, было совсем не место. В такой роскошной резиденции, которую никто не осмеливался называть просто домом, мог проживать только столп правосудия и нравственности. Но это не соответствовало действительности.
Когда Райдер с сыном без всякого стука проникли в спальню, они увидели, что защитник нравственности лежит в постели, но не один и даже не со своей женой. Тем не менее судья, бронзовый от загара, седовласый, с белыми усами мужчина, несмотря на бросающееся в глаза отсутствие белого воротничка и черного галстука-ленточки, чувствовал себя уютно на позолоченной викторианской кровати. Этого нельзя было сказать о его подруге, сильно накрашенной молоденькой даме полусвета, которая принадлежала совершенно к другому кругу, к самым, если выразиться деликатно, краям общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91