У меня и моих коллег просто голова шла кругом. Но личность жестокого убийцы, этого подонка, который решился воткнуть нож в головку невинной девушки, оставалась загадкой.
С Колриджем творилось нечто странное. Он это чувствовал всем нутром. Абсолютно новое ощущение и не сказать чтобы вовсе неприятное. Неужели он испытывал удовольствие от собственного трепа? Не совсем так Слишком велико было напряжение и слишком реальна вероятность немедленного провала. Он скорее чувствовал… вдохновение. И если бы имел возможность проанализировать свое положение, непременно понял бы, что оно подарило то, чего ему так сильно не хватало в Драматическом обществе: публику и заглавную роль.
– Итак, – инспектор повернулся к камере с красным огоньком, угадав, что именно с нее изображение транслировалось в эфир, – кто же убил Келли Симпсон? В силу особых обстоятельств подозрение пало на нескольких невиновных людей. И поэтому, справедливости ради, я назову сначала тех, кто не совершал убийства.
– Молодец парень, – прошептала Джеральдина, восхищенная доселе неожиданной лихостью полицейского инспектора, – каждая минута его разглагольствований приносила ей очередные два миллиона долларов.
«Молоти, молоти», – уговаривал себя Колридж, и Тюремщица, если бы слышала, наверняка бы его поддержала.
– Сэлли! – Он театрально повернулся к звездной восьмерке. – Вы стали жертвой невероятного совпадения. Вы надеялись, что болезнь матери останется тайной, а она превратилась в достояние публики. Вас мучил страх, что поразившее вашу матушку проклятие сделается и вашим проклятием. Вы изводили себя вопросом: «Не я ли убила Келли? Не прорвалась ли наружу моя истинная суть в темноте черного ящика парилки?»
Сэлли отвела глаза и ничего не ответила. Она вспомнила мать, которая провела в тесной клетушке почти все последние двадцать лет.
– Позвольте вас заверить, что ни единой секунды я не верил, что убийца – вы. У вас не было ни намека на мотив, кроме пресловутой семейной истории, повторение которой с такой удивительной точностью само по себе невероятно. К слову сказать, не так уж мало людей страдают наследственными душевными расстройствами. Вот и устроительница вашей программы может это подтвердить. Правда, миссис Хеннесси?
– А? – встрепенулась Джеральдина. Она наслаждалась речью инспектора, но отнюдь не горела желанием лично принимать участие в спектакле.
– Мои коллеги разговаривали с вашими подчиненными и доложили мне, что оба раза, когда Сэлли и Мун начинали бурно спорить по поводу жизни в лечебницах для душевнобольных, вы замечали, что девушки явно не представляют порядки в подобных заведениях. И тут же толково объяснили, что и как там на самом деле. Складывается впечатление, что вы основывались на личном опыте? – Колридж снова взглянул на дверь. Никого. Надо молоть языком дальше.
– Что ж, вы правы, – проговорила Джеральдина в микрофон на моментально повернувшемся операторском кране. Ее команда действовала, подчиняясь интуиции. – Моя мама тоже была не того. И отец шизик. Так что, Сэлли, я вполне понимаю ваши переживания.
– Охотно верю, – отозвался инспектор. – Тем более что медики утверждают: если оба родителя страдают серьезной психической нестабильностью, вероятность того, что ребенок унаследует их недуг, – тридцать шесть процентов.
Тюремщице совсем не светило прилюдно полоскать свое грязное семейное белье, но за два миллиона долларов она готова была потерпеть. Колридж снова повернулся к подозреваемым.
– Я надеюсь, Сэлли, что вы усвоили ужасный урок: не следует бояться собственного прошлого. Вы не убивали Келли Симпсон. Но вы чуть-чуть не угробили саму себя. А вашу невиновность я намерен вскоре доказать.
Его реплика вызвала дружный вздох толпы. Инспектор развлекал людей как умел.
– А пока не заняться ли нам остальными? Мун, это, случайно, не вы убили несчастную Келли? Вы ведь лгунишка – мы это знаем из записей. Зрители не слышали истории о том, как вас хотели изнасиловать, а я слышал. Вы ее сочинили, чтобы отобрать у Сэлли очки. Сдается мне, что женщина, способная на такую чудовищную, циничную ложь, может солгать и в другом, например, скрыть, что кого-то убила.
Камера повернулась к Мун.
– Быстрый наезд! – приказал в микрофон Боб Фогарти.
Лицо Мун моментально покрылось испариной.
– Какого хера… – начала она.
– Пожалуйста, выражайтесь корректно, – упрекнул ее Колридж – Мы все-таки в прямом эфире. И не стоит так переживать: если бы на свете было столько же убийц, сколько лгунов, давно не осталось бы в живых ни одного человека. Вы не убивали Келли.
– Я в этом уверена, – отозвалась Мун.
– А я не могу похвастаться, что в ходе расследования испытывал такую же уверенность. Даже Лейла попадала под подозрение.
Камера выхватила потрясенное лицо Лейлы.
– Что?
– Да, да. То, что произошло в доме, казалось настолько невероятным, что временами я представлял, как вы проникаете внутрь через вентиляционный люк. Ведь все видели, как Келли сначала проголосовала против вас, а потом расцеловала на прощание. Ее поступок не мог не уязвить такую гордую женщину, как вы.
– Все правильно. Она меня сильно обидела, – ответила Лейла. – Мне стыдно говорить, но когда я узнала об убийстве, то в первое мгновение обрадовалась тому, что Келли умерла. Ужасно, правда? Но сейчас я нашла себе поддержку и это здорово помогает.
– Успехов, – буркнул Колридж. – Скажем прямо: в современном мире нет такой ситуации или такого обстоятельства, которое бы не выиграло от чьей-то поддержки. Дело в том, что вы эгоистка, Лейла. Но я уверен, что рано или поздно сумеете найти человека, который вам скажет, что вы имеете на это полное право. – Инспектор вложил в свои слова как можно больше сарказма, но ни Лейла, ни публика его не поняли. Толпа начала аплодировать, решив, как и Лейла, что это тоже поддержка в духе всех любящей и всех ободряющей Опры.
– К тому моменту, когда умерла Келли, Лейла давно покинула дом, – продолжал инспектор. – Но Гарри оставался там. Я не ошибаюсь, Газза? Так как насчет вас? У вас, несомненно, возникло желание кое с кем расквитаться. После того, как Келли на всю страну поучала вас, что такое отцовский долг, у вас явно появился мотив. Уязвленная гордость нередко и в прошлом служила причиной преступлений. Но мне показалось, что вы не способны на подобный риск. Теперь Хэмиш. Одному вам известно, что произошло между вами и Келли, когда вы оба в подпитии отправились в хижину в саду. Может быть, Келли было о чем порассказать и вам повезло, что мы никогда об этом не узнаем? А вы хотели заставить ее замолчать и, может, поэтому сели рядом в той ужасной парилке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
С Колриджем творилось нечто странное. Он это чувствовал всем нутром. Абсолютно новое ощущение и не сказать чтобы вовсе неприятное. Неужели он испытывал удовольствие от собственного трепа? Не совсем так Слишком велико было напряжение и слишком реальна вероятность немедленного провала. Он скорее чувствовал… вдохновение. И если бы имел возможность проанализировать свое положение, непременно понял бы, что оно подарило то, чего ему так сильно не хватало в Драматическом обществе: публику и заглавную роль.
– Итак, – инспектор повернулся к камере с красным огоньком, угадав, что именно с нее изображение транслировалось в эфир, – кто же убил Келли Симпсон? В силу особых обстоятельств подозрение пало на нескольких невиновных людей. И поэтому, справедливости ради, я назову сначала тех, кто не совершал убийства.
– Молодец парень, – прошептала Джеральдина, восхищенная доселе неожиданной лихостью полицейского инспектора, – каждая минута его разглагольствований приносила ей очередные два миллиона долларов.
«Молоти, молоти», – уговаривал себя Колридж, и Тюремщица, если бы слышала, наверняка бы его поддержала.
– Сэлли! – Он театрально повернулся к звездной восьмерке. – Вы стали жертвой невероятного совпадения. Вы надеялись, что болезнь матери останется тайной, а она превратилась в достояние публики. Вас мучил страх, что поразившее вашу матушку проклятие сделается и вашим проклятием. Вы изводили себя вопросом: «Не я ли убила Келли? Не прорвалась ли наружу моя истинная суть в темноте черного ящика парилки?»
Сэлли отвела глаза и ничего не ответила. Она вспомнила мать, которая провела в тесной клетушке почти все последние двадцать лет.
– Позвольте вас заверить, что ни единой секунды я не верил, что убийца – вы. У вас не было ни намека на мотив, кроме пресловутой семейной истории, повторение которой с такой удивительной точностью само по себе невероятно. К слову сказать, не так уж мало людей страдают наследственными душевными расстройствами. Вот и устроительница вашей программы может это подтвердить. Правда, миссис Хеннесси?
– А? – встрепенулась Джеральдина. Она наслаждалась речью инспектора, но отнюдь не горела желанием лично принимать участие в спектакле.
– Мои коллеги разговаривали с вашими подчиненными и доложили мне, что оба раза, когда Сэлли и Мун начинали бурно спорить по поводу жизни в лечебницах для душевнобольных, вы замечали, что девушки явно не представляют порядки в подобных заведениях. И тут же толково объяснили, что и как там на самом деле. Складывается впечатление, что вы основывались на личном опыте? – Колридж снова взглянул на дверь. Никого. Надо молоть языком дальше.
– Что ж, вы правы, – проговорила Джеральдина в микрофон на моментально повернувшемся операторском кране. Ее команда действовала, подчиняясь интуиции. – Моя мама тоже была не того. И отец шизик. Так что, Сэлли, я вполне понимаю ваши переживания.
– Охотно верю, – отозвался инспектор. – Тем более что медики утверждают: если оба родителя страдают серьезной психической нестабильностью, вероятность того, что ребенок унаследует их недуг, – тридцать шесть процентов.
Тюремщице совсем не светило прилюдно полоскать свое грязное семейное белье, но за два миллиона долларов она готова была потерпеть. Колридж снова повернулся к подозреваемым.
– Я надеюсь, Сэлли, что вы усвоили ужасный урок: не следует бояться собственного прошлого. Вы не убивали Келли Симпсон. Но вы чуть-чуть не угробили саму себя. А вашу невиновность я намерен вскоре доказать.
Его реплика вызвала дружный вздох толпы. Инспектор развлекал людей как умел.
– А пока не заняться ли нам остальными? Мун, это, случайно, не вы убили несчастную Келли? Вы ведь лгунишка – мы это знаем из записей. Зрители не слышали истории о том, как вас хотели изнасиловать, а я слышал. Вы ее сочинили, чтобы отобрать у Сэлли очки. Сдается мне, что женщина, способная на такую чудовищную, циничную ложь, может солгать и в другом, например, скрыть, что кого-то убила.
Камера повернулась к Мун.
– Быстрый наезд! – приказал в микрофон Боб Фогарти.
Лицо Мун моментально покрылось испариной.
– Какого хера… – начала она.
– Пожалуйста, выражайтесь корректно, – упрекнул ее Колридж – Мы все-таки в прямом эфире. И не стоит так переживать: если бы на свете было столько же убийц, сколько лгунов, давно не осталось бы в живых ни одного человека. Вы не убивали Келли.
– Я в этом уверена, – отозвалась Мун.
– А я не могу похвастаться, что в ходе расследования испытывал такую же уверенность. Даже Лейла попадала под подозрение.
Камера выхватила потрясенное лицо Лейлы.
– Что?
– Да, да. То, что произошло в доме, казалось настолько невероятным, что временами я представлял, как вы проникаете внутрь через вентиляционный люк. Ведь все видели, как Келли сначала проголосовала против вас, а потом расцеловала на прощание. Ее поступок не мог не уязвить такую гордую женщину, как вы.
– Все правильно. Она меня сильно обидела, – ответила Лейла. – Мне стыдно говорить, но когда я узнала об убийстве, то в первое мгновение обрадовалась тому, что Келли умерла. Ужасно, правда? Но сейчас я нашла себе поддержку и это здорово помогает.
– Успехов, – буркнул Колридж. – Скажем прямо: в современном мире нет такой ситуации или такого обстоятельства, которое бы не выиграло от чьей-то поддержки. Дело в том, что вы эгоистка, Лейла. Но я уверен, что рано или поздно сумеете найти человека, который вам скажет, что вы имеете на это полное право. – Инспектор вложил в свои слова как можно больше сарказма, но ни Лейла, ни публика его не поняли. Толпа начала аплодировать, решив, как и Лейла, что это тоже поддержка в духе всех любящей и всех ободряющей Опры.
– К тому моменту, когда умерла Келли, Лейла давно покинула дом, – продолжал инспектор. – Но Гарри оставался там. Я не ошибаюсь, Газза? Так как насчет вас? У вас, несомненно, возникло желание кое с кем расквитаться. После того, как Келли на всю страну поучала вас, что такое отцовский долг, у вас явно появился мотив. Уязвленная гордость нередко и в прошлом служила причиной преступлений. Но мне показалось, что вы не способны на подобный риск. Теперь Хэмиш. Одному вам известно, что произошло между вами и Келли, когда вы оба в подпитии отправились в хижину в саду. Может быть, Келли было о чем порассказать и вам повезло, что мы никогда об этом не узнаем? А вы хотели заставить ее замолчать и, может, поэтому сели рядом в той ужасной парилке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84