Она замолкает, смотрит, и её взгляд красноречивее всяких слов… Я не могу устоять и сдаюсь.
– Рено, дорогой, вы куда-нибудь собираетесь перед ужином?
– Нет, девочка моя, а почему ты спрашиваешь?
– Я бы хотела поговорить… попросить об одной услуге.
Рези вскакивает с кресла, торопливо поправляет со счастливым видом шляпу… она поняла:
– Я ухожу… Да, вот именно, никак не могу остаться… А завтра мы побудем вместе подольше, да, Клодина? Ах, Рено, как, должно быть, вам завидуют, что у вас такая прелестная девочка!
Она исчезает под шелест собственных юбок, оставив Рено в замешательстве.
– Она что, с ума сошла? Что это с вами обеими?
(Боже мой! Заговорю ли я когда-нибудь? До чего тяжело!..)
– Рено… я… вас…
– Что такое, девочка моя? Какая ты бледненькая!
Он сажает меня к себе на колени. Может быть, так будет легче…
– Дело вот в чём… У Рези весьма назойливый муж…
– Это верно, особенно для неё.
– И для меня тоже.
– Вот так так! Хотел бы я на это посмотреть!.. Неужели он себе позволяет что-нибудь такое?..
– Нет. Не двигайтесь, обнимите меня снова, вот так… Просто этот несчастный Ламбрук всё время торчит у нас за спиной.
– Ах, вот как?.. (О чёрт! Я ведь знаю, что Рено далеко не глуп. Он же всё понимает с полуслова.) Ах ты, влюблённая крошка! Значит, кто-то мучает тебя с твоей Рези? Что нужно сделать? Ты же знаешь: твой старый муж тебя любит и не станет лишать радости… Твоя светловолосая подруга прелестна, она так тебя любит!
– Да? Вы так думаете?
– Уверен! Вы прекрасно друг друга дополняете. Твоей янтарной красоте не страшен её блеск… Но не всплеск – получился александрийский стих!
У него задрожали руки… я знаю, о чём он думает… Тем не менее я ищу спасения в его голосе: в нём звучит нежность, неподдельная нежность…
– Чего ты хочешь, пташка моя любимая? Чтобы я завтра освободил на полдня эту квартиру?
– Нет!..
Помолчав в смущении, я прибавляю:
– …Вот если бы мы могли… где-нибудь ещё…
– Да нет ничего проще! (Он резко поднялся, поставил меня на ноги и теперь молодцевато вышагивает по комнате.) Где-нибудь ещё… Вот, например… Нет, не то… А, я знаю, как тебе помочь! (Он снова подходит ко мне, обнимает за плечи и тянется к моим губам. Но я в таком смущении, что отвожу взгляд…) Прелестная моя девочка! Будет тебе твоя Рези, а Рези получит Клодину, ни о чём не беспокойся. Придётся только подождать день-другой – целую вечность, правда? Поцелуй своего папочку, он заткнёт уши и закроет глаза на ваши проказы!..
Радость, обладание Рези во всём её блеске и благоухании, облегчение после моего признания Рено – всё это не снимает с меня тяжести другого рода… О дорогой Рено, как бы я хотела получить от вас сухой категоричный отказ!..
Я надеялась, что эта ночь ожидания пройдёт хорошо, сердце будет радостно биться в предвкушении встречи, образ Рези мелькнёт сквозь сладкую дрёму будто в тумане… Однако само это ожидание напоминает мне о том, как я с нетерпением ожидала в комнатушке на улице Жакоб другую гостью, более юную и пылкую… Нет, ошибаюсь, эта бессонная ночь похожа скорее на ту, когда я два года назад ждала встречи с Рено… Понравлюсь ли я Рези? Ну уж в страстности мне не откажешь!.. Измотанная бессонницей, я легонько толкаю худой иззябшей ногой чутко спящего Рено, устраиваюсь на его руке, прижавшись к нему всем своим дрожащим телом, и наконец забываюсь сном.
Одно сновидение сменяет другое, они перетекают друг в друга, смешиваются и не поддаются анализу; время от времени мелькает юный гибкий силуэт, похожий чем-то на лунный лик, то ныряющий в облака, то снова выплывающий на небосклон… Когда я окликаю: «Рези!», она оглядывается и становится похожа на смуглую малышку Элен: тот же выпуклый нежный лоб, те же бархатистые веки, та же пухлая короткая губка… Зачем мне приснилась эта мельком виденная и почти забытая девочка?
Рено даром времени не терял. Вчера он вернулся к ужину оживлённый, шумный и заботливый.
– Дай знать Рези! – целуя меня, говорит он. – Пусть эта юная колдунья помоется перед завтрашним шабашом!
– Завтра? И где же?
– Встречаемся здесь: я отвезу вас на место. Не годится, чтобы видели, как вы входите вдвоём; кроме того, я помогу вам устроиться.
Такая комбинация несколько охлаждает мой пыл: я бы предпочла получить ключ, адрес комнаты, свободу…
Рези приходит раньше времени, вид у неё озабоченный; я, пытаясь изобразить на лице улыбку, говорю:
– Не угодно ли отправиться со мной? Рено нашёл нам… как бы это сказать… холостяцкую квартирку.
В её глазах прыгают зайчики.
– А-а!.. Так он знает, что я знаю, что…
– Вот чёрт! Разве было возможно действовать иначе? Вы же сами мне советовали – да как настойчиво. Рези, за что я вам теперь очень благодарна! – обратиться за помощью к Рено…
– Да, да… (Её серые глаза смотрят ласково и вместе с тем лукаво; вдруг в них вспыхивает беспокойство, она ловит мой взгляд, то и дело приглаживая золотистый пушок непокорных волос на затылке…) Боюсь, вы сегодня любите меня недостаточно для… этого, Клодина!
Она сказала это, вплотную приблизившись ко мне, я почувствовала на себе её дыхание, и этого оказалось довольно: я крепко сжимаю челюсти, так что у меня краснеют уши…
– Я всегда люблю вас… даже слишком сильно… безумно. Рези… Да, я бы хотела, чтобы никто на свете не имел права разрешать или запрещать нам встречаться, когда мы забываем обо всём и чувствуем себя в полном одиночестве. Но если я могу за надёжно запертой дверью на мгновение поверить, что вы принадлежите мне, в первую очередь мне, или даже только мне… я ни о чём не буду жалеть.
Она с мечтательным видом слушает мой голос, даже, может быть, не понимая моих слов. Мы одновременно вздрагиваем, когда входит Рено, и Рези на какое-то время лишается уверенности. Он понимающе улыбается, отчего её смущение понемногу проходит, и с заговорщицким видом достаёт из жилетного кармана ключик:
– Тс-с! Кому же его доверить?
– Мне! – протягивая руку, властно говорю я.
– Мне! – ласковым голосом умоляет Рези.
– Не-зна-ю-как-мне-быть! – скандирует Рено. – Придётся вам тянуть жребий, девочки.
Из-за этой дурацкой шутки в стиле Можи и пронзительного смеха Рези в ответ на слова Рено я едва не взрываюсь от бешенства. Рено предчувствовал такой исход! Он встаёт.
– Идёмте, девочки, автомобиль внизу.
Сидя против нас на жёстком откидном сидении, он с трудом скрывает, как возбуждён нашей проказой. Нос у него белеет, а усы вздрагивают, когда он скользит взглядом по Рези. А та неуверенно пытается поддерживать разговор, умолкает, вопросительно заглядывает в моё печальное надменное лицо: я теряю терпение…
Да, я сгораю от нетерпения! Мне страстно хочется вкусить того, чему предшествовали всю эту сумасшедшую неделю настойчивые мольбы моей подруги;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42