Ведь его несчастная, замотанная, регулярно приносящая печенье жена была в каких-то двух шагах.
Кларенс, разумеется, сделал попытку погладить Хелен по волосам.
– Прекратите немедленно! – резко одернула его она. – Не меньше, чем за десять центов.
Кларенс начал было рыться у себя в карманах, но Майк схватил его за руку и сказал:
– Она шутит.
– И не думала, – ответила Хелен.
Во время всей этой вакханалии я глаз не сводила с Криса. Мне хотелось понять, как он реагирует на Хелен. То есть мне хотелось убедиться в том, что она на нее не реагирует. Но они обменялись парой взглядов, которые мне совсем не понравились. Они показались мне весьма многозначительными. Я в очередной раз возненавидела себя. Вечно я выгляжу невзрачной рядом с моими сестрами. Даже моя мать иногда меня затмевает.
А я-то, дура, думала, что наши с Крисом отношения выдержат воздействие чар Хелен. Я ошиблась. У меня опять возникло это ужасное и такое знакомое чувство: «Кого ты пытаешься обмануть, девочка?» И я стояла в толпе мужчин, стараясь смеяться вместе со всеми, чувствуя себя несуществующей и в то же самое время громоздкой, как слон.
Я так расстроилась, что, когда Хелен уходила, забыла передать ей письмо для Анны. А потом, когда я попросила у Селин марку на конверт, она сказала:
– Разумеется. Приносите письмо, я прочту его и скажу вам, можно ли его посылать.
Потрясенная, я проследовала прямо к буфету с шоколадом и конфетами, распахнула дверцы настежь, и на меня обрушилась воскресная лавина шоколадок. Выбирая себе что-нибудь, что должно было придать мне энергии, я ненадолго отвлеклась от мрачных мыслей. Но когда Крис произнес: «Господи, твоя сестра – это просто вулкан какой-то!», меня опять накрыла волна сожаления, что я – это я. А не Хелен, например. Или не еще кто-нибудь. Кто угодно, только бы не я сама!
«Шоколад, – униженно подумала я, – вот что облегчит мне жизнь. Если уж нет наркотиков…»
– Хелен просто великолепна, правда? – с трудом выговорила я.
Селин, притворяясь, что ковыряет иголкой какой-то кусок ткани, которым она всегда прикрывалась, когда шпионила за нами, ухмыльнулась. От безвыходности я выбрала себе батончик «Фрут-энд-нат», такой огромный, что на нем можно было плыть в Америку.
– Это чье? – громко спросила я.
– Мое, – отозвался Майк. – Но ничего, бери. Мне хватило двадцати секунд, чтобы покончить с ним.
– Чипсов нет? – крикнула я на всю комнату. – Хочу чего-нибудь соленого.
Разумеется, я могла бы съесть «Тайто», привезенные мамой, но я нуждалась, во-первых, во внимании, а во-вторых, в богатом выборе вкусностей.
Дон подбежал ко мне с пачкой «Монстр Манч», Питер крикнул: «У меня есть бисквитики Риц!», юный Барри сказал, что «если тебе срочно, могу одолжить пакетик „Кеттл Криспс"», а Майк прошептал (ему казалось, что достаточно громко для меня и недостаточно – для Селин): «У меня в штанах есть кое-что солененькое, можно пососать».
Я ждала, не предложит ли мне что-нибудь Крис, просто чтобы дать мне понять, что он помнит о моем существовании. Но он ничего не сказал.
33
Говорят, настоящая любовь никогда не выбирает простые пути. Что ж, и наша с Люком настоящая любовь по такому пути не пошла. Она ковыляла по проезжей дороге в неразношенных башмаках, которые натирали пятки. Пузыри, мозоли, потертости, и каждый шаг – невыносимая боль.
Всю неделю после той вечеринки я много думала о нем. Мне было стыдно вспоминать о том, как неприлично я себя вела. Мне-то в тот момент казалось, что я роковая женщина, а теперь у меня было ощущение, что я больше походила на проститутку. Я никак не могла отвязаться от этих мыслей, как не можешь перестать трогать языком больной зуб.
С одной стороны, я надеялась, что больше никогда его не увижу, с другой – он меня остро интересовал. То, что он вдруг решил порвать со мной, заронило во мне искру интереса, которой раньше не было. «Что ж, он молодец, – признавала половина меня, – мужчина с принципами». Но вторая половина тут же начинала вопить: «Минуточку! Но ведь он же отверг тебя!»
Был вечер четверга, мы с Бриджит готовы были растерзать друг друга, как пауки в одной банке.
Накануне у меня была бурная ночь, а утром – крутой отходняк, валиум кончился, а без него я никак не могла прийти в норму. Купить его мне было не на что, пока не заплатят деньги. Меня весь день мучила такая тоска, что я не смогла пойти на работу и теперь тупо лежала на кровати, путаясь в своих кошмарах, ощущая, как медленно и неохотно бьется мое сердце, и сожалея, что у меня нет сил вскрыть себе вены.
Карлос опять исчез с горизонта Бриджит после того, как на вечеринке узнал, что у Бриджит с Джои был сексуальный контакт (может быть, Гэз подошел к ней и с уважением прошептал достаточно громко, чтобы это услышал Карлос: «Слушай, ты девушка что надо, Джои говорит, ты ему такое выдала…»).
Бриджит была в полном трансе. Да и я не лучше. Дерил или Дерен, в общем, издатель, так и не позвонил мне.
– Если бы я только знала, где он, – шептала исстрадавшаяся Бриджит, – если бы я, по крайней мере, знала, что он не с другой женщиной, я бы хоть поспала спокойно. Я три ночи не спала.
Я бормотала какие-то вялые утешения в том смысле, что «этот отвратительный шибздик тебя не стоит».
– Позвони ему! – взмолилась Бриджит. – Просто набери номер и подожди, пока он ответит, а потом быстро повесь трубку.
– Но как я узнаю, что это он? Я не отличу его голос от голосов его дружков.
– Хорошо, хорошо, – задыхаясь, сказала она. – Тогда попроси его к телефону, и если это окажется он, то положи трубку.
– Но он же узнает мой голос!
– Так измени голос, говори с русским акцентом, говори с придыханием, придумай что-нибудь! А если это окажется не он, но тебе скажут, что сейчас его позовут, тоже положи трубку.
И я позвонила, но нарвалась на автоответчик с этой отвратительной самбой.
– О боже! – Бриджит прикусила пальцы и испортила свои роскошные искусственные ногти. – Это он нарочно, чтобы наказать меня, я уверена.
Я-то подозревала, что Карлоса не так уж сильно расстроила измена Бриджит. Просто он решил использовать это как повод, чтобы бросить ее. Но я пробормотала: «Скотина!», чтобы дать ей почувствовать мою поддержку.
– А сам-то трахается направо и налево! – бушевала она.
– Эта свинья Дерил тоже мне не позвонил, – сказала я, напоминая о себе. – Господи, сделай так, чтобы он позвонил мне, – и я раздам бедным все свои деньги.
Я всегда говорила эту фразу. Это было совершенно безопасно. Денег у меня все равно не было. Разве что какая-нибудь мелочь. Так что у нас с Господом Богом была абсолютно честная сделка.
Ночь началась. Мы проделывали все, что обычно делается в таких случаях: поднимали телефонную трубку, чтобы убедиться, что телефон работает, звонили Эду и просили его перезвонить нам, чтобы удостовериться, что до нас можно дозвониться, загадывали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Кларенс, разумеется, сделал попытку погладить Хелен по волосам.
– Прекратите немедленно! – резко одернула его она. – Не меньше, чем за десять центов.
Кларенс начал было рыться у себя в карманах, но Майк схватил его за руку и сказал:
– Она шутит.
– И не думала, – ответила Хелен.
Во время всей этой вакханалии я глаз не сводила с Криса. Мне хотелось понять, как он реагирует на Хелен. То есть мне хотелось убедиться в том, что она на нее не реагирует. Но они обменялись парой взглядов, которые мне совсем не понравились. Они показались мне весьма многозначительными. Я в очередной раз возненавидела себя. Вечно я выгляжу невзрачной рядом с моими сестрами. Даже моя мать иногда меня затмевает.
А я-то, дура, думала, что наши с Крисом отношения выдержат воздействие чар Хелен. Я ошиблась. У меня опять возникло это ужасное и такое знакомое чувство: «Кого ты пытаешься обмануть, девочка?» И я стояла в толпе мужчин, стараясь смеяться вместе со всеми, чувствуя себя несуществующей и в то же самое время громоздкой, как слон.
Я так расстроилась, что, когда Хелен уходила, забыла передать ей письмо для Анны. А потом, когда я попросила у Селин марку на конверт, она сказала:
– Разумеется. Приносите письмо, я прочту его и скажу вам, можно ли его посылать.
Потрясенная, я проследовала прямо к буфету с шоколадом и конфетами, распахнула дверцы настежь, и на меня обрушилась воскресная лавина шоколадок. Выбирая себе что-нибудь, что должно было придать мне энергии, я ненадолго отвлеклась от мрачных мыслей. Но когда Крис произнес: «Господи, твоя сестра – это просто вулкан какой-то!», меня опять накрыла волна сожаления, что я – это я. А не Хелен, например. Или не еще кто-нибудь. Кто угодно, только бы не я сама!
«Шоколад, – униженно подумала я, – вот что облегчит мне жизнь. Если уж нет наркотиков…»
– Хелен просто великолепна, правда? – с трудом выговорила я.
Селин, притворяясь, что ковыряет иголкой какой-то кусок ткани, которым она всегда прикрывалась, когда шпионила за нами, ухмыльнулась. От безвыходности я выбрала себе батончик «Фрут-энд-нат», такой огромный, что на нем можно было плыть в Америку.
– Это чье? – громко спросила я.
– Мое, – отозвался Майк. – Но ничего, бери. Мне хватило двадцати секунд, чтобы покончить с ним.
– Чипсов нет? – крикнула я на всю комнату. – Хочу чего-нибудь соленого.
Разумеется, я могла бы съесть «Тайто», привезенные мамой, но я нуждалась, во-первых, во внимании, а во-вторых, в богатом выборе вкусностей.
Дон подбежал ко мне с пачкой «Монстр Манч», Питер крикнул: «У меня есть бисквитики Риц!», юный Барри сказал, что «если тебе срочно, могу одолжить пакетик „Кеттл Криспс"», а Майк прошептал (ему казалось, что достаточно громко для меня и недостаточно – для Селин): «У меня в штанах есть кое-что солененькое, можно пососать».
Я ждала, не предложит ли мне что-нибудь Крис, просто чтобы дать мне понять, что он помнит о моем существовании. Но он ничего не сказал.
33
Говорят, настоящая любовь никогда не выбирает простые пути. Что ж, и наша с Люком настоящая любовь по такому пути не пошла. Она ковыляла по проезжей дороге в неразношенных башмаках, которые натирали пятки. Пузыри, мозоли, потертости, и каждый шаг – невыносимая боль.
Всю неделю после той вечеринки я много думала о нем. Мне было стыдно вспоминать о том, как неприлично я себя вела. Мне-то в тот момент казалось, что я роковая женщина, а теперь у меня было ощущение, что я больше походила на проститутку. Я никак не могла отвязаться от этих мыслей, как не можешь перестать трогать языком больной зуб.
С одной стороны, я надеялась, что больше никогда его не увижу, с другой – он меня остро интересовал. То, что он вдруг решил порвать со мной, заронило во мне искру интереса, которой раньше не было. «Что ж, он молодец, – признавала половина меня, – мужчина с принципами». Но вторая половина тут же начинала вопить: «Минуточку! Но ведь он же отверг тебя!»
Был вечер четверга, мы с Бриджит готовы были растерзать друг друга, как пауки в одной банке.
Накануне у меня была бурная ночь, а утром – крутой отходняк, валиум кончился, а без него я никак не могла прийти в норму. Купить его мне было не на что, пока не заплатят деньги. Меня весь день мучила такая тоска, что я не смогла пойти на работу и теперь тупо лежала на кровати, путаясь в своих кошмарах, ощущая, как медленно и неохотно бьется мое сердце, и сожалея, что у меня нет сил вскрыть себе вены.
Карлос опять исчез с горизонта Бриджит после того, как на вечеринке узнал, что у Бриджит с Джои был сексуальный контакт (может быть, Гэз подошел к ней и с уважением прошептал достаточно громко, чтобы это услышал Карлос: «Слушай, ты девушка что надо, Джои говорит, ты ему такое выдала…»).
Бриджит была в полном трансе. Да и я не лучше. Дерил или Дерен, в общем, издатель, так и не позвонил мне.
– Если бы я только знала, где он, – шептала исстрадавшаяся Бриджит, – если бы я, по крайней мере, знала, что он не с другой женщиной, я бы хоть поспала спокойно. Я три ночи не спала.
Я бормотала какие-то вялые утешения в том смысле, что «этот отвратительный шибздик тебя не стоит».
– Позвони ему! – взмолилась Бриджит. – Просто набери номер и подожди, пока он ответит, а потом быстро повесь трубку.
– Но как я узнаю, что это он? Я не отличу его голос от голосов его дружков.
– Хорошо, хорошо, – задыхаясь, сказала она. – Тогда попроси его к телефону, и если это окажется он, то положи трубку.
– Но он же узнает мой голос!
– Так измени голос, говори с русским акцентом, говори с придыханием, придумай что-нибудь! А если это окажется не он, но тебе скажут, что сейчас его позовут, тоже положи трубку.
И я позвонила, но нарвалась на автоответчик с этой отвратительной самбой.
– О боже! – Бриджит прикусила пальцы и испортила свои роскошные искусственные ногти. – Это он нарочно, чтобы наказать меня, я уверена.
Я-то подозревала, что Карлоса не так уж сильно расстроила измена Бриджит. Просто он решил использовать это как повод, чтобы бросить ее. Но я пробормотала: «Скотина!», чтобы дать ей почувствовать мою поддержку.
– А сам-то трахается направо и налево! – бушевала она.
– Эта свинья Дерил тоже мне не позвонил, – сказала я, напоминая о себе. – Господи, сделай так, чтобы он позвонил мне, – и я раздам бедным все свои деньги.
Я всегда говорила эту фразу. Это было совершенно безопасно. Денег у меня все равно не было. Разве что какая-нибудь мелочь. Так что у нас с Господом Богом была абсолютно честная сделка.
Ночь началась. Мы проделывали все, что обычно делается в таких случаях: поднимали телефонную трубку, чтобы убедиться, что телефон работает, звонили Эду и просили его перезвонить нам, чтобы удостовериться, что до нас можно дозвониться, загадывали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138