– Должна понять, насколько я горд, что у меня появится сын и наследник.
– Сын и наследник, – с горечью повторила Эштон. – А если девочка?
– Этого не может быть, – уверенно заявил он. Ей пришла в голову неожиданная мысль. Может, если родится девочка, он ее отпустит?
– А даже если и так, – добавил Алессандро, – нам придется завести еще одного ребенка. Ты поторопись, tesoro. Я подожду тебя внизу.
Эштон увидела в зеркале его удаляющуюся спину. Неужто он, пытаясь одурачить Палм-Бич, сам в это поверил? Ей вдруг стало тошно, и это явно не имело никакой связи с ее нынешним физическим состоянием. С некоторых пор Эштон поняла, что пребывает в браке с развратным негодяем. Никогда она не предполагала, что выйдет замуж за безумца и маньяка.
Большой зал в «Бурунье» сверкал сотнями огней и тысячами бриллиантов, украшающих женщин. Воздух был насыщен ароматами цветов и дорогих духов. Звучала приятная музыка, слышался гул голосов и хлопанье пробок – открывали шампанское. Мег с порога окинула взглядом представшую перед ее взором картину. На фоне этой роскоши и веселья она почувствовала себя еще более несчастной. Мег знала, что Хэнк, стоящий рядом с ней и поддерживающий ее за локоть, испытывал похожие чувства.
Когда Хэнк узнал, что Мег идет на бал без Спенса, он вызвался сопровождать ее. В любом случае он не мог пойти на бал с Эштон. К тому же, судя по его беспокойному взгляду при упоминании имени Эштон, по некоторым его недомолвкам и действиям, Мег могла сделать вывод, что их роман закончился. И что он этим расстроен.
Когда Хэнк зашел в ее номер до начала бала, то обронил фразу, которая его выдала, Мег взяла фотокамеру и повесила ее на плечо поверх длинного шифонового платья от Марты. На лице Хэнка отразилось удивление.
– Вот так сочетание! – сказал он, смягчая удивление улыбкой.
– Я ведь по-прежнему работаю, – сказала Мег.
– Да. У нас обоих остается по крайней мере это. В этом мы похожи.
Сейчас, стоя на пороге бального зала, Хэнк сказал:
– Я должен сказать вам, что собираюсь сегодня вечером поговорить с Мерритом.
При этом его глаза скользили по головам людей. Возможно, он искал Меррита. Вместо этого он увидел Эштон, стоявшую рядом с Алессандро. И грустное выражение на его лице сменилось гневным.
– Эштон сегодня великолепна, – тихо сказала Мег. – У нее прямо-таки цветущий вид.
– Да, в самом деле, – согласился Хэнк. – И полагаю, мы должны сказать ей об этом. – Он снова взял Мег за локоть и стал пробираться сквозь толпу.
Эштон смертельно побледнела, увидев, что к ней приближаются Мег и Хэнк. Алессандро изобразил широкую улыбку. И хотя Хэнк сказал Мег накануне, что не ожидал, будто кто-то заподозрит его в способности убить другого человека, сейчас можно было поверить, что он все-таки способен на это.
Сами по себе слова были вежливыми, хотя и произносились вымученным тоном. Алессандро сказал, что бал, как ему кажется, имеет большой успех. Хэнк согласился. Эштон выразила удовлетворение, что они оба смогли прийти. Хэнк сдавленным голосом сказал Эштон, что она отлично выглядит.
– Она и в самом деле отлично выглядит, не правда ли? – согласился Алессандро и, повернувшись к Эштон, заговорщически спросил ее, могут ли они сообщить Хэнку добрую весть.
И в этот момент произошло нечто экстраординарное. Мег увидела, как огромная ладонь Хэнка сложилась в кулак. Эштон ухватила рукой рукав пиджака Хэнка и потащила его прочь от Алессандро.
Алессандро повернулся к Мег, улыбнулся и пожал плечами.
– Моя жена выглядит славно, но вы смотритесь настоящей красавицей. Должно быть, мы должны винить в этом Спенсера. Признаюсь, я ему люто завидую.
– К тому же досадно стать беднее на десять тысяч долларов, – ядовито заметила Мег.
Алессандро удивленно поднял черные брови:
– Он вам сказал об этом?
– Скажем так: я узнала об этом. Должно быть, я могу чувствовать себя польщенной. Как-никак десять тысяч – немалая сумма.
– Для женщины, которую не интересуют деньги, вы слишком долго о них говорите. При нашей первой встрече вы потешались надо мной из-за того, что они у меня есть. Затем вы пришли в негодование, когда я предложил поделиться деньгами с вами. А сейчас вы обижаетесь на то, что мы спорили на вас.
– Не обижаюсь, – соврала она. – Просто сожалею, что вы потеряли из-за меня столько денег.
– Но я их вовсе не потерял. Спенсер не позволил мне заплатить ему долг. Он даже разорвал чек и вернул мне клочки. Он заявил, что не выигрывал никакого пари. Спенс сказал, будто даже не прикасался к вам. Я заметил ему, что это настоящий абсурд, даже если бы я не слышал о помолвке: Достаточно посмотреть на вас, когда вы вместе. Однако он продолжал защищать, как я понимаю, вашу честь. Я никогда не смогу простить вас, прекрасная Меган, за то, что вы отвергли порядочного и честного человека. – Он засмеялся. – Хотя, я полагаю, мне придется простить, поскольку мы с вами будем кем-то вроде кузенов. – Смех его трансформировался в ухмылку. – Есть такое американское выражение – целующиеся кузены. Надеюсь, мы будем именно такими.
Мег удалось отделаться от Алессандро, ибо ей тошно было слушать его вкрадчивый голос, двусмысленные намеки, и вообще ей хотелось остаться одной и разобраться в том, что она услышала. Хотя Мег и уверяла себя, будто рассказ Алессандро не меняет дела, она вынуждена была признать, что если Спенс и был виновен в том, что заключил пари, то его нельзя обвинить в том, что он довел его до конца. Может быть, оправдание Спенса соответствовало действительности. Может, прежний Спенс заключил пари, а новый Спенс устыдился своего поступка. Она не могла судить об этом с полной уверенностью. Она знала лишь, что появилась надежда, за которую ей отчаянно хотелось уцепиться.
Фазан, начиненный печеночным паштетом, был убран со стола, и начались танцы. Хэнк подошел к Мерриту.
– Я хотел бы поговорить с вами, – сказал Хэнк ему на ухо.
Меррит повернул к Хэнку лицо. Обычно бесстрастное, в этот момент оно несло на себе печать враждебности.
– Нельзя ли подождать до завтра?
– Боюсь, нельзя, – твердо сказал Хэнк.
– Хорошо, – согласился Меррит и последовал за Хэнком в бар, где они сели за столик в углу.
Хэнк заказал виски, Меррит – бокал вина.
– Я не буду ходить вокруг да около, – начал Хэнк. – Нельзя ли обойтись без избитых фраз? – с явной неприязнью сказал Меррит.
– Вам не по душе избитые фразы, зато вполне подходит перевозка наркотиков, не правда ли?
– Вы рассматриваете это как перевозку наркотиков, а я – как попытку снова поставить на ноги фонд и состояние семейства Кенделлов.
Хэнк был поражен. Он ожидал, что последуют возражения, препирательства, мольбы. И не предполагал, что Меррит будет сидеть так спокойно, словно идет обычное заседание совета директоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Сын и наследник, – с горечью повторила Эштон. – А если девочка?
– Этого не может быть, – уверенно заявил он. Ей пришла в голову неожиданная мысль. Может, если родится девочка, он ее отпустит?
– А даже если и так, – добавил Алессандро, – нам придется завести еще одного ребенка. Ты поторопись, tesoro. Я подожду тебя внизу.
Эштон увидела в зеркале его удаляющуюся спину. Неужто он, пытаясь одурачить Палм-Бич, сам в это поверил? Ей вдруг стало тошно, и это явно не имело никакой связи с ее нынешним физическим состоянием. С некоторых пор Эштон поняла, что пребывает в браке с развратным негодяем. Никогда она не предполагала, что выйдет замуж за безумца и маньяка.
Большой зал в «Бурунье» сверкал сотнями огней и тысячами бриллиантов, украшающих женщин. Воздух был насыщен ароматами цветов и дорогих духов. Звучала приятная музыка, слышался гул голосов и хлопанье пробок – открывали шампанское. Мег с порога окинула взглядом представшую перед ее взором картину. На фоне этой роскоши и веселья она почувствовала себя еще более несчастной. Мег знала, что Хэнк, стоящий рядом с ней и поддерживающий ее за локоть, испытывал похожие чувства.
Когда Хэнк узнал, что Мег идет на бал без Спенса, он вызвался сопровождать ее. В любом случае он не мог пойти на бал с Эштон. К тому же, судя по его беспокойному взгляду при упоминании имени Эштон, по некоторым его недомолвкам и действиям, Мег могла сделать вывод, что их роман закончился. И что он этим расстроен.
Когда Хэнк зашел в ее номер до начала бала, то обронил фразу, которая его выдала, Мег взяла фотокамеру и повесила ее на плечо поверх длинного шифонового платья от Марты. На лице Хэнка отразилось удивление.
– Вот так сочетание! – сказал он, смягчая удивление улыбкой.
– Я ведь по-прежнему работаю, – сказала Мег.
– Да. У нас обоих остается по крайней мере это. В этом мы похожи.
Сейчас, стоя на пороге бального зала, Хэнк сказал:
– Я должен сказать вам, что собираюсь сегодня вечером поговорить с Мерритом.
При этом его глаза скользили по головам людей. Возможно, он искал Меррита. Вместо этого он увидел Эштон, стоявшую рядом с Алессандро. И грустное выражение на его лице сменилось гневным.
– Эштон сегодня великолепна, – тихо сказала Мег. – У нее прямо-таки цветущий вид.
– Да, в самом деле, – согласился Хэнк. – И полагаю, мы должны сказать ей об этом. – Он снова взял Мег за локоть и стал пробираться сквозь толпу.
Эштон смертельно побледнела, увидев, что к ней приближаются Мег и Хэнк. Алессандро изобразил широкую улыбку. И хотя Хэнк сказал Мег накануне, что не ожидал, будто кто-то заподозрит его в способности убить другого человека, сейчас можно было поверить, что он все-таки способен на это.
Сами по себе слова были вежливыми, хотя и произносились вымученным тоном. Алессандро сказал, что бал, как ему кажется, имеет большой успех. Хэнк согласился. Эштон выразила удовлетворение, что они оба смогли прийти. Хэнк сдавленным голосом сказал Эштон, что она отлично выглядит.
– Она и в самом деле отлично выглядит, не правда ли? – согласился Алессандро и, повернувшись к Эштон, заговорщически спросил ее, могут ли они сообщить Хэнку добрую весть.
И в этот момент произошло нечто экстраординарное. Мег увидела, как огромная ладонь Хэнка сложилась в кулак. Эштон ухватила рукой рукав пиджака Хэнка и потащила его прочь от Алессандро.
Алессандро повернулся к Мег, улыбнулся и пожал плечами.
– Моя жена выглядит славно, но вы смотритесь настоящей красавицей. Должно быть, мы должны винить в этом Спенсера. Признаюсь, я ему люто завидую.
– К тому же досадно стать беднее на десять тысяч долларов, – ядовито заметила Мег.
Алессандро удивленно поднял черные брови:
– Он вам сказал об этом?
– Скажем так: я узнала об этом. Должно быть, я могу чувствовать себя польщенной. Как-никак десять тысяч – немалая сумма.
– Для женщины, которую не интересуют деньги, вы слишком долго о них говорите. При нашей первой встрече вы потешались надо мной из-за того, что они у меня есть. Затем вы пришли в негодование, когда я предложил поделиться деньгами с вами. А сейчас вы обижаетесь на то, что мы спорили на вас.
– Не обижаюсь, – соврала она. – Просто сожалею, что вы потеряли из-за меня столько денег.
– Но я их вовсе не потерял. Спенсер не позволил мне заплатить ему долг. Он даже разорвал чек и вернул мне клочки. Он заявил, что не выигрывал никакого пари. Спенс сказал, будто даже не прикасался к вам. Я заметил ему, что это настоящий абсурд, даже если бы я не слышал о помолвке: Достаточно посмотреть на вас, когда вы вместе. Однако он продолжал защищать, как я понимаю, вашу честь. Я никогда не смогу простить вас, прекрасная Меган, за то, что вы отвергли порядочного и честного человека. – Он засмеялся. – Хотя, я полагаю, мне придется простить, поскольку мы с вами будем кем-то вроде кузенов. – Смех его трансформировался в ухмылку. – Есть такое американское выражение – целующиеся кузены. Надеюсь, мы будем именно такими.
Мег удалось отделаться от Алессандро, ибо ей тошно было слушать его вкрадчивый голос, двусмысленные намеки, и вообще ей хотелось остаться одной и разобраться в том, что она услышала. Хотя Мег и уверяла себя, будто рассказ Алессандро не меняет дела, она вынуждена была признать, что если Спенс и был виновен в том, что заключил пари, то его нельзя обвинить в том, что он довел его до конца. Может быть, оправдание Спенса соответствовало действительности. Может, прежний Спенс заключил пари, а новый Спенс устыдился своего поступка. Она не могла судить об этом с полной уверенностью. Она знала лишь, что появилась надежда, за которую ей отчаянно хотелось уцепиться.
Фазан, начиненный печеночным паштетом, был убран со стола, и начались танцы. Хэнк подошел к Мерриту.
– Я хотел бы поговорить с вами, – сказал Хэнк ему на ухо.
Меррит повернул к Хэнку лицо. Обычно бесстрастное, в этот момент оно несло на себе печать враждебности.
– Нельзя ли подождать до завтра?
– Боюсь, нельзя, – твердо сказал Хэнк.
– Хорошо, – согласился Меррит и последовал за Хэнком в бар, где они сели за столик в углу.
Хэнк заказал виски, Меррит – бокал вина.
– Я не буду ходить вокруг да около, – начал Хэнк. – Нельзя ли обойтись без избитых фраз? – с явной неприязнью сказал Меррит.
– Вам не по душе избитые фразы, зато вполне подходит перевозка наркотиков, не правда ли?
– Вы рассматриваете это как перевозку наркотиков, а я – как попытку снова поставить на ноги фонд и состояние семейства Кенделлов.
Хэнк был поражен. Он ожидал, что последуют возражения, препирательства, мольбы. И не предполагал, что Меррит будет сидеть так спокойно, словно идет обычное заседание совета директоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74