Или с третьего что-нибудь розовое. Неважно что. Такие уж мы были придурки.
– Ах, вот что, – отозвался Стэнли. – С тем французом? Да уж, придурки, нечего сказать.
– Ты что, знал?
– Да.
– Откуда?
– Дэниэл Куинн рассказал. Он тебя видел.
У Коры глаза на лоб полезли:
– Он? Меня?
– Ты же знаешь его. Наверняка он промышлял тем же самым. Пустяки. Дети воруют сплошь и рядом. Боже мой, Кора, только не говори, что тебе до сих пор стыдно. И что тебя все эти годы мучила совесть. Сколько… девятнадцать лет?
Так оно и было на самом деле. Кора рыдала.
– Не все время, конечно. Но порой на меня находит, и я готова сквозь землю провалиться. А еще мои ребята… они заслуживали лучшего.
– То есть как?
– Больше, чем я могла им дать. Вспомни, что у нас за квартира. И денег у меня никогда не было.
– Кора, ты держалась молодцом.
– Ты знал. Знал. Только не говори мне, что все знают. – Кора закрыла лицо руками. – Все знают, так ведь?
Стэнли со вздохом убрал с кровати поднос, сел рядом с Корой, обнял ее своей медвежьей лапищей.
– Кора, ты несешься по жизни с криками и бранью. «Не таскайтесь! Ведите себя прилично! Сколько будет пятью три? Зашей джинсы, Стэнли! Не выходи из дома непричесанной, Эллен! Сэм и Кол, не объедайтесь печеньем! Есть еще порох в пороховницах, Джордж!» Если бы не твое бурное прошлое и душевные раны, стали бы мы тебя терпеть?
– О господи, Стэнли, – рыдала Кора. – Я так устала. Так устала. Скорей бы уснуть. Больше всего на свете люблю спать.
И, поглаживая Корино плечо, целуя ее в макушку, глядя, как колышутся занавески, и слегка волнуясь, что опаздывает на работу, Стэнли сказал:
– Знаешь, Кора, а я больше всего на свете люблю, когда ты спишь.
На работу Стэнли опоздал.
– Не знаю, Билли, – вздохнул он, – зачем связываться с женщинами, если можно снять толстую шлюху в нейлоновых чулках, а ужин купить на вынос? Билли помотал головой:
– А черт его знает.
– Кстати, – Стэнли с тревогой указал на пустой стол напротив, – где Эллен? Она не звонила?
– Не-а.
– Чертова вечеринка, чертово пойло, чертовы люди! Если б не они, я был бы счастлив! – проворчал Стэнли. Но тут же подошел к телефону и набрал свой номер – узнать, как поживает Кора.
Глава седьмая
Лишь спустя неделю Кора поправилась настолько, чтобы уйти от Стэнли. Она могла бы, конечно, вернуться домой, но разрешила Стэнли за собой поухаживать, позволила себе эту роскошь. К заботе быстро привыкаешь. Только через неделю Кора добралась до Эллен. Громко постучала в дверь. Тишина. Не без труда опустилась на колени и крикнула в щель для писем:
– Эллен, Эллен! Я знаю, что ты дома! Хватит придуриваться, открывай!
Звякнула цепочка, глухо стукнул засов, тяжело повернулся в замке ключ, скрипнула ручка, и появилась Эллен. Когда Кора была маленькая, двери открывались по-другому. В ее родном поселке они просто-напросто никогда не запирались на замки. Не от кого и нечего было прятать, наивно полагала Кора.
Эллен была в мешковатой футболке, вытертой шерстяной кофте с полными карманами бумажных платков, в черных трусиках и спущенных серых носках. Лицо пепельносерое. Щурясь от дневного света, она сморкалась в обрывок салфетки.
– Боже, что с тобой?
– Сама не краше, – парировала Эллен. – Кто тебя так?
– Машина. Разбилась в лепешку. И я, как назло, оказалась внутри.
Кора прошла следом за Эллен в прихожую, оттуда – в спальню. Эллен забилась под одеяло.
– Ну и соблазнительный у тебя наряд – сразу видно, спишь одна, – отметила Кора.
– Как и ты, – буркнула Эллен.
«Я-то теперь одна не сплю», – пронеслось в голове у Коры. Но у нее хватило ума промолчать. Кора осторожно присела на кровать рядом с Эллен и спросила:
– Что случилось?
– Ничего, – ответила Эллен. – Ничего особенного.
– По тебе не скажешь. С тобой все в порядке?
– Да.
Кора испытующе глянула на подругу.
– Вижу, что нет.
– Говорю же, все хорошо. Не веришь?
– Язык твой говорит одно, а на уме у тебя другое.
– Если ты читаешь по моему лицу, я заставлю врать и его.
Кора посмотрела вокруг. Картины Дэниэла, все его женщины – Мана Рэя, Джорджа Гросса, Матисса, – давние свидетельницы постельной жизни Эллен, перекочевали на пол, стояли лицом к стене.
– Слишком много всего они видели, – пояснила Эллен. – Не могу смириться с тем, что они столько про меня знают.
Кора не ответила. Они сидели рядышком на постели и молчали, как умеют молчать только старые подруги. Наконец Кора взяла Эллен за руку:
– Что стряслось?
– Он пришел после вечеринки. Открыл дверь своим ключом. Был очень зол на меня.
– За что?
– Созвала гостей, а его не пригласила.
– Вот еще! Как он пронюхал, что у тебя вечеринка? Если это можно назвать вечеринкой.
– Он за мной следит. Стоит под окнами. А когда меня нет дома, приходит и шарит по моей квартире.
Кора прижала руку к груди, ее затошнило.
– Вот черт!
– Он взял меня силой, – продолжала Эллен. – Или мне показалось. Не знаю.
– Он тебя изнасиловал?
– Нет, не совсем. Он набросился на меня. А потом… я ему уступила. Я ему никогда не отказываю. Это тоже изнасилование?
– Да! – решительно сказала Кора. – Ты и сама знаешь.
– Знаю, изнасилование. В первый раз он меня изнасиловал. А потом мы занялись любовью.
Кора пришла в отчаяние.
– Ну ты и дура.
– Никто и не спорит. Но он лежал такой несчастный, сломленный. Я не могла этого вынести. На него больно было смотреть.
Кора всплеснула руками:
– Завязывай с этим, Эллен! Гони его в шею! – И, вспомнив о подробностях ее нескладной жизни, добавила: – Дома у тебя, как всегда, ни крошки?
– Кажется, в кармане куртки завалялась шоколадка.
– Я не стану есть то, что неделями валялось у тебя в кармане.
– Как хочешь. А я съем.
У Эллен была привычка вечерами стоять у окна и жевать кукурузные хлопья прямо из пакета. Одежда ее – джинсы, колготки, трусики, футболка, свитер – валялась в беспорядке там, где она ее сбросила.
– Я тут недавно вспомнила… – начала Эллен, – как бежала однажды по полю для гольфа, а за мной гнался старикашка-сосед. Он был извращенец. А я думала, шпион.
– Выходит, ошиблась, – вставила Кора.
– Да. А потом пришла моя мама, а там – никого. Она разозлилась, что я бегаю среди ночи одна, и задала мне взбучку. Ох и влетело же мне!
– Я бы на ее месте тоже тебе всыпала. – Кора покачала головой. Потянулась к Эллен, взяла ее за руку. – Дура и есть!
– Еще бы. Но в ту ночь она была мне так нужна! Мне нужна была мать. Я всегда боялась, что мама меня не любит. И очень от этого страдала. Всегда поступала ей наперекор. Как могла, старалась ей насолить. Делала все ей назло. Курила, пила, вышла замуж за Дэниэла. Позор мне.
– Это уж точно, – согласилась Кора. – И ты спряталась на неделю, чтобы разобраться в себе?
– Да, а еще из-за чертовой «Кровавой Мэри» я три дня мучилась похмельем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Ах, вот что, – отозвался Стэнли. – С тем французом? Да уж, придурки, нечего сказать.
– Ты что, знал?
– Да.
– Откуда?
– Дэниэл Куинн рассказал. Он тебя видел.
У Коры глаза на лоб полезли:
– Он? Меня?
– Ты же знаешь его. Наверняка он промышлял тем же самым. Пустяки. Дети воруют сплошь и рядом. Боже мой, Кора, только не говори, что тебе до сих пор стыдно. И что тебя все эти годы мучила совесть. Сколько… девятнадцать лет?
Так оно и было на самом деле. Кора рыдала.
– Не все время, конечно. Но порой на меня находит, и я готова сквозь землю провалиться. А еще мои ребята… они заслуживали лучшего.
– То есть как?
– Больше, чем я могла им дать. Вспомни, что у нас за квартира. И денег у меня никогда не было.
– Кора, ты держалась молодцом.
– Ты знал. Знал. Только не говори мне, что все знают. – Кора закрыла лицо руками. – Все знают, так ведь?
Стэнли со вздохом убрал с кровати поднос, сел рядом с Корой, обнял ее своей медвежьей лапищей.
– Кора, ты несешься по жизни с криками и бранью. «Не таскайтесь! Ведите себя прилично! Сколько будет пятью три? Зашей джинсы, Стэнли! Не выходи из дома непричесанной, Эллен! Сэм и Кол, не объедайтесь печеньем! Есть еще порох в пороховницах, Джордж!» Если бы не твое бурное прошлое и душевные раны, стали бы мы тебя терпеть?
– О господи, Стэнли, – рыдала Кора. – Я так устала. Так устала. Скорей бы уснуть. Больше всего на свете люблю спать.
И, поглаживая Корино плечо, целуя ее в макушку, глядя, как колышутся занавески, и слегка волнуясь, что опаздывает на работу, Стэнли сказал:
– Знаешь, Кора, а я больше всего на свете люблю, когда ты спишь.
На работу Стэнли опоздал.
– Не знаю, Билли, – вздохнул он, – зачем связываться с женщинами, если можно снять толстую шлюху в нейлоновых чулках, а ужин купить на вынос? Билли помотал головой:
– А черт его знает.
– Кстати, – Стэнли с тревогой указал на пустой стол напротив, – где Эллен? Она не звонила?
– Не-а.
– Чертова вечеринка, чертово пойло, чертовы люди! Если б не они, я был бы счастлив! – проворчал Стэнли. Но тут же подошел к телефону и набрал свой номер – узнать, как поживает Кора.
Глава седьмая
Лишь спустя неделю Кора поправилась настолько, чтобы уйти от Стэнли. Она могла бы, конечно, вернуться домой, но разрешила Стэнли за собой поухаживать, позволила себе эту роскошь. К заботе быстро привыкаешь. Только через неделю Кора добралась до Эллен. Громко постучала в дверь. Тишина. Не без труда опустилась на колени и крикнула в щель для писем:
– Эллен, Эллен! Я знаю, что ты дома! Хватит придуриваться, открывай!
Звякнула цепочка, глухо стукнул засов, тяжело повернулся в замке ключ, скрипнула ручка, и появилась Эллен. Когда Кора была маленькая, двери открывались по-другому. В ее родном поселке они просто-напросто никогда не запирались на замки. Не от кого и нечего было прятать, наивно полагала Кора.
Эллен была в мешковатой футболке, вытертой шерстяной кофте с полными карманами бумажных платков, в черных трусиках и спущенных серых носках. Лицо пепельносерое. Щурясь от дневного света, она сморкалась в обрывок салфетки.
– Боже, что с тобой?
– Сама не краше, – парировала Эллен. – Кто тебя так?
– Машина. Разбилась в лепешку. И я, как назло, оказалась внутри.
Кора прошла следом за Эллен в прихожую, оттуда – в спальню. Эллен забилась под одеяло.
– Ну и соблазнительный у тебя наряд – сразу видно, спишь одна, – отметила Кора.
– Как и ты, – буркнула Эллен.
«Я-то теперь одна не сплю», – пронеслось в голове у Коры. Но у нее хватило ума промолчать. Кора осторожно присела на кровать рядом с Эллен и спросила:
– Что случилось?
– Ничего, – ответила Эллен. – Ничего особенного.
– По тебе не скажешь. С тобой все в порядке?
– Да.
Кора испытующе глянула на подругу.
– Вижу, что нет.
– Говорю же, все хорошо. Не веришь?
– Язык твой говорит одно, а на уме у тебя другое.
– Если ты читаешь по моему лицу, я заставлю врать и его.
Кора посмотрела вокруг. Картины Дэниэла, все его женщины – Мана Рэя, Джорджа Гросса, Матисса, – давние свидетельницы постельной жизни Эллен, перекочевали на пол, стояли лицом к стене.
– Слишком много всего они видели, – пояснила Эллен. – Не могу смириться с тем, что они столько про меня знают.
Кора не ответила. Они сидели рядышком на постели и молчали, как умеют молчать только старые подруги. Наконец Кора взяла Эллен за руку:
– Что стряслось?
– Он пришел после вечеринки. Открыл дверь своим ключом. Был очень зол на меня.
– За что?
– Созвала гостей, а его не пригласила.
– Вот еще! Как он пронюхал, что у тебя вечеринка? Если это можно назвать вечеринкой.
– Он за мной следит. Стоит под окнами. А когда меня нет дома, приходит и шарит по моей квартире.
Кора прижала руку к груди, ее затошнило.
– Вот черт!
– Он взял меня силой, – продолжала Эллен. – Или мне показалось. Не знаю.
– Он тебя изнасиловал?
– Нет, не совсем. Он набросился на меня. А потом… я ему уступила. Я ему никогда не отказываю. Это тоже изнасилование?
– Да! – решительно сказала Кора. – Ты и сама знаешь.
– Знаю, изнасилование. В первый раз он меня изнасиловал. А потом мы занялись любовью.
Кора пришла в отчаяние.
– Ну ты и дура.
– Никто и не спорит. Но он лежал такой несчастный, сломленный. Я не могла этого вынести. На него больно было смотреть.
Кора всплеснула руками:
– Завязывай с этим, Эллен! Гони его в шею! – И, вспомнив о подробностях ее нескладной жизни, добавила: – Дома у тебя, как всегда, ни крошки?
– Кажется, в кармане куртки завалялась шоколадка.
– Я не стану есть то, что неделями валялось у тебя в кармане.
– Как хочешь. А я съем.
У Эллен была привычка вечерами стоять у окна и жевать кукурузные хлопья прямо из пакета. Одежда ее – джинсы, колготки, трусики, футболка, свитер – валялась в беспорядке там, где она ее сбросила.
– Я тут недавно вспомнила… – начала Эллен, – как бежала однажды по полю для гольфа, а за мной гнался старикашка-сосед. Он был извращенец. А я думала, шпион.
– Выходит, ошиблась, – вставила Кора.
– Да. А потом пришла моя мама, а там – никого. Она разозлилась, что я бегаю среди ночи одна, и задала мне взбучку. Ох и влетело же мне!
– Я бы на ее месте тоже тебе всыпала. – Кора покачала головой. Потянулась к Эллен, взяла ее за руку. – Дура и есть!
– Еще бы. Но в ту ночь она была мне так нужна! Мне нужна была мать. Я всегда боялась, что мама меня не любит. И очень от этого страдала. Всегда поступала ей наперекор. Как могла, старалась ей насолить. Делала все ей назло. Курила, пила, вышла замуж за Дэниэла. Позор мне.
– Это уж точно, – согласилась Кора. – И ты спряталась на неделю, чтобы разобраться в себе?
– Да, а еще из-за чертовой «Кровавой Мэри» я три дня мучилась похмельем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63