Он расхохотался, но глаза его по-прежнему, не отрываясь и не мигая, смотрели мне в переносицу. К счастью, я слишком ненавидел его, чтобы отступить перед этим взглядом.
— Возможно? О, да, ты всегда был дерзким, щенок. Тот, кого звали в Иуну Кеми, тоже был дерзким, и где он теперь? Спроси о нем слепых чудовищ известняковых пещер Тот-Амона, они живут долго, хоть и обречены на вечную тьму… Ты предлагаешь мне жизнь в обмен на девчонку? Да что ты знаешь о жизни, смертный? Жизнь твоя кончится, не успев начаться, и знаешь ты о ней не больше, чем муравей о пустыне. Нет, смертный, я не боюсь тебя и твоих жалких угроз. Ты не получишь свою девку и не убьешь меня. Тебе это не по силам…
Он замолчал и некоторое время тяжело смотрел на меня исподлобья. Я почувствовал, как немеет мой палец на спусковом крючке, как наливаются чугуном руки и неудержимо клонится вниз Нефритовый Змей. И когда я уже совсем было опустил арбалет, то понял, что Хромец действительно боится, и эта мысль вернула мне силы. Я взглянул в его мертвые глаза и усмехнулся –первый раз за весь день.
— Стой, — уже менее уверенно сказал он, когда наше противостояние взглядов закончилось. — Я не принимаю твоей сделки, но предлагаю тебе свою… Выслушай меня, смертный.
— Я не намерен тебя слушать, старый болван, — я крепко прижал ложе арбалета к плечу и прицелился. — Или ты скажешь мне, где Наташа, или…
— Хорошо! — рявкнул Хромец. — Я скажу, но сначала выслушай… Мне нужна твоя помощь!
Если бы он заявил, что отправил Наташу домой на ковре-самолете, я, наверное, поверил бы ему больше. Поэтому я воспользовался его растерянностью и продвинулся вперед еще на пару шагов.
— Я мог бы тысячу раз убить тебя, и там, на поверхности, и здесь, в подземельях Нергала, где сила моя возрастает многократно… Я мог бы прийти к тебе в дом и уничтожить тебя спящего, я мог бы послать к тебе духов ада, и они разорвали бы тебя на куски, я мог бы проткнуть твою фигурку перед Черепом Смерти, и ты умер бы, как умер старик-археолог, в страшных мучениях… Но я не тронул тебя.
Наверое, нужно было его как-то поблагодарить, но мне, честное слово, было не до этого. Я сделал еще шаг вперед, и расстояние между нами стало вполне приемлемым для точного выстрела из арбалета — правда, без наручников на запястьях.
— Я ждал, когда ты придешь сюда, — сказал он. — Я хотел, чтобы ты пришел. Хотел и боялся, но хотел все-таки больше. Игра, начавшаяся две тысячи лет назад, завершается. Согласись, что без противников играть скучно.
Мы уже встречались с тобой, Ким, очень давно, в Городе Столбов, Иуну… Тогда ты был совсем другим, хотя звали тебя похоже — Кеми… Ты был мастером мечного боя и стрелком из лука. И наемником.
(Вообще-то я уже не первый раз слышал эти сказки — когда-то у меня была подружка-астролог, утверждавшая, что в прошлой жизни я жил в джунглях Африки и был негритянкой. Поэтому откровения Хромца я воспринял спокойно и не преминул продвинуться еще немного вперед).
— Итеру выбрали Кеми как оружие против меня, — продолжал между тем Хромец. — Они не могли убивать сами… предпочитали действовать чужими руками… как и сейчас. Старик Лопухин тоже ведь послал тебя, Ким, мой мальчик… Ничего не переменилось за две тысячи лет.
Кеми было сказано, что он должен поразить меня в точку, на два пальца отстоящую от переносицы. Ему дали стрелу — Жало Змеи. И ему заплатили, заплатили несметными сокровищами, но он не успел ими воспользоваться.
Голос его окреп и загрохотал под потолком подземного зала.
— Я убил его, Ким! Это оказалось несложно! Я похитил его возлюбленную и предложил ему прийти за ней в сады Тот-Амон, одному и без оружия. И, когда он пришел, девушка ударила его ножом в спину, потому что к тому времени она была уже мертва, а в ее теле сидел суккуб, подчинявшийся мне! Но Итеру оказались хитрее, чем я думал. Пока я разбирался со своим неудачливым убийцей, они выкрали у меня Чашу. И мне пришлось искать ее, долго, очень долго, искать повсюду…
Я искал ее две тысячи лет! И везде я встречал одних и тех же людишек. Ли Цюань возродился в Чоодур-ооле, старом ламе из тувинского дацана, отдавшем Чашу археологу… Мороз был со мною в перуанском походе, когда отряды Писарро грабили империю инков… Старик Лопухин… его внук… многие другие… сколько раз я встречал их под разными обличьями и разными именами… Итеру учили, что время циклично. Что было, то будет, что будет, всплывет из глубин прошедшего. Вселенная — механический ящик с заводными куклами. Одни и те же люди играют одни и те же роли. Бесконечное вращение, змея, кусающая себя за хвост… Итеру были рыцарями Вечной Шарманки.
Чаша — ключ от ворот мира. Владеющий ее силой может разомкнуть круг. Время изменит свой ход, и в мир вернется Ночь. Конец циклов. Заводные куклы разбираются и сдаются в металлолом, механический ящик убирают в чулан. Представление окончено. Вот что есть приход Ночи.
И ты можешь помочь мне, Ким. Ты, мой вечный противник, ты, кого бессмертные кукольники, не спросясь, отправили в бесконечную погоню сквозь века, ты, бессчетное число раз пытавшийся убить меня и погибавший сам, ты можешь помочь мне в исполнении предначертанного. И, если ты поможешь мне, ты будешь вознагражден.
— То же ты обещал Чэнь Тану, — сказал я, прилаживая арбалет поудобней. — И старику Лопухину. Мы зря теряем время… Последний раз спрашиваю: где Наташа?
Он не ответил, и я тут же понял, что время мы теряли все-таки не зря. Потому что откуда-то из-под металлического куба вверх ударил столб прозрачного пламени, а в руках у Хромца оказалась переливающаяся всеми цветами радуги Чаша — я с трудом узнал в ее странных очертаниях бывший невзрачный Грааль.
— Полночь! — загрохотал под сводами зала нечеловеческий голос.
— Полночь, смертный! Ты проиграл — могущество Вселенной принадлежит мне!
Я вздохнул и нажал крючок. Нефритовый Змей дернулся у меня в руках, запела тетива, и тяжелая толстая стрела с коротким свистом пролетела высоко над левым плечом Хромца. Она не причинила ему никакого вреда, но он в страхе заслонился обеими руками, и Чашу со звоном выбило из его пальцев. Секунду Хромец стоял неподвижно, потом опустил руки и засмеялся. На этот раз он смеялся тихо, словно сам не верил, что остался жив, и у меня от этого его тихого смеха мороз прошел по коже. Я тоже не успел еще осознать, что упустил свой единственный шанс, что теперь впереди у меня только смерть — более или менее мучительная, вот и вся разница, — просто стоял и смотрел, как он смеется. Потом я выпустил арбалет из внезапно занывших рук, и он с грохотом упал на пол.
— А я боялся, — проговорил Хромец, совладав наконец с жутким своим смехом. — Очень боялся, Ким. И этой штуки — ее ведь тоже успел умыкнуть из дацана старый Лопухин, — и стрелы, и особенно тебя… Да, тебя, Кеми, Сын Змеи… Ты ведь родился в год Змея, смертный, и тогда, в Иуну, и теперь, спустя две тысячи сто пятьдесят лет… Потому-то я и не мог убить тебя сразу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103