Больше половины видов тяжелолетающих, найденных Пржевальским, явились новостью для энтомологов. А ведь он энтомологом сам никогда не был. Насекомых он стал собирать только после усиленных просьб П. П. Семенова.
И вот теперь Пржевальский принесет седому открывателю Небесных гор подарок – не известных нигде, кроме Центральной Азии, жужелиц.
Что жужелицы или карликовые столетние стебельки? Он читал, как умирающий Гумбольдт бредил осколком камня с Тянь-Шаня на своем столе. Теперь Пржевальский принесет в могучей охапке целый Куньлунь.
Наступил год Деревянной Птицы. С февраля по апрель 1885 года Пржевальский пробыл на Лобноре. Старый друг, седой правитель каракурчинцев Кунчикан-бек, встретил Пржевальского тепло и приветливо. Население Лобнора расспрашивало путников о России, о чудесном телеграфе, воздушных шарах, паровых кораблях и железных дорогах. Откуда все это здесь узнали?
Во время стоянки в селе Абдула Великий Охотник гонялся за тигром. Зверь перебрался через изгородь возле дома, где жили путники, и задушил корову, осла и злого пса, приведенного Пржевальским из Цайдама. Сколько ни выходил Пржевальский на тигра – и на Уссури, и в Центральной Азии, – ему никак не удавалось добыть полосатого хищника.
Камышовые стены Лобнора расступились перед путешественником, и он ринулся туда, к весенним хлопотливым птицам.
От Лобнора Пржевальский двинулся через пустыню Восточного Туркестана. С левой руки оставались великие горы, к подножью которых он и хотел выйти снова, когда придет срок. Золото и нефрит лежали под ногами, когда он шел долиной Черчен-Дарьи.
Здесь встречались развалины древних городов и могильники неведомых народов. Пржевальский узнал, что в одной из таких могил нашли женский скелет. Золотые кружки покоились на глазницах желтого черепа. Какие племена населяли просторы Восточного Туркестана? Историки, например, А. Г. Грумм-Гржимайло, говорят, что здесь жил загадочный белый народ. На восток от него бродили хунны, а на северо-западе обитали светловолосые усуни. Почти до начала нашей эры усуни находились в самых тесных отношениях с древними обитателями Восточного Туркестана. Но кто были эти первые древние люди со «впалыми глазами и выпуклым носом», как описывали их китайские историки?
Пржевальский шел путем усуней на запад от Лобнора, вспоминая, что он был прав, еще в прежних скитаниях открыв, что великие дороги ранней цивилизации шли на восток с северо-запада и запада через Лобнор, вдоль Куньлуня, где у подножий гор легче всего было найти воду и корм для скота. Долина Черчен-Дарьи лежала между Алтынтагом и новым западным звеном Куньлуня. Он открылся перед взором странника – весь в ледяном огне, сиянье и светлых облаках. Граниты, нефрит и золото, снег и лед, черный щебень и синее небо, желтый лёсс – вот из чего слагалась целая цепь новых вершин. Пржевальский назвал и этот хребет Русским в честь великого парода, сыном которого был и он.
Здесь он нашел подтверждение своих догадок о древнем населении страны. Он посетил жилища, вырытые в лёссе, и под сводами их нашел племя мачинов – потомков древних обитателей Индостана, смешавшихся с монголами. Но индийское начало явно преобладало в мачинах. Так, у ледяной вершины Русского хребта, на забытом пути в страну усуней, остался жить, может быть, древнейший из всех народов Куньлуня. И как обитатели лёссовых жилищ уцелели здесь после великого борения народов и страстей под небом Восточного Туркестана?
Этот человек умел устремлять взор в века. Распутывая сплетенья чудовищных горных хребтов, вглядываясь в жаркую мглу пустынь, он догадался, что здесь погребены древние тайны. Кто знает, какие народы прошумели по лиловым нагорьям, медным пескам и что произошло на просторах от Ганга до Лобнора с того времени, когда на земле Тибета великая природа стала ткать тот самый волшебный коврик, который Пржевальский осторожно снял и уложил в свою сказочную походную кладовую?
Пржевальский опередил в своих прозрениях многих исследователей. Когда еще офицер бенгальской кавалерии X. Боуэр разыщет в Восточном Туркестане санскритские письмена на березовой коре? И пройдет еще много времени, прежде чем в этой стране найдут бесценные памятники индийской культуры – сокровища, которые давно утрачены даже в самой Индии.
Он постигал все – пути птиц в небе, древние следы человека на земле, знал, как человек искал дороги в горах, пустынях, на берегах рек и где именно этот человек должен был идти.
Потому-то он знал, как и где пробиваться ему самому к истокам индийских рек, чтобы замкнуть кольцо своих исполинских открытий и догадок.
У него был обычай после каждой пройденной тысячи верст устраивать праздник для себя и своих людей. Такое торжество он открыл в Ясулгуне, оазисе, осененном шелковичными деревьями. Казачья гармошка так и ходила ходуном в руках победителя пустынь, гренадеры Нефедов, Иванов, Блинков, Бессонов плясали вприсядку, и потомки древних индостанцев, жители зеленого Ясулгуна, смотрели с удивлением на эту забаву великанов. Гренадеров сменяли казаки и пехотинцы – Хлебников, Родионов, Максимов, казак-препаратор Пантелей Телешев, Дондок Иринчинов. Уж наверное, и Пржевальский показал ради праздника свое искусство. На торжествах он закармливал спутников едой собственного приготовления, угощал шутливыми стихами, которые он сочинял тут же, где-нибудь в сторонке, держа в руке поварской черпак.
Родина была теперь не за горами. С песнями вступили храбрецы в город Керию, славный с древних времен своим золотом. Здесь жили земледельцы, творцы шелка и искатели золота и нефрита. Плодородие и избыток воды делали Керию благодатным местом Джитышара. Керийские жители вышли встречать русских.
Река Керия, как и многие реки, описанные Пржевальским, брала начало в каменной тибетской пустыне, низвергаясь с безымянной высоты. Прорываясь сквозь вечный снег Керийских гор, река стремилась к Тариму, но, не добежав до него, пропадала в песках Такла-Макан. В стремнинах Керии бродили охотники за камнем «юй» – добытчики нефрита, но верховья ее еще никем не были изучены.
На керийском притоке Курабе стояло цветущее селение Полу. В нем жили мачины. Здесь русские гости присутствовали на веселом празднике – «томаше», где перед толпой ходили шуты, ряженные обезьяной и козой. Казачья гармошка снова оглашала шелковичные сады звуками лихой музыки, и снова казаки плясали в облаках лёссовой пыли. К югу от Полу простирались тибетские области, пути к юго-западу вели в Ладак, на верховья Инда. Жители Полу так привыкли к русским, что женщины плакали, узнав, что русские молодцы покидают оазис у тибетских рубежей.
Путешественники упорно искали ворота в Тибет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
И вот теперь Пржевальский принесет седому открывателю Небесных гор подарок – не известных нигде, кроме Центральной Азии, жужелиц.
Что жужелицы или карликовые столетние стебельки? Он читал, как умирающий Гумбольдт бредил осколком камня с Тянь-Шаня на своем столе. Теперь Пржевальский принесет в могучей охапке целый Куньлунь.
Наступил год Деревянной Птицы. С февраля по апрель 1885 года Пржевальский пробыл на Лобноре. Старый друг, седой правитель каракурчинцев Кунчикан-бек, встретил Пржевальского тепло и приветливо. Население Лобнора расспрашивало путников о России, о чудесном телеграфе, воздушных шарах, паровых кораблях и железных дорогах. Откуда все это здесь узнали?
Во время стоянки в селе Абдула Великий Охотник гонялся за тигром. Зверь перебрался через изгородь возле дома, где жили путники, и задушил корову, осла и злого пса, приведенного Пржевальским из Цайдама. Сколько ни выходил Пржевальский на тигра – и на Уссури, и в Центральной Азии, – ему никак не удавалось добыть полосатого хищника.
Камышовые стены Лобнора расступились перед путешественником, и он ринулся туда, к весенним хлопотливым птицам.
От Лобнора Пржевальский двинулся через пустыню Восточного Туркестана. С левой руки оставались великие горы, к подножью которых он и хотел выйти снова, когда придет срок. Золото и нефрит лежали под ногами, когда он шел долиной Черчен-Дарьи.
Здесь встречались развалины древних городов и могильники неведомых народов. Пржевальский узнал, что в одной из таких могил нашли женский скелет. Золотые кружки покоились на глазницах желтого черепа. Какие племена населяли просторы Восточного Туркестана? Историки, например, А. Г. Грумм-Гржимайло, говорят, что здесь жил загадочный белый народ. На восток от него бродили хунны, а на северо-западе обитали светловолосые усуни. Почти до начала нашей эры усуни находились в самых тесных отношениях с древними обитателями Восточного Туркестана. Но кто были эти первые древние люди со «впалыми глазами и выпуклым носом», как описывали их китайские историки?
Пржевальский шел путем усуней на запад от Лобнора, вспоминая, что он был прав, еще в прежних скитаниях открыв, что великие дороги ранней цивилизации шли на восток с северо-запада и запада через Лобнор, вдоль Куньлуня, где у подножий гор легче всего было найти воду и корм для скота. Долина Черчен-Дарьи лежала между Алтынтагом и новым западным звеном Куньлуня. Он открылся перед взором странника – весь в ледяном огне, сиянье и светлых облаках. Граниты, нефрит и золото, снег и лед, черный щебень и синее небо, желтый лёсс – вот из чего слагалась целая цепь новых вершин. Пржевальский назвал и этот хребет Русским в честь великого парода, сыном которого был и он.
Здесь он нашел подтверждение своих догадок о древнем населении страны. Он посетил жилища, вырытые в лёссе, и под сводами их нашел племя мачинов – потомков древних обитателей Индостана, смешавшихся с монголами. Но индийское начало явно преобладало в мачинах. Так, у ледяной вершины Русского хребта, на забытом пути в страну усуней, остался жить, может быть, древнейший из всех народов Куньлуня. И как обитатели лёссовых жилищ уцелели здесь после великого борения народов и страстей под небом Восточного Туркестана?
Этот человек умел устремлять взор в века. Распутывая сплетенья чудовищных горных хребтов, вглядываясь в жаркую мглу пустынь, он догадался, что здесь погребены древние тайны. Кто знает, какие народы прошумели по лиловым нагорьям, медным пескам и что произошло на просторах от Ганга до Лобнора с того времени, когда на земле Тибета великая природа стала ткать тот самый волшебный коврик, который Пржевальский осторожно снял и уложил в свою сказочную походную кладовую?
Пржевальский опередил в своих прозрениях многих исследователей. Когда еще офицер бенгальской кавалерии X. Боуэр разыщет в Восточном Туркестане санскритские письмена на березовой коре? И пройдет еще много времени, прежде чем в этой стране найдут бесценные памятники индийской культуры – сокровища, которые давно утрачены даже в самой Индии.
Он постигал все – пути птиц в небе, древние следы человека на земле, знал, как человек искал дороги в горах, пустынях, на берегах рек и где именно этот человек должен был идти.
Потому-то он знал, как и где пробиваться ему самому к истокам индийских рек, чтобы замкнуть кольцо своих исполинских открытий и догадок.
У него был обычай после каждой пройденной тысячи верст устраивать праздник для себя и своих людей. Такое торжество он открыл в Ясулгуне, оазисе, осененном шелковичными деревьями. Казачья гармошка так и ходила ходуном в руках победителя пустынь, гренадеры Нефедов, Иванов, Блинков, Бессонов плясали вприсядку, и потомки древних индостанцев, жители зеленого Ясулгуна, смотрели с удивлением на эту забаву великанов. Гренадеров сменяли казаки и пехотинцы – Хлебников, Родионов, Максимов, казак-препаратор Пантелей Телешев, Дондок Иринчинов. Уж наверное, и Пржевальский показал ради праздника свое искусство. На торжествах он закармливал спутников едой собственного приготовления, угощал шутливыми стихами, которые он сочинял тут же, где-нибудь в сторонке, держа в руке поварской черпак.
Родина была теперь не за горами. С песнями вступили храбрецы в город Керию, славный с древних времен своим золотом. Здесь жили земледельцы, творцы шелка и искатели золота и нефрита. Плодородие и избыток воды делали Керию благодатным местом Джитышара. Керийские жители вышли встречать русских.
Река Керия, как и многие реки, описанные Пржевальским, брала начало в каменной тибетской пустыне, низвергаясь с безымянной высоты. Прорываясь сквозь вечный снег Керийских гор, река стремилась к Тариму, но, не добежав до него, пропадала в песках Такла-Макан. В стремнинах Керии бродили охотники за камнем «юй» – добытчики нефрита, но верховья ее еще никем не были изучены.
На керийском притоке Курабе стояло цветущее селение Полу. В нем жили мачины. Здесь русские гости присутствовали на веселом празднике – «томаше», где перед толпой ходили шуты, ряженные обезьяной и козой. Казачья гармошка снова оглашала шелковичные сады звуками лихой музыки, и снова казаки плясали в облаках лёссовой пыли. К югу от Полу простирались тибетские области, пути к юго-западу вели в Ладак, на верховья Инда. Жители Полу так привыкли к русским, что женщины плакали, узнав, что русские молодцы покидают оазис у тибетских рубежей.
Путешественники упорно искали ворота в Тибет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34