Разумеется, он использовал деньги, когда их использование давало нужный эффект. Это было ничуть не более нечестным или несправедливым, чем когда атлет использует силу и собранность, а привлекательная женщина красоту, для достижения своего успеха. Игра, которую любому навязывала жизнь, была слишком грубой, чтобы можно было отказываться от своих преимуществ, когда тебе приходится вступать в схватку с судьбой.
– Тсс! Капитан! Идите сюда!
Шутт поднял взгляд и обнаружил сержанта-снабженца, который манил его из переулка рядом с отелем. Он был так занят собственными мыслями, что даже не обратил внимания на грузную фигуру Гарри Шоколада, не заметить которую было просто нельзя. Теперь же, однако, он увидел и небольшую группу легионеров, нервно оглядывающихся недалеко от входа в отель.
Они выглядели в точности как школьники, спрятавшиеся после очередной проказы, так что Шутту пришлось убрать свою улыбку, когда он изменил направление и двинулся в их сторону. Вспомнив свои недавние дебаты с Готцем, он быстро принял сосредоточенный вид.
– Что здесь происходит, Гарри? Неприятности с полицией?
– Гораздо хуже, капитан, – пояснил сержант, покачивая головой и все еще вытягивая шею, чтобы получше видеть двери отеля. – Там появился репортер, который хочет поговорить с кем-нибудь из Легиона.
Волна облегчения, окатившая Шутта, едва не заставила его рассмеяться. Но почти мгновенно вслед за этим появилось ощущение замешательства. Присутствие репортера само по себе еще не казалось ему чем-то ужасным, однако легионеры, окружавшие его, выражали озабоченность тем, что командир не собирался принимать этот факт всерьез.
– Мы не должны сбиваться такой толпой, – сказал Шутт, принимаясь командовать еще не имея созревшего решения. – Нам скорее надо быть больше на глазах, чем избегать этой встречи таким вот образом.
– Капитан прав, – вслух прорычал Гарри. – Мы не должны собираться и глазеть, что будет… особенно… когда еще ничего и не случилось. Ты… и ты! Стойте здесь и глядите в оба! Остальные возвращайтесь в переулок, пока все кругом не начали интересоваться, чего это мы тут собрались.
Сержант молча понаблюдал, как выполняется его приказание, а затем повернулся к Шутту, все еще покачивая головой.
– Сожалею, капитан. Признаюсь, мы немного пошумели, но теперь все кончилось. Хорошо, что нашлась хоть одна спокойная голова, напомнившая нам, как следует себя вести.
– Не стоит благодарности, Г.Ш., – сказал Шутт. – Я уже запутался в том, что здесь происходит. Вся эта суета всего лишь из-за того, что здесь болтается какой-то репортер?
Гарри на минуту застыл и прищурил глаза. Затем покачал головой и весело рассмеялся.
– Черт возьми! – воскликнул он с удивлением. – Тут и на самом деле очень легко забыть, что вы офицер, капитан. Давайте просто скажем так, что у нас, добровольцев, есть некоторые проблемы, которых у вас, офицеров, нет, и остановимся на этом.
– Так не пойдет, – с мрачным видом возразил ему Шутт. – Я ведь уже говорил тебе, Г.Ш., что мы все один отряд и все отдельные трудности становятся нашими общими. Сейчас я, может быть, и не могу решить все проблемы, стоящие перед нами, но я не смогу решать их и в дальнейшем, если не буду знать, в чем они состоят. Поэтому, если ты не возражаешь потратить несколько минут, я весьма оценю твои усилия доходчиво объяснить своему бестолковому офицеру, что здесь происходит.
Сержант-снабженец удивленно заморгал глазами, затем, прежде чем ответить, бросил еще один быстрый взгляд в сторону отеля.
– Ну, понимаете, капитан, вы, офицеры, может быть и пришли на эту службу с исключительно чистым прошлым, но вот что касается некоторых из нас, то мы присоединились к Легиону, чтобы выпутаться из разных, порой весьма сомнительных, ситуаций. Некоторые из нас все еще боятся преследования со стороны людей, которые не прочь содрать с нас если не всю, то хотя бы часть шкуры. И самая последняя вещь, которую мы хотели бы здесь встретить, это репортеры, которые пишут заметки или делают фотографии, из которых становится ясно, где мы находимся и что делаем. Вы следите за ходом моих мыслей? Это все равно что указывать на кого-нибудь пальцем и вопить изо всех сил: "Хватай его".
– Понятно, – задумчиво сказал Шутт.
– Вот как бывает, капитан, – закончил Гарри, сопровождая свои слова энергичным движением плеч. – Иногда мы просто вынуждены бежать…
Капитан едва ли не с хрустом резко вздернул голову.
– Не говорите так, сержант, – холодно произнес он, растягивая слова. – Единственная вещь, которую вы никогда не должны даже пытаться делать, находясь под моим командованием, так это бежать без оглядки.
Затем он отвернулся от сержанта, и, повысив голос, обратился к группе легионеров, столпившихся в дальнем конце переулка.
– ЛЕГИОНЕРЫ! КО МНЕ… НЕМЕДЛЕННО! НАБЛЮДАТЕЛИ ТОЖЕ! ВСЕ СЮДА… НЕМЕДЛЕННО!
Беглецы, слегка успокоившись, двинулись вперед, обмениваясь смущенными взглядами, надеясь рассеять явно плохое настроение их командира.
– Мне показалось, что репортеры заставили вас нервничать… и что вы испугались, будто ваше прошлое может повредить вам, если станет что-то известно о вашем местонахождении. Прежде всего, я говорю вам, здесь и сейчас: "ПРИВЫКАЙТЕ К РЕПОРТЕРАМ". Они болтаются здесь потому, что кое-что из того, что мы собираемся делать, будет новостью. Не пытайтесь прятаться от них, а учитесь, как следует говорить с ними, чтобы их сообщение содержало именно то, что хотелось бы вам. Теперь, когда я осознаю существующую проблему, я уверен, что у вас будет возможность научиться, как правильно давать интервью и управлять самим этим процессом. А пока что вы можете поступить очень просто: вам следует лишь сказать "без комментариев" и отослать их к одному из офицеров. Чего вы не должны делать, так это позволять им или кому-то еще увести вас куда-то от вашего места: из казармы или, как в данном случае, из отеля.
Он немного помолчал, чтобы провести взглядом по всем собравшимся, а затем продолжил:
– Все это подводит нас ко второму пункту. Кажется, группа, собравшаяся здесь, думает, что прошлой ночью я говорил с кем-то другим. Ну так вот, нет. Некоторые из вас, присоединяясь к Легиону, бежали или от людей, или от ситуаций, так или иначе чем-то им угрожавших. Я знаю об этом. Знает об этом и каждый в нашей роте. Моя реакция на все это будет такой: "Ну и что?" Если репортер узнает ваше новое имя и место службы, или если из-за этого получится так, что ваше прошлое начнет снова преследовать вас, ну так что? Теперь вы часть роты, и каждый, кто будет преследовать вас, будет вынужден столкнуться со всеми нами. Иначе говоря, то, что происходит в роте, касается всех. Теперь мы одна семья, и это означает, что никто из вас больше не останется со своими проблемами один на один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Тсс! Капитан! Идите сюда!
Шутт поднял взгляд и обнаружил сержанта-снабженца, который манил его из переулка рядом с отелем. Он был так занят собственными мыслями, что даже не обратил внимания на грузную фигуру Гарри Шоколада, не заметить которую было просто нельзя. Теперь же, однако, он увидел и небольшую группу легионеров, нервно оглядывающихся недалеко от входа в отель.
Они выглядели в точности как школьники, спрятавшиеся после очередной проказы, так что Шутту пришлось убрать свою улыбку, когда он изменил направление и двинулся в их сторону. Вспомнив свои недавние дебаты с Готцем, он быстро принял сосредоточенный вид.
– Что здесь происходит, Гарри? Неприятности с полицией?
– Гораздо хуже, капитан, – пояснил сержант, покачивая головой и все еще вытягивая шею, чтобы получше видеть двери отеля. – Там появился репортер, который хочет поговорить с кем-нибудь из Легиона.
Волна облегчения, окатившая Шутта, едва не заставила его рассмеяться. Но почти мгновенно вслед за этим появилось ощущение замешательства. Присутствие репортера само по себе еще не казалось ему чем-то ужасным, однако легионеры, окружавшие его, выражали озабоченность тем, что командир не собирался принимать этот факт всерьез.
– Мы не должны сбиваться такой толпой, – сказал Шутт, принимаясь командовать еще не имея созревшего решения. – Нам скорее надо быть больше на глазах, чем избегать этой встречи таким вот образом.
– Капитан прав, – вслух прорычал Гарри. – Мы не должны собираться и глазеть, что будет… особенно… когда еще ничего и не случилось. Ты… и ты! Стойте здесь и глядите в оба! Остальные возвращайтесь в переулок, пока все кругом не начали интересоваться, чего это мы тут собрались.
Сержант молча понаблюдал, как выполняется его приказание, а затем повернулся к Шутту, все еще покачивая головой.
– Сожалею, капитан. Признаюсь, мы немного пошумели, но теперь все кончилось. Хорошо, что нашлась хоть одна спокойная голова, напомнившая нам, как следует себя вести.
– Не стоит благодарности, Г.Ш., – сказал Шутт. – Я уже запутался в том, что здесь происходит. Вся эта суета всего лишь из-за того, что здесь болтается какой-то репортер?
Гарри на минуту застыл и прищурил глаза. Затем покачал головой и весело рассмеялся.
– Черт возьми! – воскликнул он с удивлением. – Тут и на самом деле очень легко забыть, что вы офицер, капитан. Давайте просто скажем так, что у нас, добровольцев, есть некоторые проблемы, которых у вас, офицеров, нет, и остановимся на этом.
– Так не пойдет, – с мрачным видом возразил ему Шутт. – Я ведь уже говорил тебе, Г.Ш., что мы все один отряд и все отдельные трудности становятся нашими общими. Сейчас я, может быть, и не могу решить все проблемы, стоящие перед нами, но я не смогу решать их и в дальнейшем, если не буду знать, в чем они состоят. Поэтому, если ты не возражаешь потратить несколько минут, я весьма оценю твои усилия доходчиво объяснить своему бестолковому офицеру, что здесь происходит.
Сержант-снабженец удивленно заморгал глазами, затем, прежде чем ответить, бросил еще один быстрый взгляд в сторону отеля.
– Ну, понимаете, капитан, вы, офицеры, может быть и пришли на эту службу с исключительно чистым прошлым, но вот что касается некоторых из нас, то мы присоединились к Легиону, чтобы выпутаться из разных, порой весьма сомнительных, ситуаций. Некоторые из нас все еще боятся преследования со стороны людей, которые не прочь содрать с нас если не всю, то хотя бы часть шкуры. И самая последняя вещь, которую мы хотели бы здесь встретить, это репортеры, которые пишут заметки или делают фотографии, из которых становится ясно, где мы находимся и что делаем. Вы следите за ходом моих мыслей? Это все равно что указывать на кого-нибудь пальцем и вопить изо всех сил: "Хватай его".
– Понятно, – задумчиво сказал Шутт.
– Вот как бывает, капитан, – закончил Гарри, сопровождая свои слова энергичным движением плеч. – Иногда мы просто вынуждены бежать…
Капитан едва ли не с хрустом резко вздернул голову.
– Не говорите так, сержант, – холодно произнес он, растягивая слова. – Единственная вещь, которую вы никогда не должны даже пытаться делать, находясь под моим командованием, так это бежать без оглядки.
Затем он отвернулся от сержанта, и, повысив голос, обратился к группе легионеров, столпившихся в дальнем конце переулка.
– ЛЕГИОНЕРЫ! КО МНЕ… НЕМЕДЛЕННО! НАБЛЮДАТЕЛИ ТОЖЕ! ВСЕ СЮДА… НЕМЕДЛЕННО!
Беглецы, слегка успокоившись, двинулись вперед, обмениваясь смущенными взглядами, надеясь рассеять явно плохое настроение их командира.
– Мне показалось, что репортеры заставили вас нервничать… и что вы испугались, будто ваше прошлое может повредить вам, если станет что-то известно о вашем местонахождении. Прежде всего, я говорю вам, здесь и сейчас: "ПРИВЫКАЙТЕ К РЕПОРТЕРАМ". Они болтаются здесь потому, что кое-что из того, что мы собираемся делать, будет новостью. Не пытайтесь прятаться от них, а учитесь, как следует говорить с ними, чтобы их сообщение содержало именно то, что хотелось бы вам. Теперь, когда я осознаю существующую проблему, я уверен, что у вас будет возможность научиться, как правильно давать интервью и управлять самим этим процессом. А пока что вы можете поступить очень просто: вам следует лишь сказать "без комментариев" и отослать их к одному из офицеров. Чего вы не должны делать, так это позволять им или кому-то еще увести вас куда-то от вашего места: из казармы или, как в данном случае, из отеля.
Он немного помолчал, чтобы провести взглядом по всем собравшимся, а затем продолжил:
– Все это подводит нас ко второму пункту. Кажется, группа, собравшаяся здесь, думает, что прошлой ночью я говорил с кем-то другим. Ну так вот, нет. Некоторые из вас, присоединяясь к Легиону, бежали или от людей, или от ситуаций, так или иначе чем-то им угрожавших. Я знаю об этом. Знает об этом и каждый в нашей роте. Моя реакция на все это будет такой: "Ну и что?" Если репортер узнает ваше новое имя и место службы, или если из-за этого получится так, что ваше прошлое начнет снова преследовать вас, ну так что? Теперь вы часть роты, и каждый, кто будет преследовать вас, будет вынужден столкнуться со всеми нами. Иначе говоря, то, что происходит в роте, касается всех. Теперь мы одна семья, и это означает, что никто из вас больше не останется со своими проблемами один на один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75