Но молодой геолог исчез так же бесследно, как вездеход Белопольского.
С энергией отчаяния, забыв обо всём, они, сменяя друг друга, искали пропавших товарищей двенадцать часов подряд. Дно озера было обследовано на всём своём протяжении.
Напрасно!.. Ни вездехода, ни тела Романова нигде не было. Озеро оказалось неглубоким. Они видели на его дне огромное количество брёвен, лежавших кучами, многочисленные виды водорослей и других растений, но, кроме «черепах», не заметили ни одного живого существа, ни одной «рыбы».
– Спрятать машину там абсолютно негде, – сказал Князев. – Мы не могли не заметить её.
– Где же она может быть?
– Не знаю, но в озере её нет.
Почти одновременная гибель трёх товарищей угнетающе подействовала на всех членов экспедиции.
«Вечером» 24 июля Мельников записал в своём дневнике:
«Последний срок миновал! До сих пор какое-то неясное чувство говорило мне, что Константин Евгеньевич и его спутник живы. Так хотелось надеяться! Мне казалось, что, против всякой вероятности, они вернутся к нам. Сегодня эта призрачная надежда окончательно рухнула. Даже теоретически не на что рассчитывать. Всё кончено! Запас кислорода в вездеходе исчерпан. Если они были живы до сих пор, то сейчас безусловно мертвы. Им нечем больше дышать! Какая страшная участь!..
Я хочу верить (вот до чего дошло!), что „черепахи“ сразу сломали стенки машины, разбили окна, умертвили. Ужасно думать, что они жили двое суток без надежды на спасение во власти свирепых зверей!..
Насколько счастливее (какое слово!) судьба Романова! Если он не был убит сразу ударом ливня, то всё же умер очень скоро: запас кислорода в его баллоне был так мал.
Ирония судьбы! Я жалел, что прервана связь с Землёй. А сейчас я благославляю это обстоятельство. Какими словами могли бы мы рассказать о случившемся?..
Конечно, это эгоистично, но я думаю об Оле. Сколько томительных дней выпало ей на долю, когда после спуска на Венеру на Земле не знали о нашей судьбе! Известие о гибели ещё трёх членов экспедиции… Нет, лучше не думать об этом кошмаре!.. Куда всё-таки делся вездеход? Куда исчезло тело Романова?
Неужели кто-нибудь сможет упрекнуть нас, что мы плохо искали? Не попробовать ли ещё раз? Нет, я не имею на это права. Василия Романова схватили «черепахи». Это очевидно. И спрятали его тело так же, как вездеход К. Е. Зачем они это сделали? И куда спрятали? Князев и Второв утверждают, что на дне озера машины нет. Зловещая тайна. Неужели «черепахи» разломали вездеход на мелкие куски? В клочья разорвали тела наших несчастных товарищей? А может быть… жутко думать, что и это могло случиться!..
Что мы знаем о жителях Венеры? Ничего не знаем. „Черепахи“! Какие странные и причудливые создания! Я хорошо помню их. Назойливо стоят они перед моими глазами. Могли ли мы думать, когда смотрели на них из подводной лодки, что это и есть разумные обитатели Венеры, что именно они, эти земноводные, и есть люди планеты? Даже сейчас, когда, казалось бы, отпали последние сомнения, я не могу верить этому.
Что сказал Коржёвский? Он утверждает, что, судя по описаниям, „руки“ черепах не могли создать линейку, – они не способны к такому труду, это не руки, а лапы животных. Я убеждён в правильности этого рассуждения. Линейку сделал кто-то другой. Может быть, „черепахи“ – только животные? Их поведение не похоже на поведение животных Земли. Что из этого? Мы имеем дело с животными Венеры. Слоны в Индии работают. Они ломают деревья, переносят брёвна. Совсем так же, как „черепахи“. К тому же мы не знаем, они ли делают это.
Кто же тогда настоящие венериане? Где они? Как они выглядят?..
Увидим ли мы их? Нет, в этом рейсе не увидим. Я сам запретил всякие попытки. И не изменю этого решения. Потом! В следующем рейсе!
Как тяжело, как трудно казаться спокойным, ничем не высказывать боли, которая ни на минуту не оставляет тебя! Как часто приходится усилием воли сдерживать рыдания, готовые вырваться. Иногда хочется выть, как зверю, дать выход отчаянию. Нельзя! Любому из моих товарищей можно. Мне нельзя. Даже наедине с собой я должен держаться. Я не принадлежу себе. Потом! Когда наш несчастный рейс закончится!..»
* * *
В ночь на 25-е дежурил Князев.
В три часа «утра» он неожиданно разбудил всех звонком тревоги. Не прошло и пяти минут, как в рубке управления собрались все восемь человек.
– Что случилось? – спросил Мельников, первым вошедший в рубку.
Князев молча показал на экран.
Небо Венеры пылало заревом. Зловещий красный свет был так силён, что можно было отчётливо видеть всё, что окружало корабль. Обычно тёмные, тучи сверкали всеми оттенками рубина. Казалось, что где-то за горизонтом разгорается гигантский пожар.
С сильно бьющимся сердцем звездоплаватели не спускали глаз с непонятной картины.
Что это?.. Пожар? Извержение вулкана?.. Им казалось, что кровавый свет становится сильнее, что-то неведомое приближается к звездолёту, неся с собой таинственную угрозу.
Мельников переглянулся с Зайцевым. Одна и та же мысль мелькнула у обоих – не пора ли поднять корабль в воздух и, пока не поздно, уйти от неизвестной опасности.
Вдруг откуда-то из-за леса взметнулись к зениту и рассыпались по небу искрящимся занавесом зелёные и фиолетовые линии. Мерцающей сеткой они закрыли весь горизонт, переплетаясь и сверкая всеми оттенками изумрудов и вишнёво-красных гранатов.
– Полярное сияние! – первым догадался Пайчадзе.
– Оно вспыхнуло внезапно, – сказал Князев.
Успокоившись, все перешли в обсерваторию и, столпившись у окон, молча смотрели на поразительное зрелище. Второв вертел ручку киноаппарата, заряженного цветной плёнкой.
Рубиновый цвет неба сменился оранжевым. Потом, пройдя всю гамму цветов, неожиданно вспыхнул аквамарином. Изумрудные и гранатовые линии, уступили место сверкающему потоку хрустальных нитей.
Фантастический калейдоскоп красок непрерывно сменялся больше полутора часов, поражая взор неистощимым разнообразием сочетаний всех мыслимых цветов и оттенков. Во всём богатстве предстала перед людьми палитра величайшего из художников – Великой Природы.
Уходящее всё ниже, за горизонт, Солнце давало прощальный спектакль.
К пяти часам «утра» полярное сияние Венеры стало меркнуть. Всё слабее окрашивалось небо, всё яснее проступали на нём свинцовые тучи.
– Изумительно! – сказал Коржёвский.
– Вопрос – что! – отозвался Пайчадзе. – Изумительно не само зрелище. Оно должно быть красочным. Венера близка к Солнцу. Изумительно другое. Полярное сияние – в верхних слоях атмосферы, за десятикилометровым слоем облаков. Почему мы видели его так ярко? Непонятно.
– Что же бы мы увидели, если бы поднялись над облаками? – спросил Второв.
– Скорей всего ослепли бы, – ответил Пайчадзе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
С энергией отчаяния, забыв обо всём, они, сменяя друг друга, искали пропавших товарищей двенадцать часов подряд. Дно озера было обследовано на всём своём протяжении.
Напрасно!.. Ни вездехода, ни тела Романова нигде не было. Озеро оказалось неглубоким. Они видели на его дне огромное количество брёвен, лежавших кучами, многочисленные виды водорослей и других растений, но, кроме «черепах», не заметили ни одного живого существа, ни одной «рыбы».
– Спрятать машину там абсолютно негде, – сказал Князев. – Мы не могли не заметить её.
– Где же она может быть?
– Не знаю, но в озере её нет.
Почти одновременная гибель трёх товарищей угнетающе подействовала на всех членов экспедиции.
«Вечером» 24 июля Мельников записал в своём дневнике:
«Последний срок миновал! До сих пор какое-то неясное чувство говорило мне, что Константин Евгеньевич и его спутник живы. Так хотелось надеяться! Мне казалось, что, против всякой вероятности, они вернутся к нам. Сегодня эта призрачная надежда окончательно рухнула. Даже теоретически не на что рассчитывать. Всё кончено! Запас кислорода в вездеходе исчерпан. Если они были живы до сих пор, то сейчас безусловно мертвы. Им нечем больше дышать! Какая страшная участь!..
Я хочу верить (вот до чего дошло!), что „черепахи“ сразу сломали стенки машины, разбили окна, умертвили. Ужасно думать, что они жили двое суток без надежды на спасение во власти свирепых зверей!..
Насколько счастливее (какое слово!) судьба Романова! Если он не был убит сразу ударом ливня, то всё же умер очень скоро: запас кислорода в его баллоне был так мал.
Ирония судьбы! Я жалел, что прервана связь с Землёй. А сейчас я благославляю это обстоятельство. Какими словами могли бы мы рассказать о случившемся?..
Конечно, это эгоистично, но я думаю об Оле. Сколько томительных дней выпало ей на долю, когда после спуска на Венеру на Земле не знали о нашей судьбе! Известие о гибели ещё трёх членов экспедиции… Нет, лучше не думать об этом кошмаре!.. Куда всё-таки делся вездеход? Куда исчезло тело Романова?
Неужели кто-нибудь сможет упрекнуть нас, что мы плохо искали? Не попробовать ли ещё раз? Нет, я не имею на это права. Василия Романова схватили «черепахи». Это очевидно. И спрятали его тело так же, как вездеход К. Е. Зачем они это сделали? И куда спрятали? Князев и Второв утверждают, что на дне озера машины нет. Зловещая тайна. Неужели «черепахи» разломали вездеход на мелкие куски? В клочья разорвали тела наших несчастных товарищей? А может быть… жутко думать, что и это могло случиться!..
Что мы знаем о жителях Венеры? Ничего не знаем. „Черепахи“! Какие странные и причудливые создания! Я хорошо помню их. Назойливо стоят они перед моими глазами. Могли ли мы думать, когда смотрели на них из подводной лодки, что это и есть разумные обитатели Венеры, что именно они, эти земноводные, и есть люди планеты? Даже сейчас, когда, казалось бы, отпали последние сомнения, я не могу верить этому.
Что сказал Коржёвский? Он утверждает, что, судя по описаниям, „руки“ черепах не могли создать линейку, – они не способны к такому труду, это не руки, а лапы животных. Я убеждён в правильности этого рассуждения. Линейку сделал кто-то другой. Может быть, „черепахи“ – только животные? Их поведение не похоже на поведение животных Земли. Что из этого? Мы имеем дело с животными Венеры. Слоны в Индии работают. Они ломают деревья, переносят брёвна. Совсем так же, как „черепахи“. К тому же мы не знаем, они ли делают это.
Кто же тогда настоящие венериане? Где они? Как они выглядят?..
Увидим ли мы их? Нет, в этом рейсе не увидим. Я сам запретил всякие попытки. И не изменю этого решения. Потом! В следующем рейсе!
Как тяжело, как трудно казаться спокойным, ничем не высказывать боли, которая ни на минуту не оставляет тебя! Как часто приходится усилием воли сдерживать рыдания, готовые вырваться. Иногда хочется выть, как зверю, дать выход отчаянию. Нельзя! Любому из моих товарищей можно. Мне нельзя. Даже наедине с собой я должен держаться. Я не принадлежу себе. Потом! Когда наш несчастный рейс закончится!..»
* * *
В ночь на 25-е дежурил Князев.
В три часа «утра» он неожиданно разбудил всех звонком тревоги. Не прошло и пяти минут, как в рубке управления собрались все восемь человек.
– Что случилось? – спросил Мельников, первым вошедший в рубку.
Князев молча показал на экран.
Небо Венеры пылало заревом. Зловещий красный свет был так силён, что можно было отчётливо видеть всё, что окружало корабль. Обычно тёмные, тучи сверкали всеми оттенками рубина. Казалось, что где-то за горизонтом разгорается гигантский пожар.
С сильно бьющимся сердцем звездоплаватели не спускали глаз с непонятной картины.
Что это?.. Пожар? Извержение вулкана?.. Им казалось, что кровавый свет становится сильнее, что-то неведомое приближается к звездолёту, неся с собой таинственную угрозу.
Мельников переглянулся с Зайцевым. Одна и та же мысль мелькнула у обоих – не пора ли поднять корабль в воздух и, пока не поздно, уйти от неизвестной опасности.
Вдруг откуда-то из-за леса взметнулись к зениту и рассыпались по небу искрящимся занавесом зелёные и фиолетовые линии. Мерцающей сеткой они закрыли весь горизонт, переплетаясь и сверкая всеми оттенками изумрудов и вишнёво-красных гранатов.
– Полярное сияние! – первым догадался Пайчадзе.
– Оно вспыхнуло внезапно, – сказал Князев.
Успокоившись, все перешли в обсерваторию и, столпившись у окон, молча смотрели на поразительное зрелище. Второв вертел ручку киноаппарата, заряженного цветной плёнкой.
Рубиновый цвет неба сменился оранжевым. Потом, пройдя всю гамму цветов, неожиданно вспыхнул аквамарином. Изумрудные и гранатовые линии, уступили место сверкающему потоку хрустальных нитей.
Фантастический калейдоскоп красок непрерывно сменялся больше полутора часов, поражая взор неистощимым разнообразием сочетаний всех мыслимых цветов и оттенков. Во всём богатстве предстала перед людьми палитра величайшего из художников – Великой Природы.
Уходящее всё ниже, за горизонт, Солнце давало прощальный спектакль.
К пяти часам «утра» полярное сияние Венеры стало меркнуть. Всё слабее окрашивалось небо, всё яснее проступали на нём свинцовые тучи.
– Изумительно! – сказал Коржёвский.
– Вопрос – что! – отозвался Пайчадзе. – Изумительно не само зрелище. Оно должно быть красочным. Венера близка к Солнцу. Изумительно другое. Полярное сияние – в верхних слоях атмосферы, за десятикилометровым слоем облаков. Почему мы видели его так ярко? Непонятно.
– Что же бы мы увидели, если бы поднялись над облаками? – спросил Второв.
– Скорей всего ослепли бы, – ответил Пайчадзе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85