В режиме "пауза" на мониторе отображалась модель доступного для сканинга шума и света Первой Площади ЕН-5355. Монитор венчал собой приборную книжку, разложенную и развёрнутую перед Шкабом. Шкаб занимал пост законно, в Первой вахте он исполнял обязанности первого штурмана и был вправе тыкать пальцами в мониторы хотя бы и просто ради.
Шкаб держал палец прижатым к экрану целую минуту, жуя поочерёдно то верхнюю, то нижнюю губу. Потом он спрятал палец в кулак, натянул на запястье обшлаг последней свежести сорочки и протёр экран. Экран украсился белесыми разводами, лучше стало чуть. Ошевэ снова уткнул палец туда, где предыдущее прикосновение проело чистый кружок. Откашлялся в локоть незанятой указанием руки и наконец изрёк:
- Ну, судя по всему, вот. Тоже наше.
- Что, интуиция, Шкаб? - спросил динамик Грановский. Он висел вниз головой в заднем ряду. Ошевэ обернулся, неласково любопытствуя, что за остроумище выискался, - короткое шевеление произошло в толпе космонавтов и тут же замерло, поскольку заговорил капитан Пол Мьюком, сидящий на подлокотнике штурманского "капюшона", - одиннадцатый в рубке, самый специальный, спец:
- Давай-ка, Шкаб, развернём "зеркало". А?
- А смысл? - спросил Шкаб.
- Зорко осмотримся. Не будем гадать.
- Да я в принципе уверен. Место, альбедо. Наше это.
- Альбедо ниже, - подал голос штурман-два. Его пост отстоял на метр одесную от Шкаба.
- Ниже, чем у чего? - спросил Шкаб.
- Ниже, чем у развернутого комплекса.
- Да нормально. Батарея маяков плюс рэк - верно светится, - возразил Шкаб.
- Хоть бы откуда пискнуло не автоматом! - сказал кто-то - не Грановский.
- Да. Хоть бы откуда, - согласился Шкаб почти охотно. - Хоть бы один писк. Не от автомата.
- Давай развернём "зеркало", Шкаб, - повторил Мью-ком. - Официальный запрос рекомендации к исполняющему обязанности штурмана-раз.
- Жалко, - ответил Ошевэ задумчиво.
Пол Мьюком, капитан "Сердечника-16" и начальник экспедиции "Дистанция XIII", предлагал использовать автоматический спутник-телескоп. Альфа, местное солнышко, звезда весьма активная, здорово мешала двум немытым, героически борющимся с постнаркотическим похмельем радиооптикам, сложноподчинённый результат чьих усилий сейчас и отображал монитор штурмана-раз. Большую обсерваторию радиооптики завести вдвоём не могли, и Первую Площадь обследовали доступными по умолчанию, малыми средствами. Уже вторые сутки малые средства пасовали. Впрочем, никто не удивлялся. Слишком уж малые средства были малыми.
Девяносто пять процентов систем титана были всё ещё законсервированы, "токамак-главный" едва разогнался до минимума, обеспечивая светом только самые необходимые адреса потребления. Три четверти экипажа и все пассажиры спали: на загрузку атмосферой титана целиком твёрдого кислорода, конечно, не хватало. "Зеркало" относилось к разряду одноразового оборудования и серьёзного света не требовало, его выносили в космос ультралиддитовые бустеры, в рабочий режим оно разворачивалось самостоятельно, "на сахаре". Помочь определению обстоятельств оно могло. Но оно было на титане одно.
- Жалко, - повторил Ошевэ. - Оно у нас одно, родимое. Останемся без сильной оптики. Когда потом его подберём… Да и что мы увидим? Что есть - и так видно.
- И побьёт "зеркало", - добавил Френч Мучась, второй штурман. - Пыльная система.
Штурманы, даже исполняющие обязанности, очень не любят оставаться без хорошей стационарной оптики в пространстве.
- Другие предложения? - спросил Мьюком, фокусируя вопрос на макушке Ошевэ. Тот чуть было не пожал плечами.
- Главное - не торопиться, - сказал он, стараясь, чтобы прозвучало веско. - Мы уже тут, реанимировались, и всё не так плохо. Непонятно, но не плохо. Точнее, неизвестно, но, тем не менее, не плохо. Можно посчитать. - Он принялся тыкать пальцем в экран. - Есть у нас отклик от орбитера над Тройкой. Вот. Хороший, ясный, штатный отклик. Комплекс "Башня" у Тройки в состоянии рабочем. БВС "Башни" разговаривает, рада нам, пассивно, но рада. Жаль только, информации для нас от Марты не несёт… Э-э, Туман, "Башня" есть - уже дело, без кислорода и света не останемся. Дальше. Вот пунктир от орбитера над Четвёркой. Ещё деловитее, хотя всё равно голодновато. И вот этот над нами объект, ровно в северном зените системы. Объект холодный, малой яркости, но точно там, где должен. Этот молчит совсем. Но он есть.
- И всё, - сказал капитан. - За три-то года.
- Маловато, что и говорить, - согласился штурман. - Эх, Марта, Марта, как тебя угораздило… Чего боялись, того и наглотались.
В Первую вахту, как и явствует, входили космачи самые опытные, авторитетные, в экспедиции самые высокопоставленные - ответственные. На то и Первая вахта. Перворазников в рубке не было, только серьёзы, коим Земля всегда далеко, чёрт не брат, а Император - незваный родственник. Но эмоционально-интеллектуальный настрой в рубке сейчас был как у боксёра, по очкам выигрывавшего весь бой и пропустившего нокаут за секунды до победного гонга. Грогги, долго ли, коротко ли, - пройдёт, но факт поражения уже в биографии, ни изменить, ни скорректировать, и реванш невозможен. Звездолёт "Форвард" капитана Марты Кигориу, взявший Императорскую Дюжину три года назад, "Сердечник-16" не встретил.
Судя по всему, Кигориу начала работы по развёртыванию операции "Первый Форт". С известной долей приблизительности поддавалось оценке, что работы были по каким-то причинам прерваны около полутора лет назад - то есть на середине… Это было страшно, более того, это, с гораздо большей вероятностью, было почти смертельно, ибо заднего хода у "Сердечника" не было.
- Н-да, - сказал соператор Лен-Макаб. - Как бы с Мартой не было бы крайнего худа…
- Не каркай, - сказал Мьюком. - Рано.
- Рано? Не поздно?
- Не каркай! - сказал Шкаб.
- Объект у Тройки уходит в тень и за горизонт, - сказал слева, из-за толпящихся, оптик-два Пиранд с своего поста. - Восемьдесят пять минут ночных.
- Принял, пометил, - откликнулся штурман-два Мучась.
В рубке воцарилось молчание. Никому нечего было сказать.
- Есть охота, вот что, - сказал Шкаб.
- Фак перефольнофаффя? - спросил Пол Мьюком.
Он и Люка Ошевэ (по прозвищу Шкаб) считались друзьями и питали некую общую слабость к публичным проявлениям взаимного панибратства. Нарочитый акцент, с которым Мью-ком задал вопрос, как и сам вопрос являлись затёршейся уже хохмой, а среди молодёжи хохмой уже и легендарной. Вообще сказать, начальник экспедиции статский советник Мьюком не обладал затейливым юмором. Сознавая это, он не тщился поражать окружавшее его внимание всякий раз новым блеском приличествующей случаю остроумной фразы. Когда доводилось и было уместно пошутить, он, ориентируясь по смыслу, использовал поговорки одни и те же, немногие, расхожие и популярные, не брезгуя и бородатыми, разве что чуть-чуть, иногда, рискуя экспериментировать с интонациями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145