"Лопата - творческий инструмент" - поглядывая на шишку первого, осторожно сказал бы какой-нибудь другой словесник. Это точно! Действительно, просто какое-то особое вдохновение чувствуешь, закапывая тело своего врага…
Так думал Бригадир, и другие мысли его были так же просты и незатейливы, как он сам.
Спросил у бывшего подельника вурлака то, что давно хотел спросить, только не у кого было.
– Ты дальше чувствуешь, вот скажи мне - что на все четыре стороны делается?
– Везде нормально, а вот от солнца, с походовой стороны, железо вонючее, свежее и чужое.
Бригадир нахмурился, новость была неприятная.
– Слушай, а что ты серебряной лопаты не учуял, если так нюхаст?
– Земля жиром спрятала. Знаешь, как земля пахнет? Сплошная кровь - только вызревшая. То, что в земле, то не наше.
– Да, не ваше, - согласился Бригадир, которому захотелось пофилософствовать - истосковался по умным разговорам в этой глуши, где ни одной хрычевни на три перехода. - А чье тогда?
– Ничье - не ваше тоже. Потому и покоя вам не будет, пока ее режете на пласты. Не можете жить по-простому.
– По-простому не выживешь, не прокормишься.
– Тогда на кой вас столько? Сокращать надо. Берите только то, что она вам сама дает. Слушайте ее, а не свою прорву. Кому не хватило - тот на земле лишний.
– Что-то везет мне на странную нежить, - проворчал Бригадир. - Второй такой за последние десять лет попался. Вот лихо, так лихо! Природный или деланный?
– А как нужно ответить, чтобы лопаты избежать?
– Еще и умный! - крякнул Бригадир. - Прямо ортодокс какой-то! Закостенел на уму… Топай, считай, я убийством пресытился…
Едва закончил с рабом - новым своим приобретением - да отпустил того "погулять", осмотреться (особо с той стороны, с которой пахнет неправильно), пришел Святой без лицензии.
– Как твои драконы поживают? - спросил вежливо, как здесь было принято.
Считалось, что каждый живет с собственными драконами. У некоторых они прикормлены или ленивы, есть, что рвутся наружу и только предельная собранность, воля заставляет держать их в узде. У иных негласный договор со своими драконами, и, время от времени, они друг дружку прикармливают. Этих лечат. Есть и такие, где драконы полностью взяли верх. Они ведут и командуют - человек лишь оболочка для них. Такие здесь не удерживаются. Таких старые провожают до дальнего леска и вроде как отпускают. Но Бригадир не верил - он бы не отпустил.
– Опять кого-то в меже убил?
Не угадал. Не в меже, а на пашне, но закопал уже за межой. Настоящий святой угадал бы. Это редкость, чтобы в такой маленькой деревеньке свой святой. Бригадир даже подозревал, что и вовсе не святой - тоже драконов прячет за "святостью". Но здесь порядки такие - приходи кто хочешь, оставляй все на пороге - снесут в Амбар, начинай жизнь заново. Хочешь уйти? Уходи, но без прежних вещей и эти оставь. Бригадир подозревал - некоторые, что считались опасными, недалеко потом уходили, до ближайшего распадка. А святость такая хитрая штука, полностью от веры зависящая. Любой может обрасти святостью словно скорлупой. Мало только кто про это знает. Ну, и слава Джокеру! А то бы все кинулись на эти хлеба… Бригадир сам знал ягоды правильной мутации - съел три штуки - глаза ромбом. Иди - проповедуй!
И так сейчас проповедник на проповеднике. Едва ли не в каждых выселках свой. А здесь столько, что пришлось средь них старшего назначать. Раньше только одного такого умельца знавал: на пригляд настоящего. Походя добрым словом двери в душу открывал, одну за одной, сколько бы их там не было, и даже самые потайные - заходи и греби. Только не заходил в закрома эти… так, одним глазом заглядывал и хвалил. Всякое даже мелкое, копеешное, за богатство считал - находил к тому доброе слово. От этого в душе действительно богатело. Где сейчас тот умелец?
Не бывает такого, чтобы свято место, а пусто. Новые пошли не те. Мелковаты. Лицензий от Смотрящего не имеют. Хотя… Вроде бы у того - первого - тоже не было?
– Кто на берегу дежурит? - спросил Бригадир (только для того, чтобы что-нибудь спросить - перевести разговор на чужое)
– Инок со служкой. Сейчас не так густо плывут.
Бригадир в том деле и сам помогал. Стоял на подхвате. По непривычному трясся страхом, но потом душой согрелся - чарку ему, как всякому новичку, подносили на каждом покойнике.
– К нашему берегу доброе не пристанет, одно дурное - и чего так? - жаловался Старший Святой, отпихивая от кладок очередной труп. Возни было порядочно, каждый второй труп пытался вяло сопротивляться, хватался за шест, которым пихали, и тогда по шесту набегала или ползла черная вонючая искра, и, стоящему наготове с топором служке тут же приходилось половинить шест и спихивать отсеченное в реку. Следующего приходилось пихать оставшимся обрубкой и уже Бригадиру.
Правильных шестов маловато. Но так можно всю Рощу свести. Не успевает нарастить требуемое.
Метрополия все больше затягивает округа, чувствуется ее рука, местами железная, там, где взяла хватко, но здесь и рядом еще не обхватывает, не сжимает, можно протечь промеж пальцев.
Слухи доходили: Смотрящий - их ставленник - все больше власти берет. Ловит всяких, выдергивает и переносит неизвестно куда - только слышишь, тот следопыт пропал, этот грибной человек сгинул - ни следа. Раньше тоже пропадали, но то на костяк человечий наткнешься и признаешь, то видел кто-то, либо слышал краем уха последний вопль - а теперь как в прорву, бесследно.
– Еще глубже уходить надо, - думал Бригадир. - На родное. Туда, откуда сам.
Приметы тому были.
Во-первых, сны, где он, Бригадир, не просто молодой, а совсем несмышленыш, и деду приходится вновь и вновь объяснять ему азы.
– Осенью сетки на реке забивает бурой травой, весной - раздувшимися покойниками. Лучшее время рыбной ловли - лето. Не так прибыльно, но мороки меньше и своих нервов истратишь несоразмерно.
Так объяснял дед собственную диспозицию городскому внучку, прибывшему в свои первые каникулы на подкорм.
– Весной народ дуреет, иные с голодухи лезут в такие места, куда при здравом уме не… А сытой осенью нос из хаты сунуть страшно по другим причинам - лес на зиму нажирается. Нет ничего лучше лета, помяни мое слово!
Внучок помянул, как было велено, спрятав при этом зевок. Разговоры деда надоели хуже кряканья казараг, но мамка сказала - терпи!. Без деревенского припаса в городе не продержишься - а город это все! За ним сила и будущее. Там и лицензии дают под все дела. Даже под убийство Бригадира… под убийство самого себя.
В этот момент Бригадир в первый раз проснулся. Еще не в поту, но отдышался с трудом. Перевернул подголовник на другую сторону - под другой сон. И опять сон на его личную похожесть вывел, на то, чего боялся больше всего.
Приснилось, что через улицу сам с собой переговаривается - покойным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Так думал Бригадир, и другие мысли его были так же просты и незатейливы, как он сам.
Спросил у бывшего подельника вурлака то, что давно хотел спросить, только не у кого было.
– Ты дальше чувствуешь, вот скажи мне - что на все четыре стороны делается?
– Везде нормально, а вот от солнца, с походовой стороны, железо вонючее, свежее и чужое.
Бригадир нахмурился, новость была неприятная.
– Слушай, а что ты серебряной лопаты не учуял, если так нюхаст?
– Земля жиром спрятала. Знаешь, как земля пахнет? Сплошная кровь - только вызревшая. То, что в земле, то не наше.
– Да, не ваше, - согласился Бригадир, которому захотелось пофилософствовать - истосковался по умным разговорам в этой глуши, где ни одной хрычевни на три перехода. - А чье тогда?
– Ничье - не ваше тоже. Потому и покоя вам не будет, пока ее режете на пласты. Не можете жить по-простому.
– По-простому не выживешь, не прокормишься.
– Тогда на кой вас столько? Сокращать надо. Берите только то, что она вам сама дает. Слушайте ее, а не свою прорву. Кому не хватило - тот на земле лишний.
– Что-то везет мне на странную нежить, - проворчал Бригадир. - Второй такой за последние десять лет попался. Вот лихо, так лихо! Природный или деланный?
– А как нужно ответить, чтобы лопаты избежать?
– Еще и умный! - крякнул Бригадир. - Прямо ортодокс какой-то! Закостенел на уму… Топай, считай, я убийством пресытился…
Едва закончил с рабом - новым своим приобретением - да отпустил того "погулять", осмотреться (особо с той стороны, с которой пахнет неправильно), пришел Святой без лицензии.
– Как твои драконы поживают? - спросил вежливо, как здесь было принято.
Считалось, что каждый живет с собственными драконами. У некоторых они прикормлены или ленивы, есть, что рвутся наружу и только предельная собранность, воля заставляет держать их в узде. У иных негласный договор со своими драконами, и, время от времени, они друг дружку прикармливают. Этих лечат. Есть и такие, где драконы полностью взяли верх. Они ведут и командуют - человек лишь оболочка для них. Такие здесь не удерживаются. Таких старые провожают до дальнего леска и вроде как отпускают. Но Бригадир не верил - он бы не отпустил.
– Опять кого-то в меже убил?
Не угадал. Не в меже, а на пашне, но закопал уже за межой. Настоящий святой угадал бы. Это редкость, чтобы в такой маленькой деревеньке свой святой. Бригадир даже подозревал, что и вовсе не святой - тоже драконов прячет за "святостью". Но здесь порядки такие - приходи кто хочешь, оставляй все на пороге - снесут в Амбар, начинай жизнь заново. Хочешь уйти? Уходи, но без прежних вещей и эти оставь. Бригадир подозревал - некоторые, что считались опасными, недалеко потом уходили, до ближайшего распадка. А святость такая хитрая штука, полностью от веры зависящая. Любой может обрасти святостью словно скорлупой. Мало только кто про это знает. Ну, и слава Джокеру! А то бы все кинулись на эти хлеба… Бригадир сам знал ягоды правильной мутации - съел три штуки - глаза ромбом. Иди - проповедуй!
И так сейчас проповедник на проповеднике. Едва ли не в каждых выселках свой. А здесь столько, что пришлось средь них старшего назначать. Раньше только одного такого умельца знавал: на пригляд настоящего. Походя добрым словом двери в душу открывал, одну за одной, сколько бы их там не было, и даже самые потайные - заходи и греби. Только не заходил в закрома эти… так, одним глазом заглядывал и хвалил. Всякое даже мелкое, копеешное, за богатство считал - находил к тому доброе слово. От этого в душе действительно богатело. Где сейчас тот умелец?
Не бывает такого, чтобы свято место, а пусто. Новые пошли не те. Мелковаты. Лицензий от Смотрящего не имеют. Хотя… Вроде бы у того - первого - тоже не было?
– Кто на берегу дежурит? - спросил Бригадир (только для того, чтобы что-нибудь спросить - перевести разговор на чужое)
– Инок со служкой. Сейчас не так густо плывут.
Бригадир в том деле и сам помогал. Стоял на подхвате. По непривычному трясся страхом, но потом душой согрелся - чарку ему, как всякому новичку, подносили на каждом покойнике.
– К нашему берегу доброе не пристанет, одно дурное - и чего так? - жаловался Старший Святой, отпихивая от кладок очередной труп. Возни было порядочно, каждый второй труп пытался вяло сопротивляться, хватался за шест, которым пихали, и тогда по шесту набегала или ползла черная вонючая искра, и, стоящему наготове с топором служке тут же приходилось половинить шест и спихивать отсеченное в реку. Следующего приходилось пихать оставшимся обрубкой и уже Бригадиру.
Правильных шестов маловато. Но так можно всю Рощу свести. Не успевает нарастить требуемое.
Метрополия все больше затягивает округа, чувствуется ее рука, местами железная, там, где взяла хватко, но здесь и рядом еще не обхватывает, не сжимает, можно протечь промеж пальцев.
Слухи доходили: Смотрящий - их ставленник - все больше власти берет. Ловит всяких, выдергивает и переносит неизвестно куда - только слышишь, тот следопыт пропал, этот грибной человек сгинул - ни следа. Раньше тоже пропадали, но то на костяк человечий наткнешься и признаешь, то видел кто-то, либо слышал краем уха последний вопль - а теперь как в прорву, бесследно.
– Еще глубже уходить надо, - думал Бригадир. - На родное. Туда, откуда сам.
Приметы тому были.
Во-первых, сны, где он, Бригадир, не просто молодой, а совсем несмышленыш, и деду приходится вновь и вновь объяснять ему азы.
– Осенью сетки на реке забивает бурой травой, весной - раздувшимися покойниками. Лучшее время рыбной ловли - лето. Не так прибыльно, но мороки меньше и своих нервов истратишь несоразмерно.
Так объяснял дед собственную диспозицию городскому внучку, прибывшему в свои первые каникулы на подкорм.
– Весной народ дуреет, иные с голодухи лезут в такие места, куда при здравом уме не… А сытой осенью нос из хаты сунуть страшно по другим причинам - лес на зиму нажирается. Нет ничего лучше лета, помяни мое слово!
Внучок помянул, как было велено, спрятав при этом зевок. Разговоры деда надоели хуже кряканья казараг, но мамка сказала - терпи!. Без деревенского припаса в городе не продержишься - а город это все! За ним сила и будущее. Там и лицензии дают под все дела. Даже под убийство Бригадира… под убийство самого себя.
В этот момент Бригадир в первый раз проснулся. Еще не в поту, но отдышался с трудом. Перевернул подголовник на другую сторону - под другой сон. И опять сон на его личную похожесть вывел, на то, чего боялся больше всего.
Приснилось, что через улицу сам с собой переговаривается - покойным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65