Я Роуз Маклеод. Вы приходили ко мне домой.
– Садитесь, пожалуйста. – Изабелла пододвинула ей стул. – Конечно я вас помню. И хотела бы попросить у вас прощения…
– Нет-нет, – прервала ее Роуз. – Это я должна попросить у вас прощения. Грэм был ужасно резок. Разговаривал с вами недопустимым тоном. Я на него чудовищно рассердилась.
Такого оборота Изабелла не ожидала.
– У него были все основания говорить резко. Я ворвалась к вам в дом да еще и наговорила то, что, в общем, не соответствует истине.
Роуз нахмурилась. Высокий лоб, тонкие нежные черты лица. Она была еще красивее, чем показалось при первой встрече. В ее облике была хрупкость, и в нем сквозила печаль. Лицо, исполненное печали, обладает только ему присущим спокойствием. Нет игры красок, есть только одна застывшая неизменность.
– Не соответствует истине? – переспросила Роуз.
– Да, – со вздохом ответила Изабелла. – Я не медиум. Все, что я говорила, полная чушь. Видите ли, я собиралась сказать вам совсем другое, а потом запаниковала и сочинила эту нелепую историю. – Подняв глаза, она увидела, что такое признание явно повредило ей в глазах собеседницы.
– Но почему ж вы сказали… – не в силах продолжать, Роуз запнулась. На лице у нее было горькое разочарование.
И это помогло Изабелле решиться. Стало ясно, что нужно любым путем выбраться из трясины лжи. А значит, необходимо вернуться на твердую почву правдивых и рациональных объяснений, покончить с любыми мистическими намеками.
– Я должна рассказать вам очень странную историю, – начала она. – Боюсь, моя роль в ней не слишком-то благовидна. В свое оправдание скажу только одно: я действовала с лучшими намерениями.
Роуз внимательно наблюдала за ней. На лице проступило уже не разочарование, а недоверие.
– Простите, я не уверена… – Она попыталась встать, но Изабелла умоляюще подняла руку: – Пожалуйста, выслушайте меня. Я понимаю, что многое прозвучит очень странно, но все-таки выслушайте меня.
– Хорошо, – голос Роуз звучал холодно. – Если вы так настаиваете, рассказывайте.
– Все началось вот здесь. – Изабелла указала на соседний столик. – Моя племянница была в отъезде, и я вместо нее присматривала за магазином. В какой-то момент совершенно случайно разговорилась с пришедшим перекусить посетителем. И он рассказал, что недавно ему была сделана операция по пересадке сердца. – Изабелла замолчала, ожидая отклика Роуз на последние слова. Но у той даже мускул не дрогнул. – Потом я еще раз встретилась с этим человеком. У него ясная голова, он здравомыслящ и уравновешен. Работал, что немаловажно, лечащим психологом. И вот этот человек рассказал мне о некоторых последствиях перенесенной им операции. Одно из них было ошеломляюще неожиданным.
Вежливо слушавшая Роуз недоуменно пожала плечами:
– Не понимаю, как это связано с моим сыном. И, откровенно говоря, вообще не понимаю, к чему вы все это рассказываете.
– Но донором был ваш сын! – Изабелла изумленно смотрела на Роуз. – Этому человеку пересадили сердце вашего сына.
– Вас ввели в заблуждение. Вы ошибаетесь, – моментально ответила Роуз. – Почему вы считаете, что мы как-то связаны со всем этим? Почему говорите, что мой сын был донором? О чем вы вообще говорите?
От смущения Изабелла на секунду онемела. Потом, глядя на раздраженное и полное недоумения лицо Роуз, продолжила:
– Ваш сын был донором. Его сердце отвезли в Глазго и пересадили Иану.
– Мой сын не был донором, – горячо возразила Роуз. – Думаю, что у вас в высшей степени неправильная информация, мисс… Дэлхаузи?
Окончательно растерявшись, Изабелла слабо пробормотала:
– Не был донором? Вы уверены?
– Разумеется! – Роуз уже не могла сдержать раздражения. – Для использования моего сына в качестве донора необходимо было получить наше разрешение. А к нам никто даже не обратился. Никто, – у нее перехватило дыхание, – не попросил у нас… его сердца.
Какое-то время обе молчали. Роуз возмущенно смотрела на Изабеллу, та опустила глаза в стол.
– Да, я совершила чудовищную ошибку, – проговорила она наконец. – Позволила себе сделать поспешные выводы. Простите меня, пожалуйста, за бессмысленно причиненные вам огорчения. Я не могла подумать… даже не подозревала.
– Оставьте! Никакого вреда вы не нанесли, – вздохнула Роуз. Но закончить на этой ноте не захотела: – Я только попрошу вас хорошенько разъяснить все вашему другу. Мы не причастны к его операции. Она нас решительно не касается.
– Мне очень неловко, – грустно кивнула Изабелла. – Я ринулась в бой, не проверив всех фактов.
– Давайте забудем все это, – предложила Роуз. – Случилось небольшое недоразумение, и только.
Больше им нечего было сказать друг другу. Роуз медленно поднялась, кивнула Изабелле и двинулась к выходу. Вышла, даже не обернувшись. А Изабелла, сложив свою газету, с чашкой в руках направилась к стойке.
– Что-то случилось? – спросила Кэт, движением головы указывая на дверь. – Кто эта женщина?
– Случилась неувязка, – ответила Изабелла. – И виновата в ней я. С моими вечными фантазиями.
Со склонностью к необоснованным предположениям. К вмешательству в чужие дела. Вот оно как, моя дорогая.
– Не слишком ли ты строга к себе? – спросила Кэт. Она давно привыкла к самокритичности Изабеллы, к ее склонности дискутировать с самой собой на темы морали, а если кто-то окажется рядом, вовлекать в эти дискуссии и его. Но на этот раз недовольство собой, звучавшее в голосе тетушки, было серьезнее, чем обычно.
– Нет, все наоборот: я недостаточно строга к себе, – отрезала Изабелла. – Мне пора отказаться от глупого убеждения, будто, услышав чью-то историю, я должна тут же в нее ввязаться. Сколько раз я так поступала! Но больше не буду.
– Не будешь? – недоверчиво спросила Кэт. – Уверена, что не будешь?
– Нет, не уверена, – созналась, помолчав, Изабелла. – Не уверена. Но постараюсь.
Услышав это, Кэт заливисто рассмеялась, а Эдди, слышавший их разговор, поднял голову и, посмотрев на Изабеллу, тихо промолвил:
– Вы очень хорошая. Не старайтесь меняться. Но Изабелла этих слов не расслышала.
Глава шестнадцатая
На звонок Томазо ответила Грейс, и, вернувшись домой, Изабелла нашла на столе оставленную ей записку на карточке, какие служили Изабелле закладками в рукописях и охотно употреблялись Грейс, чтобы быстренько нацарапать сообщение для хозяйки. Изабелла терялась в догадках, почему домоправительница не использует обычный клочок бумаги, но, поскольку Грейс была натурой чувствительной и самый невинный вопрос могла счесть за выпад, раз и навсегда отказалась от идеи найти объяснение. Грейс написала:
Звонил исключительно обаятельный мужчина. Том. Фамилию не расслышала. Иностранец. Позвонит в три. Никогда не слышала, чтобы так разговаривали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Садитесь, пожалуйста. – Изабелла пододвинула ей стул. – Конечно я вас помню. И хотела бы попросить у вас прощения…
– Нет-нет, – прервала ее Роуз. – Это я должна попросить у вас прощения. Грэм был ужасно резок. Разговаривал с вами недопустимым тоном. Я на него чудовищно рассердилась.
Такого оборота Изабелла не ожидала.
– У него были все основания говорить резко. Я ворвалась к вам в дом да еще и наговорила то, что, в общем, не соответствует истине.
Роуз нахмурилась. Высокий лоб, тонкие нежные черты лица. Она была еще красивее, чем показалось при первой встрече. В ее облике была хрупкость, и в нем сквозила печаль. Лицо, исполненное печали, обладает только ему присущим спокойствием. Нет игры красок, есть только одна застывшая неизменность.
– Не соответствует истине? – переспросила Роуз.
– Да, – со вздохом ответила Изабелла. – Я не медиум. Все, что я говорила, полная чушь. Видите ли, я собиралась сказать вам совсем другое, а потом запаниковала и сочинила эту нелепую историю. – Подняв глаза, она увидела, что такое признание явно повредило ей в глазах собеседницы.
– Но почему ж вы сказали… – не в силах продолжать, Роуз запнулась. На лице у нее было горькое разочарование.
И это помогло Изабелле решиться. Стало ясно, что нужно любым путем выбраться из трясины лжи. А значит, необходимо вернуться на твердую почву правдивых и рациональных объяснений, покончить с любыми мистическими намеками.
– Я должна рассказать вам очень странную историю, – начала она. – Боюсь, моя роль в ней не слишком-то благовидна. В свое оправдание скажу только одно: я действовала с лучшими намерениями.
Роуз внимательно наблюдала за ней. На лице проступило уже не разочарование, а недоверие.
– Простите, я не уверена… – Она попыталась встать, но Изабелла умоляюще подняла руку: – Пожалуйста, выслушайте меня. Я понимаю, что многое прозвучит очень странно, но все-таки выслушайте меня.
– Хорошо, – голос Роуз звучал холодно. – Если вы так настаиваете, рассказывайте.
– Все началось вот здесь. – Изабелла указала на соседний столик. – Моя племянница была в отъезде, и я вместо нее присматривала за магазином. В какой-то момент совершенно случайно разговорилась с пришедшим перекусить посетителем. И он рассказал, что недавно ему была сделана операция по пересадке сердца. – Изабелла замолчала, ожидая отклика Роуз на последние слова. Но у той даже мускул не дрогнул. – Потом я еще раз встретилась с этим человеком. У него ясная голова, он здравомыслящ и уравновешен. Работал, что немаловажно, лечащим психологом. И вот этот человек рассказал мне о некоторых последствиях перенесенной им операции. Одно из них было ошеломляюще неожиданным.
Вежливо слушавшая Роуз недоуменно пожала плечами:
– Не понимаю, как это связано с моим сыном. И, откровенно говоря, вообще не понимаю, к чему вы все это рассказываете.
– Но донором был ваш сын! – Изабелла изумленно смотрела на Роуз. – Этому человеку пересадили сердце вашего сына.
– Вас ввели в заблуждение. Вы ошибаетесь, – моментально ответила Роуз. – Почему вы считаете, что мы как-то связаны со всем этим? Почему говорите, что мой сын был донором? О чем вы вообще говорите?
От смущения Изабелла на секунду онемела. Потом, глядя на раздраженное и полное недоумения лицо Роуз, продолжила:
– Ваш сын был донором. Его сердце отвезли в Глазго и пересадили Иану.
– Мой сын не был донором, – горячо возразила Роуз. – Думаю, что у вас в высшей степени неправильная информация, мисс… Дэлхаузи?
Окончательно растерявшись, Изабелла слабо пробормотала:
– Не был донором? Вы уверены?
– Разумеется! – Роуз уже не могла сдержать раздражения. – Для использования моего сына в качестве донора необходимо было получить наше разрешение. А к нам никто даже не обратился. Никто, – у нее перехватило дыхание, – не попросил у нас… его сердца.
Какое-то время обе молчали. Роуз возмущенно смотрела на Изабеллу, та опустила глаза в стол.
– Да, я совершила чудовищную ошибку, – проговорила она наконец. – Позволила себе сделать поспешные выводы. Простите меня, пожалуйста, за бессмысленно причиненные вам огорчения. Я не могла подумать… даже не подозревала.
– Оставьте! Никакого вреда вы не нанесли, – вздохнула Роуз. Но закончить на этой ноте не захотела: – Я только попрошу вас хорошенько разъяснить все вашему другу. Мы не причастны к его операции. Она нас решительно не касается.
– Мне очень неловко, – грустно кивнула Изабелла. – Я ринулась в бой, не проверив всех фактов.
– Давайте забудем все это, – предложила Роуз. – Случилось небольшое недоразумение, и только.
Больше им нечего было сказать друг другу. Роуз медленно поднялась, кивнула Изабелле и двинулась к выходу. Вышла, даже не обернувшись. А Изабелла, сложив свою газету, с чашкой в руках направилась к стойке.
– Что-то случилось? – спросила Кэт, движением головы указывая на дверь. – Кто эта женщина?
– Случилась неувязка, – ответила Изабелла. – И виновата в ней я. С моими вечными фантазиями.
Со склонностью к необоснованным предположениям. К вмешательству в чужие дела. Вот оно как, моя дорогая.
– Не слишком ли ты строга к себе? – спросила Кэт. Она давно привыкла к самокритичности Изабеллы, к ее склонности дискутировать с самой собой на темы морали, а если кто-то окажется рядом, вовлекать в эти дискуссии и его. Но на этот раз недовольство собой, звучавшее в голосе тетушки, было серьезнее, чем обычно.
– Нет, все наоборот: я недостаточно строга к себе, – отрезала Изабелла. – Мне пора отказаться от глупого убеждения, будто, услышав чью-то историю, я должна тут же в нее ввязаться. Сколько раз я так поступала! Но больше не буду.
– Не будешь? – недоверчиво спросила Кэт. – Уверена, что не будешь?
– Нет, не уверена, – созналась, помолчав, Изабелла. – Не уверена. Но постараюсь.
Услышав это, Кэт заливисто рассмеялась, а Эдди, слышавший их разговор, поднял голову и, посмотрев на Изабеллу, тихо промолвил:
– Вы очень хорошая. Не старайтесь меняться. Но Изабелла этих слов не расслышала.
Глава шестнадцатая
На звонок Томазо ответила Грейс, и, вернувшись домой, Изабелла нашла на столе оставленную ей записку на карточке, какие служили Изабелле закладками в рукописях и охотно употреблялись Грейс, чтобы быстренько нацарапать сообщение для хозяйки. Изабелла терялась в догадках, почему домоправительница не использует обычный клочок бумаги, но, поскольку Грейс была натурой чувствительной и самый невинный вопрос могла счесть за выпад, раз и навсегда отказалась от идеи найти объяснение. Грейс написала:
Звонил исключительно обаятельный мужчина. Том. Фамилию не расслышала. Иностранец. Позвонит в три. Никогда не слышала, чтобы так разговаривали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59