Лицо немного обветрилось, загорело. Пари держу, что ноги у тебя так же ноют, как у меня.
Вместо ответа она сняла туфлю и поставила ступню на его ногу. Она почувствовала, как он напрягся, и внутри ее тоже что-то напряглось.
– Я думала, мы никогда не дойдем. Это какое-то невероятное место. Все эти магазинчики прямо на берегу. Никогда не думала, что можно собрать в одну кучу столько разных вещей. А люди! Тот тип в немыслимой рубашке. Ты когда-нибудь видел такие волосы?
– Это особая прическа. Видел, конечно, но только ее обычно не носят люди, которые уже начинают лысеть.
Сирена рассмеялась. Она все еще улыбалась, когда официантка принесла обед. Уже не раз за сегодняшний день Грейндж как-то устранял все, что могло вызвать желание уехать. Может быть, он знал, о чем она думает, что ей нужно.
По крайней мере в отношении обеда он оказался прав. Сирена словно оказалась в другой стране – так все было необычно. Несколько минут ее внимание было полностью поглощено едой.
– Прямо как в раю, – простонала она от удовольствия. – Теперь я даже рада, что отказалась от ячменного сахара. – Вдруг она нахмурилась. – Ты говорил, что придется наверстывать упущенное время. Теперь, наверное, его упущено еще больше?
– Ерунда. Я был больше нужен здесь, чем там.
Спасибо .
– Я скоро приду в себя, я обещаю.
– Не надо так мучиться. Все постепенно образуется.
Сирена заметила, что это очень мудрое замечание.
– А что еще я мог сказать? – улыбнулся он. – Вообще-то я не знал еще ни одного человека, который внезапно разбогател.
Едва услышав слово «разбогател», Сирена снова раскисла, хотя постаралась, чтобы Грейндж ничего не заметил. Может, он и догадался, что ей нужен именно такой обед, которым кормят только в Сан-Франциско, но как он мог знать, что ей делать, чтобы справиться с собой? Чтобы слово «разбогател» перестало звенеть в голове, она спросила Грейнджа, чем он занимался на работе, до того как ему позвонил Брюс. Он стал рассказывать что-то о потенциале развития, активе и оценке степени риска, но она почти не слушала.
У него был приятный глубокий голос, а в тоне на редкость удачно сочетались компетентность и энтузиазм. Сирена никогда не спрашивала, как его занесло в банковское дело, и теперь тоже не решилась задать этот вопрос. Когда он замолчал, она спросила, какие у него планы на завтра. Он снова заговорил внятно и размеренно, и она снова ушла в себя.
Неужели она действительно плакала у него на плече? Насколько она помнила, он не сказал ни слова, но если бы он спросил, почему она плачет, чего он, слава Богу, не сделал, она бы ни за что не смогла ответить.
Она плакала о чем-то, что было связано с ее отцом и маленькой квартирой.
Ей стал слышен голос Грейнджа. Теперь он говорил о возможности расширения, хотя относилось ли это к банку или к чему-нибудь другому, Сирена не имела ни малейшего представления.
– Похоже, ты будешь очень занят, – вставила она, слабо надеясь, что не сморозила глупость. Снаружи уже стемнело, но огни проплывавших судов напоминали, что она обедает в романтическом месте, в романтическом ресторане, с романтическим мужчиной.
Он ответил на вопрос – по крайней мере Сирена решила, что ответил, потому что он выжидающе смотрел на нее, слегка склонив голову набок.
– Значит, ты не представляешь себе, когда в следующий раз увидишь дядю с тетей? – спросила она, снова понадеявшись, что фраза окажется к месту.
– Так я же об этом и говорю. – Он взял с тарелки стебель спаржи и отправил его в рот. – Я хочу вернуться туда как можно скорее. Я поручил надежным людям разузнать про компанию, которая, как все думают, собирается открывать курорт, но времени было слишком мало. Как только получу информацию, ткну моих милых родственников носом в некоторые цифры и факты, и надеюсь, это произойдет до того, как они успеют наделать глупостей. Извини. – Он снова протянул руку к спарже. – Мы уже столько раз об этом говорили. Сегодня я собирался говорить о вас.
Я предпочла бы говорить о нас . Поскольку Сирена не могла произнести это вслух, она решила заняться едой и предоставить ту же возможность Грейнджу. Время от времени она украдкой наблюдала за ним. Она никогда не думала, что еда может быть таким захватывающим занятием, но то, как ел Грейндж, просто завораживало. Когда он наконец отодвинул тарелку, Сирена пожалела, что все кончилось.
– Теперь надо бы еще прогуляться, – предложил Грейндж. – А то я сейчас засну.
Прогулка оказалась для нее самым увлекательным приключением за последние несколько лет. Рассчитавшись за обед, они вышли на улицу. Сирена немного огорчилась, поняв, что за это время довольно сильно похолодало, но Грейндж сходил к своей машине и вернулся с двумя джемперами, один из которых предназначался ей. Она ничего не брала с собой – значит, это Грейндж заранее обо всем позаботился.
– В этом городе по-другому нельзя, – сказал Грейндж, показывая на гавань. – Любой коренной житель Сан-Франциско всегда имеет при себе что-нибудь теплое.
– А-а, понятно.
Грейндж протянул ей руку. Она сплела свои пальцы с его, даже не удивившись, насколько естественно это получилось и как подходили одна к другой их ладони. Они медленно шли, касаясь друг друга плечами, Грейндж приноравливался к ее шагам. Она все время чувствовала, что должна соредоточиться на чем-то очень важном для ее будущей жизни. Но тут Грейндж поцеловал ее – его губы чуть-чуть пахли вином, – и Сирена потеряла всякий интерес ко всему остальному. Потом он отстранился, и только тогда она перевела дыхание.
– Мне кажется, я знаю, почему ты решил здесь поселиться, – наконец нарушила молчание Сирена, когда к самым ее ногам подплыла любопытная чайка.
– Ты еще почти ничего не видела. Город состоит из множества непохожих друг на друга районов, и в каждом своя жизнь.
Как хорошо он говорит, как тонко чувствует. Неужели у каждого банкира остается в душе уголок, который, как губка, впитывает в себя жизнь? Она попытается это понять, если, конечно, он не станет возражать.
– Грейндж, тебе действительно нравится то, чем ты занимаешься?
Он ответил не сразу. Пальцы чуть сильнее сжали ее руку.
– Нравится?
– Мне пришло в голову, – задумчиво продолжала Сирена, – что мой отец обожал свою работу. У мамы то же самое с ее карьерой. А я до сих пор себя не нашла. И мне стало интересно, что ты думаешь об этом.
Он остановился и посмотрел в небо.
– Иногда… Иногда я не уверен.
Сирена прижала локтем его руку.
– Почему?
– Хорошенький вопрос. Я понимаю, что банковская система – основа нашей экономики, и я рад, что являюсь частью этой системы, помогаю людям заставлять деньги работать на них. Не знаю. Вот сейчас я отсутствовал несколько дней и почему-то трудно опять впрягаться в работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Вместо ответа она сняла туфлю и поставила ступню на его ногу. Она почувствовала, как он напрягся, и внутри ее тоже что-то напряглось.
– Я думала, мы никогда не дойдем. Это какое-то невероятное место. Все эти магазинчики прямо на берегу. Никогда не думала, что можно собрать в одну кучу столько разных вещей. А люди! Тот тип в немыслимой рубашке. Ты когда-нибудь видел такие волосы?
– Это особая прическа. Видел, конечно, но только ее обычно не носят люди, которые уже начинают лысеть.
Сирена рассмеялась. Она все еще улыбалась, когда официантка принесла обед. Уже не раз за сегодняшний день Грейндж как-то устранял все, что могло вызвать желание уехать. Может быть, он знал, о чем она думает, что ей нужно.
По крайней мере в отношении обеда он оказался прав. Сирена словно оказалась в другой стране – так все было необычно. Несколько минут ее внимание было полностью поглощено едой.
– Прямо как в раю, – простонала она от удовольствия. – Теперь я даже рада, что отказалась от ячменного сахара. – Вдруг она нахмурилась. – Ты говорил, что придется наверстывать упущенное время. Теперь, наверное, его упущено еще больше?
– Ерунда. Я был больше нужен здесь, чем там.
Спасибо .
– Я скоро приду в себя, я обещаю.
– Не надо так мучиться. Все постепенно образуется.
Сирена заметила, что это очень мудрое замечание.
– А что еще я мог сказать? – улыбнулся он. – Вообще-то я не знал еще ни одного человека, который внезапно разбогател.
Едва услышав слово «разбогател», Сирена снова раскисла, хотя постаралась, чтобы Грейндж ничего не заметил. Может, он и догадался, что ей нужен именно такой обед, которым кормят только в Сан-Франциско, но как он мог знать, что ей делать, чтобы справиться с собой? Чтобы слово «разбогател» перестало звенеть в голове, она спросила Грейнджа, чем он занимался на работе, до того как ему позвонил Брюс. Он стал рассказывать что-то о потенциале развития, активе и оценке степени риска, но она почти не слушала.
У него был приятный глубокий голос, а в тоне на редкость удачно сочетались компетентность и энтузиазм. Сирена никогда не спрашивала, как его занесло в банковское дело, и теперь тоже не решилась задать этот вопрос. Когда он замолчал, она спросила, какие у него планы на завтра. Он снова заговорил внятно и размеренно, и она снова ушла в себя.
Неужели она действительно плакала у него на плече? Насколько она помнила, он не сказал ни слова, но если бы он спросил, почему она плачет, чего он, слава Богу, не сделал, она бы ни за что не смогла ответить.
Она плакала о чем-то, что было связано с ее отцом и маленькой квартирой.
Ей стал слышен голос Грейнджа. Теперь он говорил о возможности расширения, хотя относилось ли это к банку или к чему-нибудь другому, Сирена не имела ни малейшего представления.
– Похоже, ты будешь очень занят, – вставила она, слабо надеясь, что не сморозила глупость. Снаружи уже стемнело, но огни проплывавших судов напоминали, что она обедает в романтическом месте, в романтическом ресторане, с романтическим мужчиной.
Он ответил на вопрос – по крайней мере Сирена решила, что ответил, потому что он выжидающе смотрел на нее, слегка склонив голову набок.
– Значит, ты не представляешь себе, когда в следующий раз увидишь дядю с тетей? – спросила она, снова понадеявшись, что фраза окажется к месту.
– Так я же об этом и говорю. – Он взял с тарелки стебель спаржи и отправил его в рот. – Я хочу вернуться туда как можно скорее. Я поручил надежным людям разузнать про компанию, которая, как все думают, собирается открывать курорт, но времени было слишком мало. Как только получу информацию, ткну моих милых родственников носом в некоторые цифры и факты, и надеюсь, это произойдет до того, как они успеют наделать глупостей. Извини. – Он снова протянул руку к спарже. – Мы уже столько раз об этом говорили. Сегодня я собирался говорить о вас.
Я предпочла бы говорить о нас . Поскольку Сирена не могла произнести это вслух, она решила заняться едой и предоставить ту же возможность Грейнджу. Время от времени она украдкой наблюдала за ним. Она никогда не думала, что еда может быть таким захватывающим занятием, но то, как ел Грейндж, просто завораживало. Когда он наконец отодвинул тарелку, Сирена пожалела, что все кончилось.
– Теперь надо бы еще прогуляться, – предложил Грейндж. – А то я сейчас засну.
Прогулка оказалась для нее самым увлекательным приключением за последние несколько лет. Рассчитавшись за обед, они вышли на улицу. Сирена немного огорчилась, поняв, что за это время довольно сильно похолодало, но Грейндж сходил к своей машине и вернулся с двумя джемперами, один из которых предназначался ей. Она ничего не брала с собой – значит, это Грейндж заранее обо всем позаботился.
– В этом городе по-другому нельзя, – сказал Грейндж, показывая на гавань. – Любой коренной житель Сан-Франциско всегда имеет при себе что-нибудь теплое.
– А-а, понятно.
Грейндж протянул ей руку. Она сплела свои пальцы с его, даже не удивившись, насколько естественно это получилось и как подходили одна к другой их ладони. Они медленно шли, касаясь друг друга плечами, Грейндж приноравливался к ее шагам. Она все время чувствовала, что должна соредоточиться на чем-то очень важном для ее будущей жизни. Но тут Грейндж поцеловал ее – его губы чуть-чуть пахли вином, – и Сирена потеряла всякий интерес ко всему остальному. Потом он отстранился, и только тогда она перевела дыхание.
– Мне кажется, я знаю, почему ты решил здесь поселиться, – наконец нарушила молчание Сирена, когда к самым ее ногам подплыла любопытная чайка.
– Ты еще почти ничего не видела. Город состоит из множества непохожих друг на друга районов, и в каждом своя жизнь.
Как хорошо он говорит, как тонко чувствует. Неужели у каждого банкира остается в душе уголок, который, как губка, впитывает в себя жизнь? Она попытается это понять, если, конечно, он не станет возражать.
– Грейндж, тебе действительно нравится то, чем ты занимаешься?
Он ответил не сразу. Пальцы чуть сильнее сжали ее руку.
– Нравится?
– Мне пришло в голову, – задумчиво продолжала Сирена, – что мой отец обожал свою работу. У мамы то же самое с ее карьерой. А я до сих пор себя не нашла. И мне стало интересно, что ты думаешь об этом.
Он остановился и посмотрел в небо.
– Иногда… Иногда я не уверен.
Сирена прижала локтем его руку.
– Почему?
– Хорошенький вопрос. Я понимаю, что банковская система – основа нашей экономики, и я рад, что являюсь частью этой системы, помогаю людям заставлять деньги работать на них. Не знаю. Вот сейчас я отсутствовал несколько дней и почему-то трудно опять впрягаться в работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55