Я встала со скамейки, достала из кухонного шкафа жестяную коробку с шоколадными пальчиками, взяла свой блокнот и села за стол.
И каждый раз, когда мне вновь становилось грустно, когда уныние поднималось из самого нутра, я брала в рот печенье и читала список, который я составила три недели назад, принимая решение о том, отпустить ли Мартина на все четыре стороны. Начинался список такими незначительными пунктами:
1. Больше места в сушильном шкафу.
2. Можно позволить себе есть больше вкусной высококалорийной пищи.
Однако начиная с пункта двадцать девять и дальше речь шла о более важных вещах. Я писала о том, что теперь обретаю свободу и могу пуститься на поиски мужчины своей мечты, которые у других женщин, я читала, бывают, но которого лично я пока не встречала (и с которым, надеюсь, разрешу свою Проблему), и намекала, что тогда наконец-то у меня появится возможность подумать о том, что, может быть, неплохо бы когда-нибудь завести ребенка. Мартин и слышать не хотел о детях, и сама я в двадцать два года, а именно в этом возрасте я вышла замуж, готова была с ним согласиться – но сейчас эта мысль свербила где-то в уголке моего мозга, особенно во время гормональных всплесков (главным образом в начале, середине и конце каждого месяца).
Список контраргументов, составленный тогда же, я сейчас разорвала не читая, чтобы слова, «одиночество» «разбитые надежды» и тому подобное не мозолили мне глаза, и пошла варить себе кофе. Моя сестра Джульетта часто говорила мне о тех преимуществах, которые есть у женщины за тридцать. И я искала утешение в ее словах, пытаясь забыть о том, что самой Джульетте всего двадцать восемь и у нее маниакально-депрессивный психоз. Пошарив в холодильнике, я нашла земляничный йогурт с истекшим сроком годности, съела его и пошла в ванную комнату, стараясь не думать о том, что с уходом Мартина в доме стало слишком пусто. Открыв кран, я легла в ванну и стала слушать, как не умолкая звонит телефон. Началось. Это были друзья и родственники, жаждавшие узнать, жива ли я еще.
Глава 2
Ванна – лучший способ отложить на время неизбежное. Когда я еще курила, сигарета была в течение дня чем-то вроде знака препинания.
– Сначала покурю, – обычно говорила я, – а потом уже примусь за дело…
Но, надо признать, ванна лучше, чем сигарета. Чтобы принять ванну, требуется больше времени, чем для того, чтобы покурить. И потом, из ванны выходишь чистой и благоухающей (а не сморщенной и просмоленной). Похоже, я провожу уйму времени в ванне. Когда лежишь неподвижно в теплой пенистой воде, то и все остальное как-нибудь побудет без движения. И в частности – проклятый вопрос о том, как заработать на жизнь.
Мартин не мог скрыть своего злорадства.
– Теперь тебе придется найти себе работу, – сказал он во время одного из наших мучительных разговоров о финансовой стороне грядущего развода. Можно подумать, что я боюсь работы или не могу ее найти! Да, я сменила намного больше рабочих мест, чем Мартин! Проблема состояла в том, что я не могла на них удержаться.
Ну, конечно, Мартин с его мамашей распланировали его будущую карьеру, когда ему было лет шесть («Займись компьютерами, душка… там крутятся большие деньги». И Мартин бросился в указанном направлении…). Но и Луиза, которая в школе училась не лучше меня – с двоечки на троечку, – тоже получила работу прямо с университетской скамьи и сделала головокружительную карьеру: сперва она подшивала папочки на химическом предприятии «АДФ Кемикелз», когда оно еще занимало всего лишь одно-единственное здание, а не всю территорию промышленной зоны; а теперь у нее есть собственная секретарша, и она восемь часов в день проводит на важных заседаниях и повсюду таскает с собой ноутбук.
Наша подруга Соня добилась больших успехов в страховом бизнесе, Ровена стала заместителем директора школы, едва успев закончить курсы подготовки учителей. Даже Джульетте светит большая пенсия государственного служащего, хотя она полностью использует свое право на получение пособия по болезни, – кажется, она болеет месяцев шесть в году. Найджел – экстраординарный бизнесмен, у него огромный загородный дом в самом дорогом предместье Истфорда, и он любит в послеобеденной беседе ввернуть, что, дескать, всего добился своим трудом.
Ну а я…
Я начинала работать в такой же компании, как Луиза, в той же промзоне. Карьера у меня была такая: сперва я подшивала бумаги, потом подшивала больше бумаг, потом подшивала бумаги и поливала цветы в горшках. А потом я встретила Мартина, и он заявил мне, что подшивать бумаги – неподходящее занятие для его девушки. Поэтому я уволилась и нашла место помощницы начальника по административной работе в одной фирме. Этой должностью я очень гордилась, хотя в мои обязанности входило главным образом ксерокопирование документов, – пока фирма неожиданно не закрылась.
С тех пор я сменила еще несколько рабочих мест, совершенствуясь в подшивании бумаг и поливании комнатных растений. Всюду ко мне относились очень хорошо, но никто и не думал продвигать меня по службе или поручать более ответственные задания, чем, например, уход за украшавшим офис азиатским ландышем. И это не переставало удивлять меня. «Что во мне не так?» – думала я.
– Вы недостаточно инициативны, – сказала мне менеджер по кадрам, когда меня увольняли по сокращению штатов с последнего места работы.
Объясните мне, ради бога, что это значит?! Какую инициативу можно проявить, делая пятьсот ксерокопий годового отчета?
– Это означает, что ты должна проявлять большую деловую активность, – надменно сказал Мартин, когда я задала ему эти вопросы. (То-то он сам, вонючка, проявил активность, пулей бросившись к ближайшему автомату по продаже презервативов, как только увидел через стол глупую ряшку Шэрон.)
Как раз тогда он – один-единственный раз за все время – стал вдруг уговаривать меня не беспокоиться по пустякам, а найти лучше себе хорошую работу, с приличной зарплатой, на которой я могла бы реализовать свой потенциал. Я подумала, что наконец-то Мартин стал по-человечески относиться ко мне. Однако вскоре выяснилось, что он просто хотел, чтобы я могла сама содержать себя и ему не нужно было бы терзаться угрызениями совести, когда он бросит меня и сойдется с этой дурой. И вот теперь он ушел к ней, оставив меня без средств к существованию. Луиза, Джульетта, моя мать (дважды), Соня, Ровена и Найджел тонко (или не очень тонко) намекали на это – всякий раз, как звонили, чтобы узнать, как мне живется без мужа, без работы, а в перспективе и без дома (ответ: я стараюсь не думать об этом, и я чувствую себя очень свежо).
Но я прекрасно знала, что вскоре останусь на мели, если ничего не предприму. И хотя после характеристики, данной Мартином моим деловым, да и человеческим качествам («ни на что не годная паразитка»), сама мысль о собеседовании в отделе кадров пугала меня, я решила попытать счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
И каждый раз, когда мне вновь становилось грустно, когда уныние поднималось из самого нутра, я брала в рот печенье и читала список, который я составила три недели назад, принимая решение о том, отпустить ли Мартина на все четыре стороны. Начинался список такими незначительными пунктами:
1. Больше места в сушильном шкафу.
2. Можно позволить себе есть больше вкусной высококалорийной пищи.
Однако начиная с пункта двадцать девять и дальше речь шла о более важных вещах. Я писала о том, что теперь обретаю свободу и могу пуститься на поиски мужчины своей мечты, которые у других женщин, я читала, бывают, но которого лично я пока не встречала (и с которым, надеюсь, разрешу свою Проблему), и намекала, что тогда наконец-то у меня появится возможность подумать о том, что, может быть, неплохо бы когда-нибудь завести ребенка. Мартин и слышать не хотел о детях, и сама я в двадцать два года, а именно в этом возрасте я вышла замуж, готова была с ним согласиться – но сейчас эта мысль свербила где-то в уголке моего мозга, особенно во время гормональных всплесков (главным образом в начале, середине и конце каждого месяца).
Список контраргументов, составленный тогда же, я сейчас разорвала не читая, чтобы слова, «одиночество» «разбитые надежды» и тому подобное не мозолили мне глаза, и пошла варить себе кофе. Моя сестра Джульетта часто говорила мне о тех преимуществах, которые есть у женщины за тридцать. И я искала утешение в ее словах, пытаясь забыть о том, что самой Джульетте всего двадцать восемь и у нее маниакально-депрессивный психоз. Пошарив в холодильнике, я нашла земляничный йогурт с истекшим сроком годности, съела его и пошла в ванную комнату, стараясь не думать о том, что с уходом Мартина в доме стало слишком пусто. Открыв кран, я легла в ванну и стала слушать, как не умолкая звонит телефон. Началось. Это были друзья и родственники, жаждавшие узнать, жива ли я еще.
Глава 2
Ванна – лучший способ отложить на время неизбежное. Когда я еще курила, сигарета была в течение дня чем-то вроде знака препинания.
– Сначала покурю, – обычно говорила я, – а потом уже примусь за дело…
Но, надо признать, ванна лучше, чем сигарета. Чтобы принять ванну, требуется больше времени, чем для того, чтобы покурить. И потом, из ванны выходишь чистой и благоухающей (а не сморщенной и просмоленной). Похоже, я провожу уйму времени в ванне. Когда лежишь неподвижно в теплой пенистой воде, то и все остальное как-нибудь побудет без движения. И в частности – проклятый вопрос о том, как заработать на жизнь.
Мартин не мог скрыть своего злорадства.
– Теперь тебе придется найти себе работу, – сказал он во время одного из наших мучительных разговоров о финансовой стороне грядущего развода. Можно подумать, что я боюсь работы или не могу ее найти! Да, я сменила намного больше рабочих мест, чем Мартин! Проблема состояла в том, что я не могла на них удержаться.
Ну, конечно, Мартин с его мамашей распланировали его будущую карьеру, когда ему было лет шесть («Займись компьютерами, душка… там крутятся большие деньги». И Мартин бросился в указанном направлении…). Но и Луиза, которая в школе училась не лучше меня – с двоечки на троечку, – тоже получила работу прямо с университетской скамьи и сделала головокружительную карьеру: сперва она подшивала папочки на химическом предприятии «АДФ Кемикелз», когда оно еще занимало всего лишь одно-единственное здание, а не всю территорию промышленной зоны; а теперь у нее есть собственная секретарша, и она восемь часов в день проводит на важных заседаниях и повсюду таскает с собой ноутбук.
Наша подруга Соня добилась больших успехов в страховом бизнесе, Ровена стала заместителем директора школы, едва успев закончить курсы подготовки учителей. Даже Джульетте светит большая пенсия государственного служащего, хотя она полностью использует свое право на получение пособия по болезни, – кажется, она болеет месяцев шесть в году. Найджел – экстраординарный бизнесмен, у него огромный загородный дом в самом дорогом предместье Истфорда, и он любит в послеобеденной беседе ввернуть, что, дескать, всего добился своим трудом.
Ну а я…
Я начинала работать в такой же компании, как Луиза, в той же промзоне. Карьера у меня была такая: сперва я подшивала бумаги, потом подшивала больше бумаг, потом подшивала бумаги и поливала цветы в горшках. А потом я встретила Мартина, и он заявил мне, что подшивать бумаги – неподходящее занятие для его девушки. Поэтому я уволилась и нашла место помощницы начальника по административной работе в одной фирме. Этой должностью я очень гордилась, хотя в мои обязанности входило главным образом ксерокопирование документов, – пока фирма неожиданно не закрылась.
С тех пор я сменила еще несколько рабочих мест, совершенствуясь в подшивании бумаг и поливании комнатных растений. Всюду ко мне относились очень хорошо, но никто и не думал продвигать меня по службе или поручать более ответственные задания, чем, например, уход за украшавшим офис азиатским ландышем. И это не переставало удивлять меня. «Что во мне не так?» – думала я.
– Вы недостаточно инициативны, – сказала мне менеджер по кадрам, когда меня увольняли по сокращению штатов с последнего места работы.
Объясните мне, ради бога, что это значит?! Какую инициативу можно проявить, делая пятьсот ксерокопий годового отчета?
– Это означает, что ты должна проявлять большую деловую активность, – надменно сказал Мартин, когда я задала ему эти вопросы. (То-то он сам, вонючка, проявил активность, пулей бросившись к ближайшему автомату по продаже презервативов, как только увидел через стол глупую ряшку Шэрон.)
Как раз тогда он – один-единственный раз за все время – стал вдруг уговаривать меня не беспокоиться по пустякам, а найти лучше себе хорошую работу, с приличной зарплатой, на которой я могла бы реализовать свой потенциал. Я подумала, что наконец-то Мартин стал по-человечески относиться ко мне. Однако вскоре выяснилось, что он просто хотел, чтобы я могла сама содержать себя и ему не нужно было бы терзаться угрызениями совести, когда он бросит меня и сойдется с этой дурой. И вот теперь он ушел к ней, оставив меня без средств к существованию. Луиза, Джульетта, моя мать (дважды), Соня, Ровена и Найджел тонко (или не очень тонко) намекали на это – всякий раз, как звонили, чтобы узнать, как мне живется без мужа, без работы, а в перспективе и без дома (ответ: я стараюсь не думать об этом, и я чувствую себя очень свежо).
Но я прекрасно знала, что вскоре останусь на мели, если ничего не предприму. И хотя после характеристики, данной Мартином моим деловым, да и человеческим качествам («ни на что не годная паразитка»), сама мысль о собеседовании в отделе кадров пугала меня, я решила попытать счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77