Потом он повернулся к ним спиной и, скрестив руки на груди, стал смотреть на приближавшиеся утесы. Его бездеятельность в эти жуткие мгновения говорила: «Все кончено!» Жалобный вой Байкала, донесшийся в эту минуту из каюты, показал, что не только люди, но и собака чуяла приближение конца.
Их несло к полуострову Святой Нос, издали представлявшемуся высоким горным хребтом. Профессор рассматривал утесы в бинокль. Отдельные вершины хребта белели от снега. Поросшие лесом береговые скалы почти отвесно спускались в воду. У самого берега, если и была обычная для Байкала узкая полоса «накатника», то сейчас она совершенно скрывалась огромным бурным прибоем. Дальше море представляло какую-то «толчею», образуемую столкновением волн, – явление обычное здесь при норд-норд-весте.
Всем показалось, что профессор слишком долго рассматривает берег.
Вдруг он опустил бинокль и торопливо направился к капитану.
Подойдя, он слегка хлопнул его по плечу. Капитан даже подпрыгнул, – так глубоко ушел он в размышления. И не сразу понял, что ему говорил пассажир.
– Там человек! – кричал ему на ухо профессор, силясь перекричать рев волн. – Человек на скалах. Он делает нам знаки.
Капитан наконец пробудился из своего оцепенения и вслед за профессором перешел на борт.
Смотреть в бинокль было очень трудно, так как судно сильно качало. «Мысовая» по-прежнему с огромной быстротой неслась на утесы.
Но то, что издали представлялось сплошной массой берега, в бинокль оказывалось несколькими рядом стоящими скалами и островами, и за ними уже виднелись берега. «Мысовая», гонимая ветром к берегам, мчалась мимо одного из этих небольших, уединенно стоящих скалистых островов. Возможно, что она налетит и разобьется именно об него, а возможно, что проскочит мимо, через пролив, и долетит до других утесов, чтобы погибнуть там. Капитан не видел в этом существенной разницы и не понимал, чего хочет пассажир, показывающий ему на остров. Но в бинокль было отчетливо видно, что на вершине скалы стоял человек и махал большим белым платком, чтобы обратить на себя внимание.
Неожиданное появление человека на скалах всех удивило.
На палубу собралась вся команда, выполз даже вообразивший, что настала последняя минута, обезумевший от страха толстый бурят.
– Он хочет, чтобы мы непременно прошли по ту сторону острова! – воскликнул капитан, поняв наконец отчаянные жесты.
– Да, да! – вскричало несколько матросов, видевших человека и без бинокля.
– Черт его знает, зачем это ему. Но если, чтобы сообщить это, он рискует жизнью... залез в такую бурю на скалу, значит, хочет что-то для нас сделать... А нам терять нечего. Попробуем!
Задача заключалась в том, чтобы пройти проливом, отделявшим остров от берега, а не там, куда направлялась «Мысовая», державшая курс, насколько она слушалась капитана, возможно дальше от прибрежных утесов, в пролив между островами. Но значительно наполненная водой, она настолько отяжелела, что повиновалась больше ветру и волнам, чем матросам. И этот маневр мог бы кончиться только тем, что она налетела бы на утес острова.
Человек на скале, видимо, понял угрожающую судну опасность и делал им отчаянные знаки поторопиться.
Матросы с вспыхнувшей энергией кинулись кто отливать воду, кто к рулю. Увы, хотя «Мысовая» и изменила направление, но ей, ясно было, не успеть, и она летела прямо на скалы.
– Паруса! – бешено заревел вдруг капитан. – Ставь парус!
Это было безумство – ставить парус в бурю, в такой близости от скал... Только несколько минут отсрочки...
Подхваченная ветром «Мысовая» понеслась, как птица.
Это было жуткое мгновение. Перед ними, совсем близко около берегов, ревел прибой, и нависли грозные скалы острова, белые от птичьего помета. Но «Мысовая» судорожным движением все-таки пронеслась мимо них, и, когда она обогнула остров, все увидели, что им наперерез, отчаянно работая веслами, греб человек в лодке. Неужели он хотел взойти на приговоренное к смерти судно? Сумасшедший это или самоубийца? Все с замиранием сердца следили за его отчаянной борьбой. Лодка то вздымалась на самые гребни волн, то исчезала в бездне. Но человек был настойчив и, вероятно, исключительно силен. И скоро стало очевидным, что лодка и дощаник в этом разъяренном море встретятся.
Капитан что-то крикнул, но и без его указаний матросы уже знали, что делать, и несколько рук уже давно готовили канаты, чтобы принять лодку на борт. Надо было выждать только удобную минуту. Момент – и лодка взлетела на гребень волны, человек смотрел на палубу «Мысовой» сверху; в следующую минуту он был уже в бездне, а наверху, над ним, находились пассажиры... Канаты полетели вниз...
После нечеловеческой борьбы веревка была схвачена, и лодка подтянута к дощанику. Обрекший себя на смерть человек взобрался на борт «Мысовой».
– Убрать! – кивнул он на парус, едва став на палубу.
Капитал сделал знак.
– Кто вы? – сурово спросил он незнакомца. – Вы знаете, что все мы через несколько минут разобьемся о скалы Святого Носа?
– Я попытаюсь вас спасти, – быстро сказал приехавший, не совсем правильно говоря по-русски.
К своему изумлению, все увидели совершенно седого человека. Он, видимо, был измучен борьбой с валами и ветром и тяжело дышал.
Его мужественное, суровое лицо, густо заросшее седыми волосами, светилось энергией. Высокий лоб говорил об интеллигентности. То, как он управлялся с лодкой, как стойко и цепко держался теперь на прыгающей и качающейся палубе, выдавало в нем моряка. Он производил впечатление такой стальной, несокрушимой силы, что, вероятно, ему несмотря на седину, было не более лет пятидесяти.
– Я знаю здесь один «отстой» и хочу провести вас туда, – быстро добавил он. – Я не раз отстаивался там от здешних бурь. Я буду вашим лоцманом. Но не станем терять даром времени.
В двух словах он рассказал капитану, что делать.
– Надо вести судно на большой утес, находящийся справа, затем против него круто свернуть мимо гряды подводных скал, расположенных к северу; обойти их и править прямо на два больших дерева, хорошо видных в бинокль, где находятся орлиные гнезда; затем уже «Мысовая» может подойти к берегу и в маленькой бухточке простоять до конца бури спокойно.
Капитан нервно начал отдавать приказания.
С пробуждением надежды матросы взялись за дело с удесятеренной силой.
Пассажиры, захваченные и опьяненные этой последней схваткой, кинулись тоже отливать воду. Два десятка живых существ обратились, казалось, в один организм, с одной волей, одной мечтой – одолеть стихию. Они схватились с Байкалом.
Это была борьба отчаяния.
И через полчаса нечеловеческих усилий, иногда казавшихся безнадежными, они одолели. Байкал был побежден.
Но и победительница «Мысовая» доживала последние минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57