Вот когда ребята с благодарностью вспомнили свои зимние занятия физкультурой!
Наконец, задыхаясь, совсем изнемогшие, они взобрались наверх. И тотчас же восторженные крики огласили воздух.
То, что они увидели, заставило забыть и усталость и все пережитые трудности.
Перед ними была бесконечная даль... Горная даль...
...Много раз слыхали они: «Уральский хребет», «Урал – Каменный пояс», а на самом деле видели только отдельные «тумпы» и «камни». Теперь они увидели именно хребет.
На север и на юг, насколько хватало зрения, тянулся каменный пояс: пологие увалы, отдельные кряжи, величественно синеющие вершины-гиганты, подобные Денежкину Камню: Журавлев Камень, Шемур-Камень, Трехглавая скала, Чувальский Камень.
На востоке перед ними лежали необъятные долины Азии, покрытые густыми лесами. На западе стояла невысокой стеной цепь гор.
Повернувшись в одну сторону, ребята смотрели в Европу, в другую – в Азию.
– Хорошо! Хорошо! – восхищенно повторял Ян. Крак, в этой суровой первобытной обстановке, сидя на дикой скале, производил впечатление маленького хищника и тоже напряженно смотрел вдаль. Вдруг он испуганно сорвался со своего неприступного утеса и кинутся к ребятам. Через мгновение его поведение объяснилось. Неожиданно в вышине появился громадный орел. Гигант-птица, парящая саженях в полтораста над дикими скалами, на фоне бесконечной дали – этой картиной нельзя было не залюбоваться.
Ребята разглядели орла в бинокль. Он был темный с белым хвостом. Ни у кого не хватило духу выстрелить. Великан-птица долго носилась в воздухе, потом уплыла куда-то на юг, где среди лесов светлели четыре озера.
Главная вершина Денежкина Камня, загроможденная каменными глыбами, набросанными в хаотическом беспорядке, имела первобытно-дикий и суровый вид.
Здесь путешественники устроили привал.
Отвечая на вопросы Федьки, Ян рассказывал, что с вершины Денежкина Камня сбегает много рек и речонок. Долина глубоко врезалась в массив горы. Начинающиеся под главной вершиной и покрывающие отроги россыпи показывают, что гора раньше была значительно больше и выше. В образующих ее породах находят магнитный железняк, известны залежи платины.
Ян с увлечением толковал ребятам о геологическом строении горы.
Гришук на этот раз не был его слушателем. Ему хотелось побыть одному, и он отошел в сторону.
Когда он поднялся сюда и глянул, от ошеломляющего впечатления этой дали у него захватило дыхание.
Он присел на скалу.
Далеко внизу расстилалась беспредельная равнина.
Волнуясь, смотрел он в даль, слегка подернутую характерной для Северного Урала беловатой дымкой. Где-то далеко к югу синели родные Верхотурские кедровые леса.
Таким маленьким, ничтожным чувствовал он себя среди этой громады хребтов, таким одиноким, точно затерянным в диком море лесов. Урал. Это Урал! Знаменитые Рифейские горы древних! Вот она перед ним теперь, таинственная земля вогулов, куда они стремились! Об этом загадочном русском крае еще в древности пели в скандинавских сагах. Гришук вспомнил, как эти саги описывали языческий храм на Урале:
«...Стены его обложены золотом и алмазами. На истукане золотое ожерелье, венец в драгоценных камнях, а на коленях золотые чаши такой величины, что четверо богатырей могли утолить жажду. Ценность одежд его дороже груза трех богатейших кораблей, плавающих по Греческому морю».
Вогульский Урал – это интереснейший малоисследованный край, огромный бассейн рек Лозьвы и Сосьвы, населенный племенами, ездящими на оленях, в долбленых лодках, край, полный величавой красоты, край звероловов и драгоценного соболя, первобытных лесов, величественных скал, диких озер.
Гришук еще раз оглядел даль, затянутую сероватой дымкой.
Тихо, безлюдно кругом...
Внизу виднелись на бесконечное расстояние вдаль леса, дикие, почти первобытные, с бесчисленными логами. Это море лесов казалось отсюда необитаемым. Но Гришук знал – по течению речек, по высохшим руслам, по протокам, в долинах, в оврагах и увалах здесь всюду залегают золотоносные пласты и находятся десятки золотых и платиновых приисков. А в самых глухих лесных трущобах, добраться до которых немыслимо, по всему хребту, среди болот и топей прятались скиты, подземные кельи. Религиозные фанатики, застыв там в молитвенном созерцании, читали старопечатные книги.
Окутавший в густые хвойные леса свое огромное тело, старик Урал надежно скрывал отшельников.
Вслед за скитами явился в эту дикую местность за наживой и владыка-капитал. Выросли первые уральские заводы, прииски, рудники.
Руки рабочих взрыли грудь Урала, вскрыли недра, добывая золото, руду, медь, платину, самоцветы. Их каторжным трудом здесь создавались каналы, запылали домны, лившие миллионы пудов чугуна, который сплавлялся затем в барках по горным рекам на рынок.
Молодой капитал, как вампир, припал к Уралу и жадно – Гришуку вспомнилось выражение Маркса – сосал «живую кровь труда». У предпринимателей создавались колоссальные состояния.
Вспомнился один из случаев, приводившихся на уроке политграмоты, как это делалось... На заводе графа Стенбок-Фермора рабочий Векшин, проработавший 15 лет, прогулял день. И за это 15 лет были вычтены из срока на пенсию. Проработав снова 25 лет, Векшин умер. Трое его сыновей, проработавшие на том же заводе 18 лет, погибли на работе от несчастных случаев. Итого 58 лет и 4 жизни. «Учтя» все это, оставшейся в живых старухе Векшиной заводчик назначил пенсию... Один рубль семьдесят две копейки в год.
Недаром у рабочих здесь сложилась пословица: «Золото моем, а голосом воем».
На такой эксплуатации вчерашние мелкие кулаки – хитрый кузнец, неграмотный оборотистый ямщик – точно волшебством превратились в царьков-горнозаводчиков.
Их богатства были сказочными.
Их мотовство – фантастическим.
После смерти владельца Тагильских заводов осталось такое колоссальное количество монеты, что затруднительно оказалось произвести подсчет, и деньги считались просто мерками. Матери Векшиных предприниматели платили по одному рублю в год, а за игорным столом ставили по миллиону на карту. Уехав за границу, они женились на принцессах, покупали себе княжества. Тульский кузнец стал князем Сан-Донато. Другой заводчик, казанский ямщик Походяшин – потомственным дворянином. Дети и внуки их росли в Париже и Лондоне, иные не знали даже русского языка и в глаза не видали таинственного края, где десятки тысяч рабочих, добывая для них золото, «голосом выли».
...То напряженное состояние, в котором Гришук находился с момента, когда увидел ошеломляющую даль, неожиданно вдруг разрешилось каким-то неиспытанным еще подъемом. Это было такое пламенное и глубокое чувство, которого нельзя рассказать человеческим языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Наконец, задыхаясь, совсем изнемогшие, они взобрались наверх. И тотчас же восторженные крики огласили воздух.
То, что они увидели, заставило забыть и усталость и все пережитые трудности.
Перед ними была бесконечная даль... Горная даль...
...Много раз слыхали они: «Уральский хребет», «Урал – Каменный пояс», а на самом деле видели только отдельные «тумпы» и «камни». Теперь они увидели именно хребет.
На север и на юг, насколько хватало зрения, тянулся каменный пояс: пологие увалы, отдельные кряжи, величественно синеющие вершины-гиганты, подобные Денежкину Камню: Журавлев Камень, Шемур-Камень, Трехглавая скала, Чувальский Камень.
На востоке перед ними лежали необъятные долины Азии, покрытые густыми лесами. На западе стояла невысокой стеной цепь гор.
Повернувшись в одну сторону, ребята смотрели в Европу, в другую – в Азию.
– Хорошо! Хорошо! – восхищенно повторял Ян. Крак, в этой суровой первобытной обстановке, сидя на дикой скале, производил впечатление маленького хищника и тоже напряженно смотрел вдаль. Вдруг он испуганно сорвался со своего неприступного утеса и кинутся к ребятам. Через мгновение его поведение объяснилось. Неожиданно в вышине появился громадный орел. Гигант-птица, парящая саженях в полтораста над дикими скалами, на фоне бесконечной дали – этой картиной нельзя было не залюбоваться.
Ребята разглядели орла в бинокль. Он был темный с белым хвостом. Ни у кого не хватило духу выстрелить. Великан-птица долго носилась в воздухе, потом уплыла куда-то на юг, где среди лесов светлели четыре озера.
Главная вершина Денежкина Камня, загроможденная каменными глыбами, набросанными в хаотическом беспорядке, имела первобытно-дикий и суровый вид.
Здесь путешественники устроили привал.
Отвечая на вопросы Федьки, Ян рассказывал, что с вершины Денежкина Камня сбегает много рек и речонок. Долина глубоко врезалась в массив горы. Начинающиеся под главной вершиной и покрывающие отроги россыпи показывают, что гора раньше была значительно больше и выше. В образующих ее породах находят магнитный железняк, известны залежи платины.
Ян с увлечением толковал ребятам о геологическом строении горы.
Гришук на этот раз не был его слушателем. Ему хотелось побыть одному, и он отошел в сторону.
Когда он поднялся сюда и глянул, от ошеломляющего впечатления этой дали у него захватило дыхание.
Он присел на скалу.
Далеко внизу расстилалась беспредельная равнина.
Волнуясь, смотрел он в даль, слегка подернутую характерной для Северного Урала беловатой дымкой. Где-то далеко к югу синели родные Верхотурские кедровые леса.
Таким маленьким, ничтожным чувствовал он себя среди этой громады хребтов, таким одиноким, точно затерянным в диком море лесов. Урал. Это Урал! Знаменитые Рифейские горы древних! Вот она перед ним теперь, таинственная земля вогулов, куда они стремились! Об этом загадочном русском крае еще в древности пели в скандинавских сагах. Гришук вспомнил, как эти саги описывали языческий храм на Урале:
«...Стены его обложены золотом и алмазами. На истукане золотое ожерелье, венец в драгоценных камнях, а на коленях золотые чаши такой величины, что четверо богатырей могли утолить жажду. Ценность одежд его дороже груза трех богатейших кораблей, плавающих по Греческому морю».
Вогульский Урал – это интереснейший малоисследованный край, огромный бассейн рек Лозьвы и Сосьвы, населенный племенами, ездящими на оленях, в долбленых лодках, край, полный величавой красоты, край звероловов и драгоценного соболя, первобытных лесов, величественных скал, диких озер.
Гришук еще раз оглядел даль, затянутую сероватой дымкой.
Тихо, безлюдно кругом...
Внизу виднелись на бесконечное расстояние вдаль леса, дикие, почти первобытные, с бесчисленными логами. Это море лесов казалось отсюда необитаемым. Но Гришук знал – по течению речек, по высохшим руслам, по протокам, в долинах, в оврагах и увалах здесь всюду залегают золотоносные пласты и находятся десятки золотых и платиновых приисков. А в самых глухих лесных трущобах, добраться до которых немыслимо, по всему хребту, среди болот и топей прятались скиты, подземные кельи. Религиозные фанатики, застыв там в молитвенном созерцании, читали старопечатные книги.
Окутавший в густые хвойные леса свое огромное тело, старик Урал надежно скрывал отшельников.
Вслед за скитами явился в эту дикую местность за наживой и владыка-капитал. Выросли первые уральские заводы, прииски, рудники.
Руки рабочих взрыли грудь Урала, вскрыли недра, добывая золото, руду, медь, платину, самоцветы. Их каторжным трудом здесь создавались каналы, запылали домны, лившие миллионы пудов чугуна, который сплавлялся затем в барках по горным рекам на рынок.
Молодой капитал, как вампир, припал к Уралу и жадно – Гришуку вспомнилось выражение Маркса – сосал «живую кровь труда». У предпринимателей создавались колоссальные состояния.
Вспомнился один из случаев, приводившихся на уроке политграмоты, как это делалось... На заводе графа Стенбок-Фермора рабочий Векшин, проработавший 15 лет, прогулял день. И за это 15 лет были вычтены из срока на пенсию. Проработав снова 25 лет, Векшин умер. Трое его сыновей, проработавшие на том же заводе 18 лет, погибли на работе от несчастных случаев. Итого 58 лет и 4 жизни. «Учтя» все это, оставшейся в живых старухе Векшиной заводчик назначил пенсию... Один рубль семьдесят две копейки в год.
Недаром у рабочих здесь сложилась пословица: «Золото моем, а голосом воем».
На такой эксплуатации вчерашние мелкие кулаки – хитрый кузнец, неграмотный оборотистый ямщик – точно волшебством превратились в царьков-горнозаводчиков.
Их богатства были сказочными.
Их мотовство – фантастическим.
После смерти владельца Тагильских заводов осталось такое колоссальное количество монеты, что затруднительно оказалось произвести подсчет, и деньги считались просто мерками. Матери Векшиных предприниматели платили по одному рублю в год, а за игорным столом ставили по миллиону на карту. Уехав за границу, они женились на принцессах, покупали себе княжества. Тульский кузнец стал князем Сан-Донато. Другой заводчик, казанский ямщик Походяшин – потомственным дворянином. Дети и внуки их росли в Париже и Лондоне, иные не знали даже русского языка и в глаза не видали таинственного края, где десятки тысяч рабочих, добывая для них золото, «голосом выли».
...То напряженное состояние, в котором Гришук находился с момента, когда увидел ошеломляющую даль, неожиданно вдруг разрешилось каким-то неиспытанным еще подъемом. Это было такое пламенное и глубокое чувство, которого нельзя рассказать человеческим языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46