Какая же ослепительная картина внезапного возвращения рисовалась моему воспаленному мозгу: поцелуи, объятия, раздевание, умывание, одевание, но увы - спальня оказалась пуста, с разобранной, но даже не примятой постелью.
Движимый хищным инстинктом собственника, проклиная себя за эгоизм и излишнюю доверчивость, я ринулся к библиотеке и, беспомощно вопя, застучал в запертые двери заскорузлыми от засохшей грязи кулаками.
Догадливый Феоктистыч принес тяжелый колун.
- Можа, хрената сгодиться?
- Какая еще хрената? - спросил я машинально, примеряя колун к двери.
- Да у мене... в схране... два ястчика сховано... про черный день.
- Тащи!
Конечно, я не собирался подымать шума на всю округу, но это был единственный способ избавиться от нежелательного свидетеля моего позора.
И колуном я сперва вдарил просто для убедительности, чтобы скорей открыли, для культурного, интеллигентного выяснения отношений.
Но мне же никто не ответил...
А тут еще сквозь треск и грохот я услышал беспомощный плач близкого, родного человека - и решительно высадил дверь.
Учитывая общую простудность моего организма и бессонную слякотную ночь, можно понять и объяснить импульсивность моих отеллообразных действий.
В общем, буйно размахивая колуном, я ввалился в библиотеку и обнаружил на диване абсолютно голую супругу, виновато рыдающую в страстно порванную, скомканную "ночнушку".
Противный сквозняк качнул створки распахнутого окна.
Я шагнул к подоконнику.
В утреннем тумане стремительно растворялся мужественный силуэт, удаляющийся в направлении деревни Чмаровки.
Отбросив колун и закрыв окно, я медленно двинулся к дивану.
На шахматной доске лежали любовно заштопанные бендеровские носки и огрызок яблока.
Супруга, справившись с рыданием, зябко и откровенно стыдливо куталась в одеяло.
И тут я обнаружил исчезновение астролябии...
Подобного изощренного коварства я не ожидал даже от Бендера.
Рога я бы еще ему простил, но астролябию - никогда!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30