Ничего я не ощутил, никакого щелчка не услышал, но решился и встал. Качалка за мной откинулась тихо, покачалась на ковре и замерла, а меня ничто не ударило, и я пошел к двери. В голубой комнате поперек громадного турецкого дивана лежал на животе мальчишка и, подперев руками подбородок, читал толстую растрепанную книгу.
- Эй, приятель, - окликнул я, - чем зачитался?
Мальчишка перевернулся и сел.
- Это Фенимор Купер, - ответил он, ничуть не удивившись, а я сразу узнал его. И как же можно было не узнать, если это был я сам, только много моложе. Я вспомнил даже его рыжую бархатную курточку, переделанную матерью из отцовской толстовки, и шлепанцы, которые так не любил, но по требованию матери послушно надевал, чтобы не вытаптывать ковры. Мальчишке было лет тринадцать, на нем уже были очки, придававшие ему несколько огорченный вид. Густые черные волосы он уже расчесывал на пробор, но вихор еще торчал непобедимо. В общем, он мне показался довольно симпатичным с его аккуратненьким носиком и по-детски припухлыми губами.
- Ты почему не в школе, Олег, сачкуешь? - спросил я.
- Каникулы же! А вы кто?
- Я твой тезка, - ответил я, садясь рядом. - Меня тоже зовут Олегом. И даже - Петровичем, как и тебя.
- Да ну! А вы, Олег Петрович, к папе да?
Мальчик произнес это с явным удовольствием, как бы пробуя на вкус свое имя в сочетании с отчеством. Я взял книгу и прочитал заглавие. Ну конечно, это был "Кожаный чулок". И мне показалось, что я даже вспомнил то далекое зимнее утро, когда читал эту книгу.
- Нет, не к папе, - ответил я, проверяя свое воспоминание. - Он ведь в командировке, кажется?
- Факт! Уехал на три дня, но вот уже неделя прошла, а его все нет.
- А мама к больной сестре отлучилась, не правда ли?
- Точно! Это она вас послала?
- Нет, Олег, я сам по себе. У меня тут появилось одно дело, ты, пожалуй, мог бы мне помочь.
- А кто вы?
Что я мог ему ответить. Вынув из грудного кармана свой заводской пропуск, я развернул его и, прикрыв пальцем фамилию, показал мальчику.
- Ух ты! - воскликнул он. - Главный конструктор завода, это здорово!
Ну конечно, в те времена даже взрослые были доверчивее, чего же мог подозревать этот парнишка, он даже на год выдачи внимания, не обратил!
В общем, мы разговорились и проболтали довольно долго, испытывая взаимное расположение друг к другу. Это и не удивительно, попробуйте поставить себя в мое положение. Мне было приятно слушать его рассуждения о буржуях и молодцах-рабочих, его рассказы о товарищах, которых я знал, отзывы об отце, о матери, слышать полузабытый жаргон тех времен со словечками "лощ", "лоск" (в смысле "парень", "превосходно"), "гусар" (отчаянный), "а раньше-то" (как бы не так) и прочее в этом роде.
- Папа стал теперь какой-то не тот, - пожаловался Олег, проникнувшись ко мне доверием. - Раньше играл со мной, ходили гулять вместе, на рыбалку меня брал... А теперь он уж больно важный, факт. Всегда-то он занят, приходит поздно, а придет, так читает, пишет. Даже о школе редко спросит.
Да, так оно и было, и не скоро еще этот мальчик поймет и величину ответственности, и тяжесть груза, возложенного на его отца, не подготовленного к тому вчерашнего рабочего. Все это было мне близко, составляло прошлое, переживаемое второй раз в том же виде, но с другого уровня сознания, охватившего одновременно две эпохи. И я воспринимал окружающее отчетливо и ясно, как в любой день моей настоящей жизни.
Комната, где я находился, сохранилась в моей памяти такой, какой предстала сейчас. Из имущества родителей здесь только и было, что кровать да швейная машинка компании Зингер, остальное принадлежало Башкирову. Правда, была еще отцова двустволка над кроватью. Не сберег я двустволку, продал, когда нужда на горло наступила. Прямо против меня врос в паркет тяжелый сейф с наборными планками. На нем стоял ангел.
Я слушал Олега: в паузах до меня доносилось тикание часов из соседней комнаты, пальцы ощущали ворс дивана, я узнавал давно забытые запахи квартиры, оставленной давным-давно.
Знаете, Кузьма Кузьмич, как только выдастся свободное время, я съезжу туда, попрошусь у новых жильцов побыть хоть десять минут в квартире дома Башкирова. Если его не снесли, конечно. Господи, почему я не сделал этого до сих пор!..
Ну так вот, я сказал Олегу, что для меня важно узнать историю этого ангела.
- Нашел, чем заняться! - воскликнул он (мы уже перешли с ним на "ты"). - Буржуйская штучка, факт. Ты дождись папу, может, он тебе статуэтку за так отдаст. А что, свободно. Или ты не гусар у взрослого попросить?
Я объяснил мальчику, что сам ангел мне не требуется, нужна только какая-то запись о нем, которая, мне помнится, была в этом сейфе.
- Так ведь в сейф без папы не попадешь, тут надо знать петушиное слово, а его папа мне не говорит.
- Придет время, он сообщит тебе это слово, а я его знаю. Ты разрешишь мне открыть, сейф? Я ничего не возьму, посмотрю только.
- Валяй, - согласился Олег.
Это слово отец сказал мне на всякий случай незадолго до трагедии, будто предчувствуя ее.
Я подошел к сейфу, потрогал наборные планки, составил слово "купил" и потянул за ручку. Туго и бесшумно отворилась толстая тяжелая дверь.
- Вот и все, - сказал я Олегу. - Иди сюда и помоги мне найти бумагу об ангеле. Только складывай все в том же порядке, как лежит сейчас.
Вдвоем мы справились с делом за какие-нибудь десять минут - не так-то много их было, отцовских партийных бумаг, - но письма об ангеле не было. Зато попался составленный рукой отца перечень еще каких-то документов, принадлежавших, по-видимому, Башкирову, и в этом списке упоминалось письмо о статуэтке. Это наверняка было письмо об ангеле, я же помнил, что когда-то читал о нем. Но не было его теперь да и только!
- Не нашел? - спросил Олег, когда я начал складывать все обратно.
- Как видишь, - ответил я и закрыл дверь. Внутри прозвенели пружины, и с глухим ударом встал на место засов замка. Мы снова сели на диван, мальчик глядел на меня сочувственно.
- Олег Петрович, - неуверенно сказал он, - а как тебе папа говорил, может, не в сейфе письмо-то? В другом месте?
- Не говорил мне этого твой папа... Постой! А ведь ты должен знать, куда папа девал башкировскую переписку, не выбросил же он ее, раз уж список составил!
- А вот как раз и выбросил! Ты сказал бы мне сразу, что тебе нужны буржуйские бумандяры. Сложил все в корзинку и выбросил на чердак. Пойдем, покажу...
Стукнувшись не раз о балки, под которыми я когда-то свободно проходил, я пробрался с мальчиком в башенку, венчавшую крышу, отодрал доску разбитого слухового окна, увидел корзинку и нашел наконец нужное письмо. В свете зимнего дня я выучил его наизусть и точно записал в дневник, а Вам сообщаю лишь суть.
Это было письмо приказчика, отправленного Башкировым с экспедицией профессора Кулика на поиски метеорита Подкаменной Тунгуски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56