Так и оставили до моего возвращения.
Ну как мне было не помереть, ведь в этом отсеке не только пленки с ваших пациентов и не только моя каска хранились, там же находились и наброски схемы Комбинатора!
Бахметьева тут не приходится особенно винить, в тот раз я не успел кой-чего пересоединить, а он не поглядел на показания приборов защиты, и вышло вот что. Отвертка, которую я выронил на шинку дисплея, и соединила его с выходом энцефалографа, который на такую нагрузку рассчитан не был. Из-за этого, когда Бахметьев включил компьютер, начал, во-первых, вращаться барабан перемотки, а во-вторых, плохой контакт нагрел отвертку, от вибрации она помаленьку сползла и раскаленная упала на пленки, которые и подожгла.
"Банальная история, - скажете Вы, - совсем как в шаблонном приключенческом романе: главная героиня исчезла, чертежи сгорели, машина разрушена..."
Я и сам так решил, и в первые минуты готов был себе локти грызть с досады: ведь надо же было этому случиться как раз тогда, когда я утопил Фаду! Ведь будь она у меня, мне ничего не стоило бы дождаться повторения показа схемы и снова срисовать ее, а тут получилось такое горестное совпадение.
Пишу Вам все так подробно потому, что в разговоре при встрече с вами (которая, надеюсь, не заставит себя ждать) трудно будет удержаться в рамках одной, да еще такой специальной темы, а на бумаге ее изложить, по-моему, уместнее.
Ну ладно, локти кусать, как известно, никому еще не удавалось, поэтому, успокоившись, я пригляделся, оценил потери и установил, что дела не так уж плохи, что далеко еще не все пропало. Энцефалограф и каска "накрылись", что, впрочем, вполне поправимо. Сгоревшие пленки можно заменить, - это дело совсем маленькое. Чувствительнее всего была потеря чертежей, но они, как выяснилось, пропали не совсем. Часть их я, оказывается, унес домой, а в отсеке осталась лишь последняя серия, а она лежала под каской, которая кое-что предохранила и от жара, и от пены огнетушителя. Схема ЭВМ вообще не пострадала и была мною пущена в ход сразу же.
Как видите, я все-таки и здесь не помер, и чем дальше, тем меньше оснований рассчитывать на мою близкую кончину. В общем, я бессовестно подвел медицину, не оправдал ваших прогнозов. Вы уж меня извините, пожалуйста. После отпуска я, как ни в чем не бывало, приступил к работе, а во время предмайских состязаний даже вошел в заводскую команду и занял по марафону шестое место. Правда, шестое с конца, но для моего возраста и это - отлично. И пульс у меня теперь 64-66, в спокойном состоянии, конечно.
Вы, наверное, уже догадываетесь, в чем причина? Да, тут, несомненно, сказалось устранение постороннего воздействия на организм, но не спешите заключать, что оно было губительным. Вы знаете, что я, хотя и дилетантски, но довольно широко познакомился с анатомией и физиологией. Во всяком случае, я знаю, что чем мельче организм, тем чаще работает в нем сердце. Пришельцы, надо полагать, это тоже знали, но они не имели представления о наших размерах.
Помните, я рассказывал, как Лия удивилась, что атлет с неоправданно большим усилием поднял груз, который она свободно могла нести целый день. Если же говорить о размерах Лии, то можно с полным основанием теперь полагать, что по величине они не отличались от тех ангелов, которых подбросили нам. Короче говоря, утопленный мною ангел был, по-моему, точной скульптурной копией Фады в натуральную величину.
Стоит ли после этого удивляться, что пришельцы свободно летали на крыльях. Они могли летать не потому, что их планета была много меньше Земли, а потому, что сами были малого роста. За это говорит и то, что если бы была мала планета, она не могла бы удержать свою атмосферу, а пришельцы дышали воздухом, в этом я убедился сам, когда был Лией: я дышал.
Кстати сказать, большой рост существам сильно развитого интеллекта, вообще говоря, совсем и не нужен. Даже размер черепа не имеет решающего значения, у мамонта башка была чуть не с избу, а ума куда меньше, чем у человека, - все дело в извилинах, как Вы знаете. К тому же маленький рост представляет много преимуществ: малышам и простора больше, и живется легче, и запасов надо меньше, а силовую черную работу за них превосходно выполнят машины. Когда-нибудь, я уверен, доктор, человечество оценит это и сумеет приспособиться.
Не стану, однако, отвлекаться, вернусь к тому, что импульсатор наших гостей влиял, по всей вероятности, не только на мозг, а задевал работу всего организма, приноравливал его к размерам самих пришельцев, то есть влияние было комплексным, и если оно не могло изменить мой рост, поскольку он уже сложился, то изменило пульсацию сердца, работающего в какой-то, нами еще не открытой, зависимости от головного мозга. Короче говоря, учащенное сердцебиение мне ничем не угрожало, оно не было патологическим, и упал я за пультом не от инфаркта, а просто от удара током, вот и все!
Словом, сейчас у меня состояние отличное (как у космонавтов), но кое-что я все же утратил: Исчезла моя способность внушать людям свою волю, командовать ими. Так, например, недавно меля попросил зайти наш главбух и предупредил, что в связи с порчей энцефалографа, он относит его стоимость на мой счет и будет весь год удерживать из моей зарплаты по девятнадцать рублей и двадцать три копейки в месяц.
Я попробовал сослаться на независящую от меня производственную случайность, а он упирается, твердит, что тут вообще не было производственной необходимости, и если я в свое время сумел уговорить его на приобретение, то уж за порчу он с меня удержит полностью.
Тогда я задумал приказать ему психически, но сколько я не пыжился, он вежливо стоял на своем и откладывал на счетах все те же девятнадцать рублей и двадцать три копеечки.
Утрата сказалась и на другом: я опять стал обыгрывать в шахматы своих сослуживцев, но зато у меня пропал эффект совместного "штурмового" конструирования - вот это жалко! Правда, кое-что из того времени, когда я был неким "вундеркиндом" у меня все же сохранилось, осталась необыкновенно цепкая своеобразная память и, кажется, несколько повышенные умственные способности, чисто технического порядка.
Читал я, что тринадцатилетний Моцарт, услышав только раз исполнение Мизерере в Сикстинской капелле, смог потом написать ноты по памяти без единой ошибки. Такого я делать не смогу, но в моей памяти с некоторых пор прочно укладываются формулы и хранятся "лица" чертежей и числа...
Однажды ко мне пришли десятиклассники "в порядке оказания шефской помощи больному старому человеку" (так они сказали). Мне их помощь совсем не требовалась, но в разговоре обнаружилось, что сами они не очень уверенно чувствуют себя перед выпускным экзаменом. Пришлось решить для них несколько задачек, и тут получился маленький, цирк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Ну как мне было не помереть, ведь в этом отсеке не только пленки с ваших пациентов и не только моя каска хранились, там же находились и наброски схемы Комбинатора!
Бахметьева тут не приходится особенно винить, в тот раз я не успел кой-чего пересоединить, а он не поглядел на показания приборов защиты, и вышло вот что. Отвертка, которую я выронил на шинку дисплея, и соединила его с выходом энцефалографа, который на такую нагрузку рассчитан не был. Из-за этого, когда Бахметьев включил компьютер, начал, во-первых, вращаться барабан перемотки, а во-вторых, плохой контакт нагрел отвертку, от вибрации она помаленьку сползла и раскаленная упала на пленки, которые и подожгла.
"Банальная история, - скажете Вы, - совсем как в шаблонном приключенческом романе: главная героиня исчезла, чертежи сгорели, машина разрушена..."
Я и сам так решил, и в первые минуты готов был себе локти грызть с досады: ведь надо же было этому случиться как раз тогда, когда я утопил Фаду! Ведь будь она у меня, мне ничего не стоило бы дождаться повторения показа схемы и снова срисовать ее, а тут получилось такое горестное совпадение.
Пишу Вам все так подробно потому, что в разговоре при встрече с вами (которая, надеюсь, не заставит себя ждать) трудно будет удержаться в рамках одной, да еще такой специальной темы, а на бумаге ее изложить, по-моему, уместнее.
Ну ладно, локти кусать, как известно, никому еще не удавалось, поэтому, успокоившись, я пригляделся, оценил потери и установил, что дела не так уж плохи, что далеко еще не все пропало. Энцефалограф и каска "накрылись", что, впрочем, вполне поправимо. Сгоревшие пленки можно заменить, - это дело совсем маленькое. Чувствительнее всего была потеря чертежей, но они, как выяснилось, пропали не совсем. Часть их я, оказывается, унес домой, а в отсеке осталась лишь последняя серия, а она лежала под каской, которая кое-что предохранила и от жара, и от пены огнетушителя. Схема ЭВМ вообще не пострадала и была мною пущена в ход сразу же.
Как видите, я все-таки и здесь не помер, и чем дальше, тем меньше оснований рассчитывать на мою близкую кончину. В общем, я бессовестно подвел медицину, не оправдал ваших прогнозов. Вы уж меня извините, пожалуйста. После отпуска я, как ни в чем не бывало, приступил к работе, а во время предмайских состязаний даже вошел в заводскую команду и занял по марафону шестое место. Правда, шестое с конца, но для моего возраста и это - отлично. И пульс у меня теперь 64-66, в спокойном состоянии, конечно.
Вы, наверное, уже догадываетесь, в чем причина? Да, тут, несомненно, сказалось устранение постороннего воздействия на организм, но не спешите заключать, что оно было губительным. Вы знаете, что я, хотя и дилетантски, но довольно широко познакомился с анатомией и физиологией. Во всяком случае, я знаю, что чем мельче организм, тем чаще работает в нем сердце. Пришельцы, надо полагать, это тоже знали, но они не имели представления о наших размерах.
Помните, я рассказывал, как Лия удивилась, что атлет с неоправданно большим усилием поднял груз, который она свободно могла нести целый день. Если же говорить о размерах Лии, то можно с полным основанием теперь полагать, что по величине они не отличались от тех ангелов, которых подбросили нам. Короче говоря, утопленный мною ангел был, по-моему, точной скульптурной копией Фады в натуральную величину.
Стоит ли после этого удивляться, что пришельцы свободно летали на крыльях. Они могли летать не потому, что их планета была много меньше Земли, а потому, что сами были малого роста. За это говорит и то, что если бы была мала планета, она не могла бы удержать свою атмосферу, а пришельцы дышали воздухом, в этом я убедился сам, когда был Лией: я дышал.
Кстати сказать, большой рост существам сильно развитого интеллекта, вообще говоря, совсем и не нужен. Даже размер черепа не имеет решающего значения, у мамонта башка была чуть не с избу, а ума куда меньше, чем у человека, - все дело в извилинах, как Вы знаете. К тому же маленький рост представляет много преимуществ: малышам и простора больше, и живется легче, и запасов надо меньше, а силовую черную работу за них превосходно выполнят машины. Когда-нибудь, я уверен, доктор, человечество оценит это и сумеет приспособиться.
Не стану, однако, отвлекаться, вернусь к тому, что импульсатор наших гостей влиял, по всей вероятности, не только на мозг, а задевал работу всего организма, приноравливал его к размерам самих пришельцев, то есть влияние было комплексным, и если оно не могло изменить мой рост, поскольку он уже сложился, то изменило пульсацию сердца, работающего в какой-то, нами еще не открытой, зависимости от головного мозга. Короче говоря, учащенное сердцебиение мне ничем не угрожало, оно не было патологическим, и упал я за пультом не от инфаркта, а просто от удара током, вот и все!
Словом, сейчас у меня состояние отличное (как у космонавтов), но кое-что я все же утратил: Исчезла моя способность внушать людям свою волю, командовать ими. Так, например, недавно меля попросил зайти наш главбух и предупредил, что в связи с порчей энцефалографа, он относит его стоимость на мой счет и будет весь год удерживать из моей зарплаты по девятнадцать рублей и двадцать три копейки в месяц.
Я попробовал сослаться на независящую от меня производственную случайность, а он упирается, твердит, что тут вообще не было производственной необходимости, и если я в свое время сумел уговорить его на приобретение, то уж за порчу он с меня удержит полностью.
Тогда я задумал приказать ему психически, но сколько я не пыжился, он вежливо стоял на своем и откладывал на счетах все те же девятнадцать рублей и двадцать три копеечки.
Утрата сказалась и на другом: я опять стал обыгрывать в шахматы своих сослуживцев, но зато у меня пропал эффект совместного "штурмового" конструирования - вот это жалко! Правда, кое-что из того времени, когда я был неким "вундеркиндом" у меня все же сохранилось, осталась необыкновенно цепкая своеобразная память и, кажется, несколько повышенные умственные способности, чисто технического порядка.
Читал я, что тринадцатилетний Моцарт, услышав только раз исполнение Мизерере в Сикстинской капелле, смог потом написать ноты по памяти без единой ошибки. Такого я делать не смогу, но в моей памяти с некоторых пор прочно укладываются формулы и хранятся "лица" чертежей и числа...
Однажды ко мне пришли десятиклассники "в порядке оказания шефской помощи больному старому человеку" (так они сказали). Мне их помощь совсем не требовалась, но в разговоре обнаружилось, что сами они не очень уверенно чувствуют себя перед выпускным экзаменом. Пришлось решить для них несколько задачек, и тут получился маленький, цирк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56