Погибло по меньшей мере три человека. Я выезжаю и буду у тебя через десять-двенадцать минут.
– Хорошо, Дэн.
Грейс положила трубку и обреченно вздохнула. Человек привыкает ко всему, как к хорошему, так и к плохому. За два с половиной месяца пребывания в Иерусалиме Грейс успела привыкнуть к тому, что здесь едва ли не каждый день происходит нечто такое, что трудно и даже невозможно представить жителю Вашингтона, Лондона или Парижа. В первые недели она ужасалась, обходила стороной крупные магазины и людные кафе, избегала ездить в автобусах и чуть ли не шарахалась в сторону, встретив на улице араба. Израильтяне казались ей беспечными детьми. Никакие взрывы не могли заставить их изменить привычный образ жизни. В дискотеках толпилась молодежь, за вынесенными на улицу столиками всегда сидели никуда не спешащие люди, а с лиц одетых в военную форму парней и девушек не сходили улыбки.
Теперь, разговаривая с впервые приехавшими в страну соотечественниками, Грейс лишь снисходительно улыбалась, когда они начинали описывать свои впечатления от древнего города, в котором, казалось, смешалось все, что только можно найти на планете.
В дверь позвонили.
– Дэн? – спросила Грейс, выходя в крохотную прихожую.
– Ждешь кого-то еще? – послышался глуховатый голос напарника. – Открывай. Если еще не оделась, я отвернусь.
Грейс повернула задвижку.
– Входи. Я уже почти готова.
Дэн Кингсли работал в Израиле уже два года и считал себя ветераном. Невысокого роста, худой как щепка, с неизменным «никоном» на шее, он прекрасно освоился в стране, обзавелся необходимыми для репортера связями и с удовольствием выполнял роль наставника, проводника и помощника. В первые недели Грейс даже в магазины ходила вместе с ним.
– Чертовы террористы, – проворчал Дэн. – Даже в воскресенье не могут дать людям спокойно поработать.
Воскресенье в Израиле было рабочим днем, к чему Грейс так и не смогла привыкнуть.
– Интересно, кому это пришло в голову устраивать взрыв на Центральном рынке в такой ранний час? Народ там обычно собирается позже. – Отвернувшись от Дэна, она торопливо застегнула пуговицы на рубашке, в два глотка проглотила чай и, повесив на плечо сумку и захватив недоеденный бутерброд, оглядела комнату. Вроде бы все в порядке. Все выключено.
Дэн пожал плечами. К террористам он относился примерно так же, как к неприятным, но неизбежным природным явлениям, вроде засухи, наводнения или града.
– Я уже давно понял, что логики в их действиях не сыскать. На Ближнем Востоке это вообще в дефиците.
– Ну, как я? – Грейс повернулась к нему и вытянула руки по швам, как солдат на смотре.
Дэн скользнул по ней равнодушным взглядом. Отсутствие интереса с его стороны поначалу даже задевало Грейс, но потом один из коллег, француз, по секрету сообщил, что ее соотечественник равнодушен к женщинам. Вообще-то это было даже на руку – «служебные романы» не поощрялись начальством, а терпеть постоянное присутствие рядом с собой сексуально озабоченного напарника было бы выше ее сил.
Спустившись по узкой лестнице, они прошли через внутренний дворик, посреди которого росла пальма, и вынырнули из-под арки на солнечной стороне улицы. Потрепанный «мицубиси» Дэна стоял у тротуара, напротив контейнеров для мусора, в одном из которых рылся старик в сером рабочем халате.
Усевшись на переднем сиденье, Грейс перекинула через плечо ремень безопасности и тут же поморщилась от попавшего в лицо едкого дыма.
– Что за гадость ты куришь?
Дэн повернул ключ зажигания и указал пальцем на пачку «Мальборо».
– Мне их привозит один парень из России. Там пачка «Мальборо» стоит чуть больше доллара. Представляешь, какой можно делать бизнес? Я бы и сам занялся, только с русскими связываться не тянет.
Грейс опустила стекло.
– Думаю, они набивают сигареты одним и тем же табаком и просто раскладывают их в разные пачки.
– Молодцы, – одобрительно пробормотал Дэн. – Мы ведь тоже продаем всему миру одно и то же дерьмо в разных упаковках. Только у нас картинки на пакетах поярче.
Грейс усмехнулась.
– С каких это пор ты стал таким пессимистом?
– Пессимистом? Нисколько. Такова реальность. – Он уже свернул на дорогу, которая уходила вниз, к центру города. – Ты не смотрела вчера Си-эн-эн?
– Нет, а что?
– Помнишь того парня, писателя… как его… да, Кеннета Даррелла?
Грейс отвернулась, сделав вид, что рассматривает пробегающие справа невысокие домики из желтоватого песчаника.
– Да, помню.
– Верно. Ты и должна помнить – сама же брала у него интервью. Так вот вчера суд вынес решение: Даррелл оправдан.
– Неужели? – с притворным равнодушием отозвалась Грейс и, понимая, что резкий переход на другую тему показался бы ее спутнику подозрительным, добавила: – Я за него рада. Они миновали автозаправку и свернули направо.
– А как он тебе вообще?
Грейс прекрасно поняла, о ком спрашивает Дэн, но все же изобразила недоумение.
– Кто? Ты о ком?
– О Кеннете Даррелле. Что он за человек?
Если бы она знала!
Они расстались в Сиэтле. Без каких-либо обещаний. Грейс улетела в Нью-Йорк, Майкл остался. Они перезванивались. Разговаривали. Он сообщал о своих проблемах. О том, что работает над книгой. О том, что скучает без нее. О том, что у него совсем нет времени. О том, что как только… Он просил ее подождать. Набраться терпения. Быть выдержанной и рассудительной. Войти в положение.
Она ждала. Терпела. Проявляла чудеса выдержки и рассудительности. Не позволяла себе кричать в трубку. Бить посуду. Впадать в истерику. Она не позволяла себе ничего, что входило в обычный набор эмоциональных реакций современной женщины.
Потом Майкл замолчал. Не звонил. Не подходил к телефону. И Грейс не выдержала. Она купила билет и улетела в Сиэтл. Встретилась с Лизой. Пообедала с ней и Грегом в «Кингфиш кафе». Прогулялась по парку. И увиделась с Майклом.
Он был рад ей. Действительно рад. Они даже занимались любовью. И все было прекрасно, чудесно и замечательно. До утра. А утром он уехал, объяснив, что должен сделать это, что обязан закончить то, что не позволит себе… И так далее.
Грейс прождала его целый день, а вечером улетела, поклявшись, что никогда в жизни… И так далее.
Прошел еще один месяц. Боль не то чтобы прошла, но по крайней мере притихла, отступила, затаилась, напоминая о себе лишь одинокими вечерами, когда вдруг выскакивала и набрасывалась, как изголодавшийся за зиму медведь.
В июле Майкл позвонил и попросил приехать. Никаких объяснений. Просто – «приезжай, ты мне нужна». Она сорвалась в тот же день. Отпросилась с работы, сняла со счета деньги, отложенные на покупку машины, собрала наспех сумку и помчалась в аэропорт.
Он встретил ее, отвез домой, угостил собственноручно приготовленным ужином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Хорошо, Дэн.
Грейс положила трубку и обреченно вздохнула. Человек привыкает ко всему, как к хорошему, так и к плохому. За два с половиной месяца пребывания в Иерусалиме Грейс успела привыкнуть к тому, что здесь едва ли не каждый день происходит нечто такое, что трудно и даже невозможно представить жителю Вашингтона, Лондона или Парижа. В первые недели она ужасалась, обходила стороной крупные магазины и людные кафе, избегала ездить в автобусах и чуть ли не шарахалась в сторону, встретив на улице араба. Израильтяне казались ей беспечными детьми. Никакие взрывы не могли заставить их изменить привычный образ жизни. В дискотеках толпилась молодежь, за вынесенными на улицу столиками всегда сидели никуда не спешащие люди, а с лиц одетых в военную форму парней и девушек не сходили улыбки.
Теперь, разговаривая с впервые приехавшими в страну соотечественниками, Грейс лишь снисходительно улыбалась, когда они начинали описывать свои впечатления от древнего города, в котором, казалось, смешалось все, что только можно найти на планете.
В дверь позвонили.
– Дэн? – спросила Грейс, выходя в крохотную прихожую.
– Ждешь кого-то еще? – послышался глуховатый голос напарника. – Открывай. Если еще не оделась, я отвернусь.
Грейс повернула задвижку.
– Входи. Я уже почти готова.
Дэн Кингсли работал в Израиле уже два года и считал себя ветераном. Невысокого роста, худой как щепка, с неизменным «никоном» на шее, он прекрасно освоился в стране, обзавелся необходимыми для репортера связями и с удовольствием выполнял роль наставника, проводника и помощника. В первые недели Грейс даже в магазины ходила вместе с ним.
– Чертовы террористы, – проворчал Дэн. – Даже в воскресенье не могут дать людям спокойно поработать.
Воскресенье в Израиле было рабочим днем, к чему Грейс так и не смогла привыкнуть.
– Интересно, кому это пришло в голову устраивать взрыв на Центральном рынке в такой ранний час? Народ там обычно собирается позже. – Отвернувшись от Дэна, она торопливо застегнула пуговицы на рубашке, в два глотка проглотила чай и, повесив на плечо сумку и захватив недоеденный бутерброд, оглядела комнату. Вроде бы все в порядке. Все выключено.
Дэн пожал плечами. К террористам он относился примерно так же, как к неприятным, но неизбежным природным явлениям, вроде засухи, наводнения или града.
– Я уже давно понял, что логики в их действиях не сыскать. На Ближнем Востоке это вообще в дефиците.
– Ну, как я? – Грейс повернулась к нему и вытянула руки по швам, как солдат на смотре.
Дэн скользнул по ней равнодушным взглядом. Отсутствие интереса с его стороны поначалу даже задевало Грейс, но потом один из коллег, француз, по секрету сообщил, что ее соотечественник равнодушен к женщинам. Вообще-то это было даже на руку – «служебные романы» не поощрялись начальством, а терпеть постоянное присутствие рядом с собой сексуально озабоченного напарника было бы выше ее сил.
Спустившись по узкой лестнице, они прошли через внутренний дворик, посреди которого росла пальма, и вынырнули из-под арки на солнечной стороне улицы. Потрепанный «мицубиси» Дэна стоял у тротуара, напротив контейнеров для мусора, в одном из которых рылся старик в сером рабочем халате.
Усевшись на переднем сиденье, Грейс перекинула через плечо ремень безопасности и тут же поморщилась от попавшего в лицо едкого дыма.
– Что за гадость ты куришь?
Дэн повернул ключ зажигания и указал пальцем на пачку «Мальборо».
– Мне их привозит один парень из России. Там пачка «Мальборо» стоит чуть больше доллара. Представляешь, какой можно делать бизнес? Я бы и сам занялся, только с русскими связываться не тянет.
Грейс опустила стекло.
– Думаю, они набивают сигареты одним и тем же табаком и просто раскладывают их в разные пачки.
– Молодцы, – одобрительно пробормотал Дэн. – Мы ведь тоже продаем всему миру одно и то же дерьмо в разных упаковках. Только у нас картинки на пакетах поярче.
Грейс усмехнулась.
– С каких это пор ты стал таким пессимистом?
– Пессимистом? Нисколько. Такова реальность. – Он уже свернул на дорогу, которая уходила вниз, к центру города. – Ты не смотрела вчера Си-эн-эн?
– Нет, а что?
– Помнишь того парня, писателя… как его… да, Кеннета Даррелла?
Грейс отвернулась, сделав вид, что рассматривает пробегающие справа невысокие домики из желтоватого песчаника.
– Да, помню.
– Верно. Ты и должна помнить – сама же брала у него интервью. Так вот вчера суд вынес решение: Даррелл оправдан.
– Неужели? – с притворным равнодушием отозвалась Грейс и, понимая, что резкий переход на другую тему показался бы ее спутнику подозрительным, добавила: – Я за него рада. Они миновали автозаправку и свернули направо.
– А как он тебе вообще?
Грейс прекрасно поняла, о ком спрашивает Дэн, но все же изобразила недоумение.
– Кто? Ты о ком?
– О Кеннете Даррелле. Что он за человек?
Если бы она знала!
Они расстались в Сиэтле. Без каких-либо обещаний. Грейс улетела в Нью-Йорк, Майкл остался. Они перезванивались. Разговаривали. Он сообщал о своих проблемах. О том, что работает над книгой. О том, что скучает без нее. О том, что у него совсем нет времени. О том, что как только… Он просил ее подождать. Набраться терпения. Быть выдержанной и рассудительной. Войти в положение.
Она ждала. Терпела. Проявляла чудеса выдержки и рассудительности. Не позволяла себе кричать в трубку. Бить посуду. Впадать в истерику. Она не позволяла себе ничего, что входило в обычный набор эмоциональных реакций современной женщины.
Потом Майкл замолчал. Не звонил. Не подходил к телефону. И Грейс не выдержала. Она купила билет и улетела в Сиэтл. Встретилась с Лизой. Пообедала с ней и Грегом в «Кингфиш кафе». Прогулялась по парку. И увиделась с Майклом.
Он был рад ей. Действительно рад. Они даже занимались любовью. И все было прекрасно, чудесно и замечательно. До утра. А утром он уехал, объяснив, что должен сделать это, что обязан закончить то, что не позволит себе… И так далее.
Грейс прождала его целый день, а вечером улетела, поклявшись, что никогда в жизни… И так далее.
Прошел еще один месяц. Боль не то чтобы прошла, но по крайней мере притихла, отступила, затаилась, напоминая о себе лишь одинокими вечерами, когда вдруг выскакивала и набрасывалась, как изголодавшийся за зиму медведь.
В июле Майкл позвонил и попросил приехать. Никаких объяснений. Просто – «приезжай, ты мне нужна». Она сорвалась в тот же день. Отпросилась с работы, сняла со счета деньги, отложенные на покупку машины, собрала наспех сумку и помчалась в аэропорт.
Он встретил ее, отвез домой, угостил собственноручно приготовленным ужином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35