Я думаю, что мисс Эсолл лучше занять женщину всякими разговорами, а меня представить как своего приятеля. И я, значит, использую свои глаза и уши, пока не удастся поговорить с мальчиком. Вы так себе это представляете? Правда, заранее я ничего не обещаю.
Когда они подошли к домику, миссис Бейнер явно обрадовалась, увидев Лин, но, приглашая их в маленькую комнату, в которую прямо вела входная дверь, она сказала извиняющимся тоном:
– Вы не обращайте внимания на Джонни. Он посидит здесь со мной; мальчик не больно-то здоров…
– Джонни? О, как жаль! А что с ним приключилось? Надеюсь, он скоро выздоровеет, и все будет в порядке. – В голосе Лин звучало неподдельное удивление, и никто бы не подумал, что это для нее не новость.
– Да, я тоже надеюсь. Правда, у него это уже давно. Спина у него болит – вот в чем беда.
– А доктор что говорит?
– А доктор его и не видел. Уж если я не могу ему помочь, что же доктор-то сможет? Отлежаться ему надо, вот что.
Лин увидела, как губы миссис Бейнер твердо сжались в тонкую черту, и поняла, какой барьер чужой воли стоит за этими словами. Она почувствовала себя бессильной.
А тем временем ее спутник увлекся разговором с мальчиком и восхищался недоконченным фрегатом, который Джонни вырезал из дерева и теперь показывал гостю, держа игрушку худыми пальцами. Уорнер Бельмонт сказал через плечо, обращаясь к Лин:
– Посмотрите, как хорошо сделано. Я хочу попросить Джонни, чтобы он вырезал еще один фрегат для меня. – Мальчика он тихо спросил: – А тебе эта боль в спине не мешает работать пальцами? Руки не болят от работы?
Джонни ответил, что не мешает, потому что, когда болит, это где-то ниже. И вдруг Лин чуть не вздрогнула от нелепой неуклюжести Уорнера Бельмонта: он неосторожно сшиб одну из подушек Джонни. Впрочем, сразу поднял ее и снова подпер Джонни спину, изо всех сил заткнув подушку ему за позвоночник.
Почти тут же Лин поняла: он прибег к такой хитрости, чтобы определить степень чувствительности спины мальчика. Собственный опыт сказал ей, что, раз мальчик дернулся от боли, значит, это не паралич.
Потом они поговорили с обоими – и с Джонни, и с матерью, задавая им как бы праздные вопросы. Лин не ожидала, что все-таки им удастся узнать, как все произошло. Оказалось, что Джонни как-то влез на дерево, свалился, приковылял домой, но не сказал ни товарищу, ни матери, что он очень сильно ушибся. Миссис Бейнер лечила ему спину растиранием, надеясь, что все пройдет. А теперь, когда ему все не становилось лучше, какой-то стыд стал мучить ее. Насколько могла разобраться Лин, стыд был вызван нелепым убеждением, что, будь она потверже с Джонни, с ним ничего бы не случилось, а она недосмотрела и не предотвратила эту беду. А потом к этому стыду добавился страх, что, раз ее средства не помогают, ему становится все хуже, то виновата в этом она. Образовался печальный порочный круг, и Лин пожалела ее от всего сердца. Но как переломить материнское упрямство?
Неожиданно Уорнер Бельмонт принялся задумчиво рассматривать комнату, переводя взгляд с разбросанных на столе кусков ткани, булавок и ножниц на столе на швейную машинку в углу. Он медленно спросил миссис Бейкер:
– Скажите, мэм, а вдруг бы ваша машинка сломалась, из-за какого-то случая или дефекта, и вы бы прекрасно знали, что это произошло никак не по вашей вине, потому что вы всегда правильно обращаетесь с ней, ухаживаете, смазываете. Вот что бы вы стали делать?
Она удивленно смотрела на него:
– Что? Ну, я бы постаралась сама ее наладить, наверное. А если бы не смогла, то позвала бы мастера.
– Ну да, сначала попытались бы сами исправить ее, понятно. А если она так и не заработала?
– Ну, тогда бы я… – Она остановилась, закрыв рот ладонью, словно вдруг поняла истинное значение его вопросов. Она выглядела испуганной и растерянной, а он продолжал:
– Вам ведь не было бы стыдно вызвать настоящего мастера, чтобы он посмотрел, в чем дело? Или сказать ему, что, вот, вы все делали, как нужно, но что-то не получается?
– Наверное, нет…
– И уж конечно, вы бы не оставили вашу машину стоять здесь без пользы, чтобы все ее хорошие части заржавели?
– Мне это нельзя. Мы кормимся моим шитьем, – просто ответила она.
Он подошел к ней, ласково взял обе ее руки в свои и, глядя на женщину, мягко сказал:
– Вам нельзя делать так и по отношении к Джонни. Вы ведь знаете это, правда?
Наступило молчание, и вдруг миссис Бейнер зарыдала, не в силах больше сдерживаться. Лин подошла к ней, обняла за плечи, не решаясь поднять глаза на человека, стоявшего рядом с ними, чтобы не выдать свое восхищение и благодарность.
Уорнер Бельмонт спокойно сказал:
– Видите ли, миссис Бейнер, я ведь по профессии доктор – специалист по человеческой машине, если можно так сравнить. Вы позволите мне немного посмотреть Джонни? А мисс Эсолл мне поможет.
Началась работа для Лин – нужно было уложить Джонни на кровать, снять с него лишнюю одежду и стоять рядом наготове, пока твердые, крепкие пальцы хирурга делали свое дело. Лин еще успела подумать, что, наверное, навсегда в ее памяти останется этот прекрасный момент, когда они вместе работали. Вдруг Уорнер Бельмонт выпрямился и тихо сказал ей:
– В нижнем отделе позвоночника есть какое-то повреждение. Насколько сильное – трудно сказать без рентгена. В понедельник я договорюсь, чтобы его положили в Бродфилд. А пока мальчик должен оставаться в постели.
Они вышли из дома, и Уорнер остановился на секунду закурить сигарету. Он с облегчением затянулся.
– Ну как, теперь мы должны идти сразу обратно? – спросил он. – Я бы не прочь размять ноги.
– Мы можем пойти по другой дороге, она длиннее, – ответила Лин.
– Покажите, что эта за дорога. – Он зашагал рядом.
Она решилась и заговорила:
– Это не будет самонадеянно с моей стороны, если я вас поздравлю?
– Конечно нет. Похвала всем приятна. Мне было ясно, что единственный путь добиться разумного отношения от его матери – это идти от чего-то, что для нее дорого и необходимо, почти так же, как здоровье сына. Я посмотрел на ее швейную машинку, и мне показалось, что это будет удачным сравнением. И в самом деле, сработало.
– Странно, – вслух подумала Лин, – как люди могут собственным воображением загнать себя в какой-то тупик стыда или страха, как миссис Бейнер.
– Но как раз вы кое-что знаете об этом? – Он проницательно посмотрел ей в глаза, хотя в надвигающихся сумерках уже было плохо видно его лицо.
– Я?! О… – Она была рада, что он тоже не может видеть, что она сильно покраснела.
– Конечно вы… В прошлый раз, когда мы серьезно говорили об этом, ведь вы страдали от воображаемых страхов, что даже ваши друзья будут плохо думать о вас из-за того, что никогда, никак не могло быть вашей виной. Но в отличие от миссис Бейнер, у вас хватило характера самой выйти из этого состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Когда они подошли к домику, миссис Бейнер явно обрадовалась, увидев Лин, но, приглашая их в маленькую комнату, в которую прямо вела входная дверь, она сказала извиняющимся тоном:
– Вы не обращайте внимания на Джонни. Он посидит здесь со мной; мальчик не больно-то здоров…
– Джонни? О, как жаль! А что с ним приключилось? Надеюсь, он скоро выздоровеет, и все будет в порядке. – В голосе Лин звучало неподдельное удивление, и никто бы не подумал, что это для нее не новость.
– Да, я тоже надеюсь. Правда, у него это уже давно. Спина у него болит – вот в чем беда.
– А доктор что говорит?
– А доктор его и не видел. Уж если я не могу ему помочь, что же доктор-то сможет? Отлежаться ему надо, вот что.
Лин увидела, как губы миссис Бейнер твердо сжались в тонкую черту, и поняла, какой барьер чужой воли стоит за этими словами. Она почувствовала себя бессильной.
А тем временем ее спутник увлекся разговором с мальчиком и восхищался недоконченным фрегатом, который Джонни вырезал из дерева и теперь показывал гостю, держа игрушку худыми пальцами. Уорнер Бельмонт сказал через плечо, обращаясь к Лин:
– Посмотрите, как хорошо сделано. Я хочу попросить Джонни, чтобы он вырезал еще один фрегат для меня. – Мальчика он тихо спросил: – А тебе эта боль в спине не мешает работать пальцами? Руки не болят от работы?
Джонни ответил, что не мешает, потому что, когда болит, это где-то ниже. И вдруг Лин чуть не вздрогнула от нелепой неуклюжести Уорнера Бельмонта: он неосторожно сшиб одну из подушек Джонни. Впрочем, сразу поднял ее и снова подпер Джонни спину, изо всех сил заткнув подушку ему за позвоночник.
Почти тут же Лин поняла: он прибег к такой хитрости, чтобы определить степень чувствительности спины мальчика. Собственный опыт сказал ей, что, раз мальчик дернулся от боли, значит, это не паралич.
Потом они поговорили с обоими – и с Джонни, и с матерью, задавая им как бы праздные вопросы. Лин не ожидала, что все-таки им удастся узнать, как все произошло. Оказалось, что Джонни как-то влез на дерево, свалился, приковылял домой, но не сказал ни товарищу, ни матери, что он очень сильно ушибся. Миссис Бейнер лечила ему спину растиранием, надеясь, что все пройдет. А теперь, когда ему все не становилось лучше, какой-то стыд стал мучить ее. Насколько могла разобраться Лин, стыд был вызван нелепым убеждением, что, будь она потверже с Джонни, с ним ничего бы не случилось, а она недосмотрела и не предотвратила эту беду. А потом к этому стыду добавился страх, что, раз ее средства не помогают, ему становится все хуже, то виновата в этом она. Образовался печальный порочный круг, и Лин пожалела ее от всего сердца. Но как переломить материнское упрямство?
Неожиданно Уорнер Бельмонт принялся задумчиво рассматривать комнату, переводя взгляд с разбросанных на столе кусков ткани, булавок и ножниц на столе на швейную машинку в углу. Он медленно спросил миссис Бейкер:
– Скажите, мэм, а вдруг бы ваша машинка сломалась, из-за какого-то случая или дефекта, и вы бы прекрасно знали, что это произошло никак не по вашей вине, потому что вы всегда правильно обращаетесь с ней, ухаживаете, смазываете. Вот что бы вы стали делать?
Она удивленно смотрела на него:
– Что? Ну, я бы постаралась сама ее наладить, наверное. А если бы не смогла, то позвала бы мастера.
– Ну да, сначала попытались бы сами исправить ее, понятно. А если она так и не заработала?
– Ну, тогда бы я… – Она остановилась, закрыв рот ладонью, словно вдруг поняла истинное значение его вопросов. Она выглядела испуганной и растерянной, а он продолжал:
– Вам ведь не было бы стыдно вызвать настоящего мастера, чтобы он посмотрел, в чем дело? Или сказать ему, что, вот, вы все делали, как нужно, но что-то не получается?
– Наверное, нет…
– И уж конечно, вы бы не оставили вашу машину стоять здесь без пользы, чтобы все ее хорошие части заржавели?
– Мне это нельзя. Мы кормимся моим шитьем, – просто ответила она.
Он подошел к ней, ласково взял обе ее руки в свои и, глядя на женщину, мягко сказал:
– Вам нельзя делать так и по отношении к Джонни. Вы ведь знаете это, правда?
Наступило молчание, и вдруг миссис Бейнер зарыдала, не в силах больше сдерживаться. Лин подошла к ней, обняла за плечи, не решаясь поднять глаза на человека, стоявшего рядом с ними, чтобы не выдать свое восхищение и благодарность.
Уорнер Бельмонт спокойно сказал:
– Видите ли, миссис Бейнер, я ведь по профессии доктор – специалист по человеческой машине, если можно так сравнить. Вы позволите мне немного посмотреть Джонни? А мисс Эсолл мне поможет.
Началась работа для Лин – нужно было уложить Джонни на кровать, снять с него лишнюю одежду и стоять рядом наготове, пока твердые, крепкие пальцы хирурга делали свое дело. Лин еще успела подумать, что, наверное, навсегда в ее памяти останется этот прекрасный момент, когда они вместе работали. Вдруг Уорнер Бельмонт выпрямился и тихо сказал ей:
– В нижнем отделе позвоночника есть какое-то повреждение. Насколько сильное – трудно сказать без рентгена. В понедельник я договорюсь, чтобы его положили в Бродфилд. А пока мальчик должен оставаться в постели.
Они вышли из дома, и Уорнер остановился на секунду закурить сигарету. Он с облегчением затянулся.
– Ну как, теперь мы должны идти сразу обратно? – спросил он. – Я бы не прочь размять ноги.
– Мы можем пойти по другой дороге, она длиннее, – ответила Лин.
– Покажите, что эта за дорога. – Он зашагал рядом.
Она решилась и заговорила:
– Это не будет самонадеянно с моей стороны, если я вас поздравлю?
– Конечно нет. Похвала всем приятна. Мне было ясно, что единственный путь добиться разумного отношения от его матери – это идти от чего-то, что для нее дорого и необходимо, почти так же, как здоровье сына. Я посмотрел на ее швейную машинку, и мне показалось, что это будет удачным сравнением. И в самом деле, сработало.
– Странно, – вслух подумала Лин, – как люди могут собственным воображением загнать себя в какой-то тупик стыда или страха, как миссис Бейнер.
– Но как раз вы кое-что знаете об этом? – Он проницательно посмотрел ей в глаза, хотя в надвигающихся сумерках уже было плохо видно его лицо.
– Я?! О… – Она была рада, что он тоже не может видеть, что она сильно покраснела.
– Конечно вы… В прошлый раз, когда мы серьезно говорили об этом, ведь вы страдали от воображаемых страхов, что даже ваши друзья будут плохо думать о вас из-за того, что никогда, никак не могло быть вашей виной. Но в отличие от миссис Бейнер, у вас хватило характера самой выйти из этого состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50